Спутник 'Шаг вперед'

– Сначала да, - сказал Кедрин, опускаясь на площадку.
– Потом я понял, что вероятность попадания метеорита ничтожно мала, и успокоился.

– Это, безусловно, правильно, - сказал Холодовский.

– Ну, Слава, ну, ну... Не дезориентируйте парня.

– Что ж, - сказал Гур, - он мыслит традиционно. В общем метеоры нам не угрожали.

– Разве что-то другое?..

– Пожалуй, - вздохнул Слава, - напряжения были таковы, что скваммеры могли не выдержать. Они были на пределе прочности. Не так романтично, но все же неприятно. Видишь ли, если скваммер дегерметизируется, в нем становится нечем дышать.

– Что же, - сказал Кедрин, внутренне содрогнувшись и пытаясь острить. Мы бы узнали, есть ли в конце концов этот запах в пространстве.

– Ну, Слава, - сказал Дуглас, - один - ноль не в твою пользу.

XI

На орбите Трансцербера расстояние между убегающим кораблем и настигающей его планетой - или что это там?
– уменьшилось. Но время еще есть - значит, есть еще надежда, и отправлять набитый материалами разведчик на Землю рано. Все занимаются своими делами.

Капитан Лобов занимается стиркой. Это не очень приятно, и капитан не освоил технологии, но нет сомнений в том, что он ее освоит. Он стирает, и предметы капитанского гардероба, поскольку на корабле нет женщин, сушатся на инклинаторной установке, которая вряд ли пригодится, ибо, как все горячо надеются, высадка на Трансцербер состоится не в эта путешествие.

Остальные занимаются своими делами и ждут очереди на стирку. Ничего не поделаешь. Капитан Лобов сообщил, что в следующий рейс он не выйдет без корыта и прочих приспособлений. Он заставит историков раскопать их описание, а также восстановить давно утраченное человечеством искусство стирать руками. Исследователи поддакивают ему и, по очереди отрываясь от приборов, пытаются давать советы, которые, впрочем, никуда не годятся.

Инженер Риекст занимается экоциклом, каким-то из его звеньев. Он не может ничем не заниматься и теперь выясняет, нельзя ли сэкономить энергию на экоцикле. Хотя он знает, что энергии-то хватит...

Оба пилота сейчас отдыхают. Как предупредил капитан Лобов, может случиться, что им еще придется поработать...

Кедрин проснулся, когда в лицо ему ударил мягкий свет разгорающейся зари. Чистый и плотный утренний воздух, казалось, сам входил в легкие и наполнял не только грудь - все тело легкостью и готовностью к полету.

Он взглянул на часы. Он спал три часа - или сутки и три часа, но столько он не был способен проспать даже при самой крайней усталости. Значит, всего три часа, но он чувствовал себя полностью отдохнувшим.

Легко поднявшись с постели, он поискал глазами привычные снаряды для гимнастических упражнений и вспомнил, что здесь их и быть не могло. Он не отвык еще просыпаться на Земле. Он принял душ. Прохладная, насыщенная каким-то газом и, очевидно, ионизованная вода прогнала последние остатки сна и заставила его даже запеть незатейливую песенку - ту самую, что приходила на ум, когда он, бывало, с головой погружался в мир понятий, которые так трудно было представить себе сущими в обычном мире трех измерений. Песенка на-помнила было ему о проблеме скользящего поля, и он усмехнулся: доберемся, доберемся и до скользящего поля...

Кедрин осторожно вынул из камеры бытового комбайна вычищенный и отглаженный комбинезон, расправил его и сам удивился тому волнению, которое вызвала в нем эта нехитрая одежда. Может быть, это волнение возникло потому, что после происшествий этой ночи - сумасшедшей ночи с бурями, опасностями, изнеможением, обедом и со второй сменой - он имел уже какое-то право называть себя монтажником, а значит, и носить рабочую одежду монтажников звездных кораблей. Он надевал комбинезон и думал: "А все-таки я не сдался. Я выдержал. Это очень хорошо, что я выдержал! Это не то, что прыгать с обрыва. Я оказался сильнее опасностей".

Он вышел из каюты и ступил на упругий пол улицы Бесконечных трасс. Утренний прохладный свет заливал и ее. Такими бывают на планете утра, обещающие длинный день, полный чудесных событий. Уже одно то, что он встал вовремя и успеет в смену, было чудесно.

Монтажники в серебристых костюмах шли в одном направлении; Кедрин двинулся за ними, внешне уже неотличимый от них. Его узнавали и приветствовали так же, как и друг друга, не поворачивая головы, лишь поднимая руку или дружески кладя ее тебе на плечо. Монтажники любили прикасаться к живому телу - может быть, потому, что в пространстве это было невозможно.

Поток вливался в кают-компанию, разбивался на ручейки и оседал за накрытыми столиками. Кедрин оглянулся и услышал свое имя. Длинное лицо Гура улыбалось ему, рядом виднелись острые скулы Холодовского и круглое лицо Дугласа. Кедрин подошел, и внезапно ему показалось, что продолжается тот вечер на острове Отдыха и только столик вдруг перенесся в Приземелье, в этот мир, обладающий высокой степенью странности.

– Вот, - сказал Холодовский.
– А ты говорил, что он не выйдет в смену.

– Я не учел одного фактора, - сказал Гур, его глаза смеялись.
– Иногда ошибаюсь и я, мой придирчивый друг. Этот фактор находится здесь и сидит... Впрочем, этого я не скажу.

Кедрин все-таки оглянулся, но разыскать кого-либо в кают-компании во время завтрака было нелегко. Тогда он принялся за еду.

– Вот, - сказал Гур, поднимая вилку.
– Видите, он становится монтажником. Он с аппетитом пообедал ночью и не потерял от этого желания позавтракать.

Кедрин кивнул.

– Это такой воздух, - сказал он.

– Правильно, - подтвердил Холодовский.
– У нас умеют дать человеку отдохнуть даже за три часа.

– Подложи-ка еще...
– Он протянул тарелку, и Гур нагрузил ее целой кучей поливитаминного салата.

– А что, - сказал Гур.
– Если он работает так, как ест, то...

– Со временем, - подтвердил Холодовский.

– Ну, Гур, - сказал Дуглас, - ну, ну... Не сразу же - в Особое звено.

Кедрин не обиделся - он знал: рано ему в Особое звено. Надо как следует научиться самой простой работе. Сегодняшняя ночь, понимал он, была случайной - и, наверное, должна пройти еще не одна такая ночь. И все-таки это было хорошо.

Он так и сказал, и Гур усмехнулся.

– Не только мышление доставляет радость...
– сказал он, допил кофе и встал.
– Я готов.

– Ну, Гур, сейчас, ну...

– Это в честь нашего друга Дугласа назван проспект Переменных масс, серьезно сказал Гур.
– После обеда и даже после завтрака его масса ощутимо увеличивается. Сейчас в пространстве его придется раскачивать, чтобы ранец-ракета взяла с места. .

– Я тоже готов, - сказал Дуглас.

Холодовский молча встал. Кедрин тоже поднялся: хоть выйти в пространство он может вместе с ними. Например, он не поддался на шутку Гура: ведь проспект назван не в честь Дугласа. В честь кораблей назван он - тел переменной массы. Нет, кое-что Кедрин уже понимает и помимо техники связи и ее теории...