Спой, маркитантка!

Однако, к своему разочарованию, Данило теперь обнаружил, что гостьи, как и не бывало... Он лежал один в своей постели, на соседней кровати тоже пусто, а из-за распахнутого окна доносились трели лесных птиц.

Скорее собравшись, Данило вышел к уже сидевшему за столом другу, и тот сразу заулыбался:

– Герой проснулся!

– Где она?
– прошептал Данило, и Серж кивнул на выход:

– Гуляет. Готовятся в Петербург уж уехать. Я еду с ними! Всё одно по пути. Ты с нами?

– Боюсь, - не договорил Данило, как в дом вошла и сама гостья:

– Доброе утро, - нежно молвила она, поправив шляпку и кудри, которые аккуратно расправила по плечам.

– Вы, вижу, тоже готовы в путь? Ваш друг так любезно предложил отправиться вместе.

– Где искать Вас в Петербурге?
– подошёл Данило, одарив её ручку поцелуем.
– Я даже имени Вашего не знаю.

– Узнаешь, милый, коль захочешь, - засмеялась она, ласково погладив его по щеке.
– Неужели откажешься сопровождать меня?

– Увы, обещал к отцу в Москву отправиться, - с сожалением смотрел Данило, и дама, окинув его игривым взглядом, медленно вышла на двор.

– Ты что?
– поразился Серж, тут же поднявшись из-за стола.
– Упустишь такую?!

– Какую?
– усмехнулся тот.
– Что-то мне с нею не по себе.

– А ночью было по себе, - засмеялся Серж.

Но Данило ничего не ответил. Он вышел на двор и стоял в стороне, пока дама устроилась в повозку, управлять которой сел её извозчик.

– Ты уверен?
– вопросил ещё раз Серж у друга, надеясь, что может тот передумает и отправится с ними, но Данило мотал головой.

– Я буду скучать, - вздохнула дама томно, а в глазах та игривость, та тяга к нему, что читал, так и горела.

Ничего Данило не отвечал, лишь развёл руками. Повозка тут же тронулась с места, и он не задержался на дворе. Удалился в дом лишь чтобы взять оставшийся кусок хлеба, который положил в сумку и накинул ту через плечо.

Пройдя через лес к деревне, Данило постучался в один из домов:

– Бабуль Нюра?

– Да, да, миленький, - ковыляя, открыла та дверь и пропустила войти в сени.
– Неужто уже в путь? А друг твой где?
– выглянула она на двор в поисках Сержа, но Данило улыбнулся:

– Он уже по пути в Петербург, а мне к батьке пора. Прям сейчас и еду. Присмотрите за домом?

– Куда ж я денусь?
– ласково смотрела старушка в ответ и схватила висевшую на стене сумку.
– Вот, твоя... Обожди...

Она поковыляла так быстро, как могла, в дом и скоро вышла оттуда с корзинкой свежеиспечённых булочек:

– Вот, только из печи!

– Я всегда прихожу к Вам ко времени, - засмеялся довольный Данило, принимая дар и низко кланяясь.
– Благодарствую!

– Господь, благослови Данилу Протасова, - перекрестила старушка его и поцеловала в лоб.
– Папеньке кланяйся от меня. Добрым будь в пути да себя береги.

Поспешив так же быстро на задний двор, она вывела коня и отдала уздцы Даниле.

– Всё сделаю, как сказала, бабуль, - поцеловал он её в щёчку, и та, ахнув от радости, прикрыла поцелованное место ладонью:

– Ах, как давненько было!

Смеясь от радости, Данило сложил пирожки в сумку и взобрался на коня. Он послал махающей платочком бабуле Нюре поцелуй и рванул дальше по дороге, а поднявшаяся из-под копыт пыль плавно опускалась к земле.

На этот раз путь домой показался Даниле короче обычного, хотя и прошла почти неделя. Резко остановив коня перед воротами, он улыбался, а завидевший дворецкий тут же побежал встречать:

– Барин вернулся! Возмужал-то как! Похорошел!

– Куда уж краше, - смеялся Данило, гордо проезжая по дороге к дому.
– Отец дома?

– Дома, дома, где ж ещё? Не выезжает же никуда! А вот гость у него... Старик Тутолмин, - спешил подле дворецкий, указав на ожидавшую в стороне чужую повозку.
– Уж к обеду подоспели, сейчас же покормят! Исхудал же.

– А говорил, похорошел, - смеялся Данило, спрыгнув на землю и отдав ему уздцы.
– На-ка, накорми лучше его.

Войдя в дом, Данило стал прислушиваться, поскольку сразу услышал чей-то строгий возглас, который вдруг стих. Подойдя к библиотеке, где всегда любил проводить время его отец, Данило остановился и стал слушать:

– Да не быть войне. Пугают они. Куда им с Россией сразиться-то?
– удивлялся старик Тутолмин, и отец Данилы возразил:

– Опять ты за своё! Уж не врут мои товарищи. Надвигается беда. Они свидетели! А ты, Тутолмин, гляди у меня, коль какую интригу плести вздумал супротив нас в угоду Львовым, вот! Вот тебе!
– чуть ли не кричал он, и Данило, начав волноваться, вошёл.

Он застал отца, показавшим кулак перед виновато опустившим взгляд Тутолминым, и с вопросом смотрел. Те тут же обратили на него внимание и выпрямились с улыбками на лицах, будто ничего тревожного не происходило.

– Данилка?
– удивился отец, раскинув руки, чтобы принять сына в объятия.
– Ты ли?

– Я, - обнял тот его крепко и поклонился гостю.
– Давно не видели Вас в наших краях!

– Да вот, - с неловкостью вздохнул Тутолмин.
– Думаю, отец сам всё расскажет... А мне,... пора.

С этими словами он поспешил покинуть дом, уехав на ожидавшей его повозке...

Глава 4

За обедом Данило всё же решился вернуться к разговору с отцом об уехавшем Тутолмине. Махнувший же рукою отец хотел было вновь сменить тему, но взгляд сына заставил тяжело вздохнуть и ответить:

– Что сказать?... Приехал прощения просить, мол, стар, болезнен, вину видит свою, что когда-то пошёл на поводу Львовых, стал одним из тех, кто судьбу мне сломал, лишив любимой, сделав так, чтоб иного выбрала. Помнит, мол, как всё неприятно вышло. Раз уж помнит, значит, есть почему, - пожал плечами отец и отпил из бокала вина.
– Потом я ему сказал, чтоб о беде не думал боле, что нет обиды моей на него, что вражда моя со Львовыми личная, да не с Тутолмиными. Далее говорили о беде, что на Россию надвигается, что сия беда куда хуже. А он заявил, что врут, мол, что не пойдёт Наполеон на нас, - с возмущением смотрел он в глаза сына.

– Остальное знаю, - улыбнулся Данило.
– Ты письмо моё получал?

– Получал, - кивнул серьёзно настроенный отец и поднялся.

Он отошёл к комоду у двери и достал из верхнего ящика конверт.

– Вот, - подал он его сыну и сел обратно к столу, вновь отпив вина.
– Согласился Карл Фёдорович*... Определят тебя в полк.

– Верно ли?!
– радостно вскочил с места Данило, принявшись читать документ.
– Надо же! Батька!
– кинулся он целовать отца в обе щеки.
– Благодарю! Благодарю! Господи!