Спой, маркитантка!
Шрифт:
– Нет, - мотала головой Софья, понимая, что его вводят в заблуждение, но отец дёрнул её опять за руку:
– Молчи, негодная. Не смей и пошевелиться.
Данило же поспешил к красавице, словно к своей возлюбленной, по которой безумно соскучился. Они взялись за руки, спеша покинуть зал, а следом за ними отец вёл Софью, наполнившуюся отчаянием. Анна не отставала от них, как и матушка. Всё казалось нечестным. Всё вызывало в душах сестёр всё большее негодование, но решиться ни на что пока не смели...
Укрывшийся же в одной из комнат, куда поспешила завести его девушка, Данило заключил её в
– Родная,... любимая,... наконец-то,.... душа моя, - Данило не мог поверить, что судьба вновь соединила его с милой после столь тягостной разлуки, когда и вестей не мог получить.
Его губы жадно впились в её... Целуя, не выпуская обвившую его руками красавицу, Данило и не услышал, как дверь к ним открылась, а на пороге уже стояла Софья в окружении родителей и сестры. Когда же отец её чуть кашлянул, Данило с девушкой в объятиях вздрогнул, и та поспешила умчаться прочь, словно её здесь и не было...
– Данилушка, - со слезами на глазах, в которых была и обида, и боль, Софья перебрала губами и сняла маску, а затем и свой парик.
Распущенные её волосы так и пали на плечи... Он узнал её... Любовался, но в шоке от случившегося уставился, понимая, как жестоко обознался в иной...
– Вот истинное лицо того, кто тебя предавал с самого начала, - указал на него отец, и Данило не замедлил усмехнуться, напрягая скулы, чтобы вытерпеть, не совершить какую большую жестокость по отношению к нему:
– Это Вы всё подстроили, - догадался он.
– Охранника подготовили, чтоб сообщил мне, где будет Софья да в каком костюме.
– Выдумывайте, что будет угодно, - смеялся тот, а Софья всё смотрела, терпела, принимала, но верила каждому слову самого дорогого человека — своего любимого.
Данило смотрел на неё, которую уводили родители обратно в зал. Она же оглядывалась и вдруг воскликнула:
– Я верю тебе! Я ждала!... Данилушка!...
– Софьюшка!
– побежал он тут же следом, но мать чуть не убегала с нею, чтобы не позволить им быть вновь близко...
* - времена императрицы Екатерины II.
Глава 43
– Стоять!
– толкнув Данилу в грудь, остановил отец Софьи прямо у порога зала, где бал-маскарад был в самом разгаре.
– Никогда не смейте больше и шага сделать к моей дочери! Она помолвлена и скоро будет венчание!
– Восьмого января!
– тут же из-за его плеча добавила Анна, сняв треуголку и весело поклонившись, будто играла, а отец прикрикнул:
– А ну вон!
– Ничего у Вас не выйдет,... Семён Константинович, - засмеялся Данило, понимая всё, и интриги Львова перед ним, и поведение Анны, которая явно пыталась хоть как-то помочь.
Будто не волновало Данилу больше, что отец любимой стоит перед ним. Он оттолкнул его в сторону и вошёл в зал. Серж только и успел подбежать, как все гости расступились, а вышедший на середину зала Пётр, которого Данило тут же узнал, объявил:
– Господа! Какой конфуз!
– Он подшофе*, - прошептала другу Серж, но Данило отыскал взглядом Софью.
Её
крепко держала за руку мать, заставив стоять и надеть маску. Находящаяся подле Анна делала весёлый вид, теребя в руках треуголку, но внимание всех, кроме Софьи и Данилы, было обращено к Петру. Когда же он назвал имя Софьи, Львовой Софьи Семёновны, сделавший шаг остановить его речь Данило был схвачен рукою друга:– Обожди... Пусть договорит, что хочет. Жизни же сам себя лишает.
Данило будто согласился... Он стоял, слушал Петра и смотрел в таком же шоке, как Софья, её мать, отец и... вышедший на середину зала и сам Тутолмин...
– Конфуз же в том, - продолжал Пётр, указав на Софью рукой, в которой был его пустой бокал.
– Данная особа вовсе не является столь достойной невестой нашего дорогого хозяина бала! Нет! Она достойна рук многих! Уже была в руках, будучи куртизанкой в нашем полку, а скрывалась под службой маркитантки! И я был в её палатке! Спой же, маркитантка? Петь умеет волшебно! Спой, маркитантка!
– Умерьте свой пыл, Пётр Васильевич, - улыбнулся Тутолмин, положив ему руку на плечо.
– Вы пьяны. Господа, мой друг пьян, простим его.
– Какой бред!
– засмеялась Анна, вновь попытавшаяся поддержать сестру рядом, но гости волновались и верили словам Петра.
Пошатнувшись то ли от вина, то ли от удивления, Пётр воспротивился:
– Она куртизанка, Ваше Сиятельство! Маркитанткой была!
Все в зале так и ахнули. Прокатился шёпот, осуждение Софьи, позор семье Львовым. Данило уже кипел весь в себе, еле удерживаемый другом, чтобы не выбежать к Петру и тут же на месте не прибить его...
– Маркитанткой была, - успокаивающе поднял руки Тутолмин, пытаясь успокоить гостей.
– Моя невеста ничем не хуже нашей дорогой императрицы Екатерины, жены государя Петра, матери императрицы Елизаветы Петровны! И та была когда-то маркитанткой! Такой силой духа, чтобы торговать да не дать голодать военным, помогая тем самым им выжить в столь жуткое время, нет ничего ужасного! Я горжусь своей невестой!
Он подошёл к Софье и, взяв её нежно за руку, вывел посреди зала:
– Нет повода из-за ревности выдумывать сказки про куртизанку. Я сам был на войне, был там и всё знаю, - только договорил он, но Софья не выдержала более.
Сорвавшись с места, она выбежала из зала так быстро, как смогла, а следом за нею - мать, дабы не дать той исчезнуть. Бросившийся за любимой Данило тут же был нагнан Петром. Схватив друг друга за одежду, они чуть не начали биться, как подбежавшие офицеры развели по сторонам...
– Дуэль, - прорычал Пётр.
– Уничтожу...
– Это я тебя уничтожу, подлец, - не менее рьяно прорычал в ответ Данило, но их обоих уже выводили из зала по просьбе Тутолмина покинуть бал и дом...
Только и успел Данило обнаружить любимую, стоящую в заснеженном саду возле что-то строго выговаривающей ей матери. Софья плакала, закрыв лицо руками, а матушка то грозила пальцем, то дёргала за рукав...
– Ты благодарной должна быть Константину Сергеевичу! Очистил имя твоё перед всеми! Но погляди, к чему приводит твоя распущенность!... Я понимаю, - выдержав паузу, вздохнула мать, оглянувшись на вышедших из дома офицеров, которые уводили Петра и Данилу за ворота.