Спящая царевна. Своих не бросаем
Шрифт:
Добрян и, в самом деле, торопливо взялся лечить раненого.
А Делия, брезгливо покосившись на мёртвое тело, глубоко вздохнула, потом решительно подобралась ближе и запустила руку в поясную сумку Зверя. Через мгновение она извлекла оттуда гладкую чёрную пластину.
Выдохнув с облегчением, царевна прилепила свой мироключ на левый бок. Оставалось надеяться, что Заргдиэль не успел использовать её воспоминания во зло. Стоило вернуть себе мироключ, и мир вокруг сразу заиграл всеми красками.
Правда, теперь жуткая дрожь земли ощущалась ещё сильнее, и от этого накрывало волнами
Но она не могла уйти. Просто не могла уйти…без него.
Делия поднялась на ноги, застыла, белой берёзкой на ветру, смотрела, не отрываясь, на тёмный провал пещеры…
«Я жду… Желанный мой, любимый, родной… Я жду…»
Отчаяние сжимало горло, слёзы струились по щекам, но она этого не замечала…
Земля под ногами ярилась и вздымалась, как морские волны.
А потом…
Сначала Делии показалось, что глаза обманули, что мелькнувший у входа силуэт ей только померещился.
Но сердце уже узнало, уже рванулась навстречу душа, и она сорвалась вслед за ней, с пронзительным криком, одновременно счастливым до безумия и бесконечно горьким, метнулась, будто орлица, навстречу своему Беркуту.
Андрей поймал её в объятия, прижал к сердцу, зацеловывая горящие щеки, заплаканные глаза, солённые от слёз губы. Он не спрашивал, что она тут делает, почему ослушалась, он даже не ругал, только целовал, целовал и целовал…
Да иногда шептал, как в горячке: «Родная моя… Деля… родная…»
За спиной что-то жутко громыхнуло. Отстранившись на миг от любимого, царевна увидела, что это Лазур и Влас из огнестрелов разрушили каменный козырёк, нависавший над входом в пещеру. Теперь погони можно было не опасаться. Конечно, из подземелья наверняка не один выход, но здесь Серым после такого обвала точно не выбраться.
– Надо уходить! – поторопил Андрей.
Прижал её к себе, оплетая рукой за талию, и они поковыляли прочь. Следом шли и все остальные.
Правда, далеко уйти не успели. В очередной раз дрогнула земля, так что едва не сшибло с ног, а потом громыхнуло жутко, слово гроза началась прямо над головой. Только вот небо оставалось светлым, безоблачным, и солнышко щекотало нос золотыми лучами.
– Вот и всё, конец логову Зверя, – выдохнул с облегчением Андрей.
– И Зверю конец… – добавила Делия.
Поймала его удивлённый взгляд, но вместо разъяснений, обвила руками за шею, притянула ближе и нежно припала к желанным губам.
Да и правильно! Потом поговорят об этом, потом…
А сейчас… Стоит ли тратить время на разговоры о мёртвых чудищах, когда рядом любимый?! Самый лучший на свете, самый родной и… живой!
Эпилог
Спустя … лет
– Егорушка, Егорушка! Ты куда запропастился, озорник? Его-о-ор…
Андрей, заслышав издалека нежный, звонкий голос любимой, приподнял голову.
На столе мигала цветными огоньками объёмная карта. Он просматривал последние донесения с границы и отмечал нужные координаты, но сейчас, оторвавшись от этого занятия, прислушался
к тихим шорохам в углу и решительно направился к стоявшему там большому сундуку.Приподняв крышку, Беркут заглянул внутрь и подмигнул с улыбкой:
– Ну что, партизан, попался?
Егорка сперва насупился, потом звонко рассмеялся, потом шёпотом попросил:
– Бать, не выдавай меня!
И посмотрел своими огромными синими глазищами так, что Беркут готов был захлопнуть сундук обратно.
Если чертами лица, цветом волос и комплекцией сынок пошёл в него, то вот бездонные глаза-омуты точно были матушкиным подарком, и за эти очи Андрей порой готов был простить мальчонке любые шалости. Приходилось напоминать себе по пять раз, что отец должен ещё и воспитывать, и уму-разуму учить, а не только обожать и баловать.
Вот сейчас как раз это и требовалось сделать… В смысле, повоспитывать, а не побаловать.
– Не выдам, – торжественно пообещал Андрей. Потом снова подмигнул и добавил: – Ты сейчас сам отсюда выберешься и пойдёшь маме сдаваться! Небось, уже час тебя ищет? Потеряла. Расстроится сейчас, испугается, плакать начнёт… Ты же не хочешь, чтобы мама плакала?
– Не хочу, – вздохнул Егорка, перекидывая ногу через борт, и выбираясь из любимого ящика наружу. – Маму же нельзя обижать. Она же… девочка…
– Вот именно, – серьёзно кивнул Беркут. – Мама у нас девочка, а, значит, мы с тобой должны…
– Её беречь и защищать, – охотно подхватил сынишка.
– Верно! Так что беги к маме и не огорчай её! – Андрей не удержался и поцеловал Егорку в тёмную макушку, волосы у него пахли скошенной травой и солнцем. – А в прятки завтра в лесу поиграем, – пообещал Беркут напоследок, – с дядей Анжеем. Мы с тобой будем прятаться, а он искать. Ему – наука, а тебе – веселье…
– Ура-а-а! – раскатисто прокатилось по терему.
Маленький Егорка любил гулять с Андреем в лесу точно так, как когда-то он сам любил ходить в тайгу со своим батей. Помня те волшебные дни своего детства, Андрей старался во всём подражать своему отцу – рассказывал сыну всё, что знал о животных и растениях, учил читать следы, понимать голоса птиц. А главное, учил любить и уважать этого могущественного и удивительно щедрого соседа по имени Лес.
В тайне Беркут надеялся, что когда-нибудь, когда придёт его время отправиться к предкам, Егорка будет вспоминать эти прогулки с таким же трепетом, щемящей нежностью и благодарностью, с какой всегда вспоминал их он сам. И непременно передаст всю науку рода Беркутовых и своим сыновьям. И эта ниточка, что тянется от сердца к сердцу, никогда не оборвётся.
А сейчас Егорка бросился было к двери, но тут Делия сама появилась на пороге.
– Ага, слышу, слышу… Вот ты, значит, где прятался? – притворно нахмурилась она.
Но изображать из себя сердитую и строгую у Делии получалось плохо, особенно, когда она смотрела на своих самых любимых мужчин.
– Нет, мама, я к тебе шёл… – замотал головой Егорка. – Я хотел рассказать… Мама, а мы завтра с папой в лес пойдём! Он меня пообещал с собой взять… И дядю Анжея…
Делия приподняла тонкие брови и бросила вопросительный взгляд на Андрея: