Справедливость-это женщина

2

– Когда же на сей раз она возвратится? – спросил Майк.

– Насколько мне известно, в следующую пятницу, – ответила Бетти.

– Ну конечно; ей нужно время, чтобы украсить дом звенящими колокольчиками и блестками, так что ли? Все это – фарс.

Майк повернулся к Бетти, которая разливала чай на тумбочке, и повторил:

– Слышишь, что я говорю? Это – фарс, так как в доме больше нет рождественского духа. Как, во имя Господа, наш Джо выносит ее, – не могу понять! А его жизнь? Какая у него жизнь? Как-то я сказал ему: не допускай, мальчик, тех же ошибок, что и я. Это в начале его женитьбы. Он не допускал; но главная его ошибка заключалась в том, что он женился на ней. – Он взял чашку из рук Бетти и, кивнув ей, медленно продолжал: – И я сделал ошибку, огромную ошибку, девочка. Скажу тебе о ней, еще до того, как умру, если ты уже сама не догадалась.

Она в свою очередь посмотрела на него и сказала:

– Нет, я не строила догадок по поводу какой-то конкретной ошибки, которую вы совершили.

– Что ты имеешь в виду под словом «конкретная»?

– Только то, что сказала. – Она вернулась к столу и подняла свою чашку и, лишь усевшись, продолжала: – Вы постоянно совершаете ошибки, и одна из них заключалась в изоляции себя здесь. Да, да, знаю, знаю, – теперь Бетти закрыла глаза, – этот вид. Но не думаю, что лишь этот вид удерживает вас в этих комнатах.

– Как видно, ты размышляешь над моей конкретной ошибкой?

Ее взгляд слегка напрягся, и она спросила:

– Ваше пребывание здесь связано с этой… вашей «конкретной ошибкой»?

– В определенной степени можно сказать так, но лишь в определенной степени.

– О, это звучит интригующе.

– Не пытайся смеяться, девочка, ведь это дело нешуточное.

– Я и не смеялась.

– Ты забавляешься.

– Майк. – Бетти наклонилась к нему. – Если временами я не буду смеяться над собой и над другими, я сойду с ума. Вам это понятно?

Ремингтон-старший в свою очередь взглянул на нее с улыбкой.

– Да, да, понятно. Если кто-то бесполезно растратил свою жизнь, так это ты. И я способствую этому в последние годы, – сказал он.

Женщина сделала глоток из чашки, а затем проговорила:

– Не рассчитывайте, что я буду противоречить вам и облегчать вашу жизнь.

Он стал смеяться, и его больная рука сотрясалась так сильно, что ему пришлось поставить свои чашку и блюдце на тумбочку. Затем, снова взглянув на нее, он сказал:

– Мы отклонились от темы. О чем мы говорили вначале? О Джо, верно?

– Да, мы говорили о Джо.

– Не кажется ли тебе, что он завел там себе женщину?… – Он жестом указал на окно. – В городе?

Бетти облизала губы и смотрела на него несколько секунд, прежде чем сказать:

– Почему вы спрашиваете меня? Думаете, он посвящает меня в такие вопросы?

– Но он ведь беседует с тобой, не так ли? Он беседует с тобой больше, чем со мной.

– Могу заверить вас, что эта тема в наших беседах не фигурирует.

– Не стоит так заводиться по этому поводу; это всего лишь вопрос.

– Но какой вопрос!

– Просто это озадачивает меня, поскольку не могу поверить, чтобы он обходился без этого все эти годы. Он – мой сын и мужчина, настоящий мужчина; он не мог бы примириться с ущемлением своих прав все эти годы…

– Прав?

– Да, прав. Право мужчины – получать удовлетворение от своей жены.

– А как насчет прав женщины? Нет, я не имею в виду Элен. А что, если женщина не получает… удовлетворения, как вы это называете, и уезжает в… город? – Подражая ему, она кивнула головой в направлении окна. – Простят ли ей это люди и скажут ли они, что она сделала это, так как была лишена своих прав? Ничего подобного: ее затравят.

– Послушай. – Майк медленно придвинулся к краю кресла и, внимательно всмотревшись в нее, сказал: – Что на тебя нашло? Не принимай это в личном плане; ты высказываешься как эти суфражистки.

– Возможно, в душе я и есть суфражистка. Я знаю одно: ваш доминирующий мужчина в моих глазах ни на что не способен; большинство женщин могут легко обвести его вокруг пальца, как в бизнесе, так и в других вопросах. Вы читали на днях об одном таком случае, вынесенном на первую полосу газеты? Мужчину привлекли к суду за то, что он грубо обходился с женой. А почему он это делал? Выражаясь его собственными словами, она постоянно смотрела на него свысока. Очевидно, женщина была очень умная, умнее мужа, и, подобно многим другим мужчинам, он не мог выносить, чтобы какая-нибудь женщина, тем более его жена, знала больше него. И что же он делает? Избивает ее. И это всего один случай.

– Надо же!

Теперь Майк громко ухмыльнулся и, откинувшись головой на спинку кресла, медленно проговорил:

– Ты сегодня прямо в ударе. Но теперь что касается этого случая. Да, я читал об этом и, как ни странно, согласен с тобой, но лишь в какой-то мере. – Теперь улыбка сошла с его лица. – По моему мнению, – и думаю, ты его слышала, – мужчина, если он в своем уме, не должен жениться на женщине более образованной, чем он сам. Пусть он будет образованнее и поднимет ее до своего уровня; и это будет правильно; чтобы мужчина оставался мужчиной, надо, чтобы его уважали. Но если женщина, тем более жена, превосходит его, это затрагивает его гордость и подрывает его мужское начало. Я знаю, что говорю, так как делаю это на основании собственного опыта.

Бетти поднялась и, сняв с тумбочки его чашку и блюдце, поставила их на поднос и тихо произнесла:

– Извините.

– Не извиняйся. Не извиняйся, девочка, лучше дай-ка мне назад мою чашку; я не допил.

Она не возвратила ему полупустую чашку, а налила новую и когда передавала ему ее в руки, он нежно взглянул на нее и проговорил:

– У нас с тобой целая неделя; давай воспользуемся ею получше, девочка.

Бетти улыбнулась ему, затем подошла к камину и с помощью щипцов подбросила в огонь уголь из ведерка, и, когда она смахивала с рук пыль, Ремингтон спросил:

– Тебе говорил Джо, куда хочет повести завтра сына?

– Да. Да, говорил.

– Ты веришь в этот гипноз?

Она повернулась к нему, но несколько секунд задумчиво смотрела мимо, а затем ответила:

– Трудно сказать. Я мало об этом знаю, фактически ничего не знаю, но мне известно, что брат мистера Леви – очень хороший доктор и уже не в первый раз он применяет эту форму лечения в особых случаях.

– Да, у меня тоже такое же понимание. Какое-то подозрительное дело – проникать в человеческий разум. И тем не менее, раз человек может облегчить недуг парня, я целиком и полностью за. Я целиком и полностью за все, что может положить конец этим припадкам, сопровождаемым криками. Каждый раз, когда я их слышу, цепенею от ужаса. Но я боюсь одного. – Он посмотрел на Бетти и медленно кивнул. – Боюсь, что он вернется в еще худшем состоянии, чем до этого; на данный момент он не может вспомнить, что сделал, но что будет, если он вспомнит?

– Я думаю об этом, и Джо думает об этом, но, очевидно, насколько я понимаю, гипноз в состоянии подавить память.

– «Подавить память»? – Майк покачал головой. – Звучит как Божий акт, а я всегда с подозрением отношусь к тем, кто пытается совершить такое. Но посмотрим, что из этого выйдет… Интересно, что скажет мадам Элен, когда вернется? Знаю лишь одно: если бы она была здесь, то ни за что не разрешила бы отводить сына к гипнотизеру. А как ты считаешь?

Бетти не ответила, но в душе согласилась с Майком: если бы Элен была здесь, никакому гипнотизеру не было бы разрешено заниматься мальчиком.