Спой, маркитантка!
Шрифт:
Оказались они наконец-то в тепле дома, среди доброго уюта, а у печи оглянулась баба Нюра, только что проверяющая что-то там, что уже пеклось и ласкало нюх чудесным сладким ароматом...
– Это ещё кто?!
– удивилась она видеть двух одинаковых девушек и вспомнила, что видела одну из них с Данилой.
– И кто же из Вас Софья?
– Я, баба Нюра, - поклонилась та, потирая руки от всё ещё одолевающего холода.
Баба Нюра тут же схватила девушек за руки и посадила на скамью у жара печки. Позаботилась скорее, чтобы получили они горячий чай в руки и отогрелись, а Софья тем временем рассказала обо всём,
– А я, - добавила Анна, улыбаясь дорогой сестре.
– Я чувствовала, что ты жива. И как я благодарна другу Данилы, Сергею Ивановичу, что часто приезжал к нам в дом с разными вопросами, дабы разузнать что о тебе да происходящем. Отвлёк он не так давно маменьку с папенькой, а я тем временем из дома-то и убежала!
– засмеялась она.
– Так и думала наведаться сюда. Еле добралась! А слуга-то по стопам шёл. Надеюсь, не отыскал нас, воротился домой.
– Надеждами и живём, - села к столу баба Нюра, вновь наливая им троим чаю из самовара.
– Фух, жарко стало, - расслабленно выдохнула Софья, снимая верхнюю одежду и оказалась на удивление и сестре, и бабе Нюре в старой, почти разодранной крестьянской одежде.
– Это те рыбаки тебе дали?!
– удивилась баба Нюра.
– Да, жена рыбака. Иной у них не было, - улыбнулась смущённо Софья.
– Придёт время, отблагодарю их.
– Ничего не трепали обо мне?
– смотрела баба Нюра так, будто все переживания изнутри видела, и Софья не смогла их скрыть:
– Боятся Вас, баба Нюра... За деньги только, мол, помогаете.
– А сам-то тебя в лес отпустил, - засмеялась баба Нюра.
– Что сказать о таком?
– Не серчайте, - смотрела жалостливо Анна, так же сняв верхнюю одежду и освободив от шапки свои роскошные распущенные волосы точно такого же рыжего цвета, как у сестры.
Баба Нюра вновь взглянула на них обоих, немного полюбовавшись, и снова задумалась. Анна понимала и её переживания, и сестры, но баба Нюра, глубоко вздохнув, отпила глоток чая и сказала:
– Я не серчаю... Никогда не просила денег у Данилы. Помогал и он мне, благодарил, деньги заставлял брать. Лежат они, всегда могу вернуть... А дом этот, - она выдержала паузу, оглядев уют вокруг и улыбнулась, а в глазах сёстры видели добрую душу.
– Не зря помогала мать моя хранить его, и я вот теперь помогаю... Дом сей историю свою имеет. Только я и знаю. Матушки уж давненько нет в живых...
– Ой, расскажите?
– заинтересованно смотрела Анна, позабыв уже о своём чае.
– Рассказать?
– взглянула баба Нюра на Софью, и та закивала с улыбкой на лице.
– Расскажу вам, если, вон, из печи пирог достанете. Есть будем!
Софья сразу вскочила, схватив садник* у печи. Она с радостью доставала пирог, такой румяный,... ароматный... Глядя на такой, всем хотелось поскорее его отведать. Когда же пирог стоял на столе возле самовара, Анна вновь разлила чаю по кружкам и улыбнулась довольной бабе Нюре:
– А теперь расскажете про сей дом?
– Да рассказывать-то особо нечего. Деду моему он принадлежал. Лесником был. А потом дом остался без него, был заброшен, пока его один милый человек не обнаружил, не стал чинить. Григорием величать... Друг семейства Протасовых. Знался с Данилой Вашим. Друг Ковалёва некогда спас Данилу, мальчишкой когда был,... и его отца. Данила был тогда на корабле, узнал
море, пиратскую жизнь. Многому научился у капитана Кирсанова*... Что ещё... Мать же моя разрешила Григорию жить здесь, а потом и вовсе дом ему продала. Да у дома душа всё же имеется. Всё одно родной нам остался. Помогали за ним присматривать, ухаживать, когда один оставался. Так вот и я теперь ухаживаю, пока Данилы нет.– Данило его тоже купил?
– интересовалась Анна.
– Да, Григорий и продал. У самого теперь любовь, семья, некогда, - улыбалась тепло баба Нюра и принялась пить чай с пирогом, как сёстры, продолжая вести разговоры то о жизни, то о мечтах...
Лишь поздней ночью улеглись отдыхать, а по утру, заварив вновь чаю и оставив ещё спящим Софье с Анной пирога, баба Нюра покинула дом... Она уходила, опираясь на палку, чтобы как можно легче пробираться по заснеженной дороге, но, как бы трудно ни было, до дома своего в деревне дошла...
* садник - пекарская лопата.
* - роман «Зов Жар-птицы», Татьяна Ренсинк
Глава 47
Только подошла баба Нюра к ступеням своего дома, как услышала за собой шаги. Оглянувшись и увидев стоявшего у калитки богатого господина с тростью, она удивилась, но молчала...
– Зайти в дом не пригласишь?
– вопросил он, и баба Нюра рукой позвала пройти за нею.
Она заметила, что в стороне ждали крытые сани и поняла, что прибыл сей господин так далеко и столь рано по важному делу. Догадываясь о том, кто это, баба Нюра подставила гостю стул и пригласила сесть к столу...
– Сразу перейду к делу, - дал господин понять, что задерживаться нет желания.
Он положил на стол мешочек денег и поднял брови, пронзительно взирая в глаза молчаливой старушки:
– Итак, увезёшь Софью куда подальше и оставишь умирать. Всё одно считают утопленницей. Ни домой наказ не возвращаться, ни Протасовым она не должна достаться.
– Мне, чай, не двадцать лет, да понять не могу, как отец смерти своего дитя желает, - смотрела с удивлением баба Нюра, но её гость был непреклонен:
– Меня не волнует, что ты там понимать собралась. Отравишь её, а тело подальше отсюда чтоб было. Поди знаешь, как делается, - указал он на полку на стене, где стояли различные пузырьки со смесями.
– Ясно? Или мало плачу?
Баба Нюра помолчала, глядя в его глаза, а потом на лежащий на столе мешочек денег.
– Я увезу её далеко, - кивала она.
– Всё сделаю, как просите, а грех-то сей Вам не замолить будет.
– Смотри же, - поднялся тот с усмешкой.
– Следить за тобой будут. Коль обманешь, сама отправишься на тот свет.
Он был уверен, что напугал старушку и добьётся желаемого результата, но баба Нюра не выдавала чувств. Она проводила гостя за порог, смотрела, как он уезжал на санях из деревни и ещё долгое время сидела на ступенях у двери...
Кто ни проходил мимо, здороваясь или нет, но каждый заметил её отдалённый взгляд и странную задумчивость. Будто размышляла о чём-то или ждала чего-то, что принесёт с собой вполне неприятное. Когда же почувствовала пронизывающий холод, баба Нюра вернулась в дом и стояла перед полкой с пузырьками...