Спящий сфинкс

— Серебристое. А она не могла быть в тот вечер в черном бархате?

— Наверняка не в черном, — заявила девушка. — Точно! Только…

Смутное воспоминание промелькнуло в голубых глазах Дорис. Холден отметил это почти инстинктивно.

— Смерть Марго оказалась большим потрясением для Торли? — сочувственно сказал он. — Да и для вашей семьи, видимо, тоже. Ведь вы дружили домами. Он позвонил вашим родителям, когда произошла трагедия?

— Да, позвонил. Рано утром. — Мысли собеседницы блуждали где-то далеко.

— И вы, наверное, сразу же все поехали в «Касуолл»? — допытывался Дональд.

— Да, сразу же. Родители тогда не хотели меня брать. — Милое личико девушки помрачнело на секунду, но она тут же с усмешкой прибавила: — Представляете, Дон Угрюмо, как забавно! Я вот только что наконец сообразила… Пока родители разговаривали с Торли…

— Да, Дорис? И что же?

— Я взбежала наверх по другой лестнице и заглянула в комнату этой женщины. Только на минутку. И знаете, что я там увидела? Черное бархатное платье, висевшее на стуле у кровати. И серые чулки. Капроновые. Да, я помню, они были капроновые.

Выстрел, сделанный наугад, пришелся в цель, в самое яблочко.

Холден, стараясь выровнять дыхание и сохранить непринужденный вид, бессмысленно разглядывал желтовато-коричневый фасад «Касуолла». Над конюшенным двором белым порхающим пятнышком взмыл ввысь голубь. Во рву что-то плеснуло, и по поверхности воды пошла мелкая рябь.

Мрачная повесть Силии, обвиняемой близкими в сумасшествии, нашла теперь подтверждение в словах ничего не подозревающей девушки, оказавшейся единственным свидетелем, потому что по каким-то личным причинам она до мельчайших подробностей помнила события, связанные с Марго.

— Торли… — начал Холден.

— А что Торли? — торопливо переспросила Дорис.

Дон улыбнулся:

— А вам нравится Торли, правда?

— Д-да… Я бы сказала, что нравится. — Дочь Дэнверса Локи старалась произнести эту фразу небрежно, но вспыхнувший румянец выдал истинные чувства.

Холден насторожился.

— Так вы говорите… Торли сейчас дома? — смущенно поинтересовалась девушка. — Вы ведь только что поужинали?

— Да. И очень сытно.

— Не сомневаюсь. — Дорис, помолчав, добавила: — Торли всегда знает, что делает. Он говорил мне, что заставил весь черный рынок ходить по струнке, вот так. — Ее палец прочертил в воздухе невидимую линию. — Торли вообще такой: если поставит себе цель, то ни за что не отступит и обязательно добьется своего. Даже если придется… пройти по бревну!

— Пройти… где? — удивился Холден.

— А-а… Ничего особенного. Это маленькое приключение произошло в тот же день, о котором я рассказываю. Незадолго перед игрой в «убийцу». Вы знаете Форелий ручей, что течет здесь неподалеку?

— Кажется, припоминаю.

— Мы с Торли и Ронни охотились за огромной голубой форелью, поселившейся в заводи под старым кленом. — Настороженность и искусственность бесследно исчезли; теперь с Холденом разговаривала обыкновенная девушка. — Мы давно не могли ее выследить, эту форель, — такая она оказалась хитрющая. Зато охотиться на нее было ужасно интересно! Так вот через заводь перекинуто бревно, и Ронни наивно попытался перебраться по нему на другой берег, но свалился в воду. Тогда Торли воскликнул: «А теперь смотри!» И прошелся по бревну туда и обратно с закрытыми глазами! Вы только представьте — с закрытыми глазами!

Холден мрачно кивнул.

— Я просто хотела сказать, — спохватилась собеседница, — что мне нравятся такие мужчины. — Она пристально посмотрела на Холдена и прибавила: — А знаете, Дон Угрюмо, вы, между прочим, очень симпатичный!

— Правда? — усмехнулся майор. — Спасибо, Дорис.

— Я раньше этого не замечала.

— Наверное, вы просто повзрослели.

— Конечно повзрослела. — Дочь Дэнверса Локи распрямила плечи, чтобы казаться выше, и вдруг сердито взглянула на Дональда: — А вы… Вы все это время убивались по Силии?

— Да. Но вы очень помогли мне.

— Я помогла?! — удивилась девушка.

— О боже, конечно!

Проигнорировав его ответ, Дорис как ни в чем не бывало заявила:

— Я смотрю, вы совсем как мои родители! Они ужасно ругались, когда я в одиночестве отправилась в Лондон на несколько дней. — Девушка рассмеялась, и на ее личике вдруг появилось совсем взрослое выражение. — А ведь кое-чему я могла бы поучить свою собственную маму!

— Понимаю, — кивнул Холден. — Только…

— Только, — с жаром перебила она его, — зря они встали в позу из-за такой ерунды! Подумаешь, несколько дней в городе! Все! Мое терпение лопнуло, и сегодня вечером я с этим покончу!

— Покончите с чем?

— Сами увидите. — Дорис покачала головой с глубокомысленным видом. — Есть некоторые тайны, связанные с определенными людьми, возможно даже мертвыми, и эти тайны очень важны. Одну из них сегодня услышат!

— То есть?

— Узнаете, — решительно пообещала собеседница. — А теперь, Дон Угрюмо, мне пора. Очень приятно было поболтать.

— Подождите, Дорис! — встревоженно крикнул Дональд. — Остановитесь!

Но девушка, мелькнув платьицем, уже бежала по высокой траве к дому.

Холден понял, что назревает скандал. За внешней непринужденностью Дорис скрывались возбуждение и отчаянная решимость. Дон окинул окрестности растерянным взглядом. На западе, за деревьями, тянувшимися вдоль дороги, возвышалась касуоллская церковь, с которой Холдена связывало столько воспоминаний. К церкви прилегало кладбище, расположенное на склоне холма, а в миле или чуть больше, у дороги в Чиппенхэм, стоял большой современный особняк, носивший название «Уайдстэрз».

Оттуда-то и прибежала взвинченная Дорис. Холдену вспомнились ее слова: «Зря они встали в позу из-за такой ерунды! Подумаешь, несколько дней в городе!» И этот смех, и этот взрослый взгляд… «Кое-чему я могла бы поучить свою собственную маму!» Точно, скандал!..

Землю окутали мягкие сумерки. Узкие окна «Касуолла» уже не блестели в солнечном свете. На темном фоне воды светлой полоской вырисовывался каменный мост через ров, построенный в восемнадцатом веке, во время капитальной перестройки здания. Чуть подальше, возле конюшенного двора, был перекинут еще один мостик, по которому сейчас весело прыгали воробьи.

Холден медленно побрел к дому. Потускневшие позолоченные стрелки часов над конюшенным двором показывали двадцать минут девятого. «Есть некоторые тайны, связанные с определенными людьми, и эти тайны очень важны». Ладно, к черту! Почему он должен беспокоиться о Дорис? В конце концов, разве не она доказала правдивость рассказа Силии?

Шаги Холдена захрустели по гравию дорожки. От самого моста к главному входу замка вела выщербленная временем лестница высотой в два пролета и шириной футов в тридцать. Без нее здесь было не обойтись — жилые ярусы «Касуолла» располагались над полуподземными монастырскими помещениями, где находились ставшие ныне частью музейной истории покои первой аббатисы.

Ступив на древнюю лестницу, Холден не мог не почувствовать дыхания прошлого. Ощущение усилилось, когда за спиной закрылась входная дверь, по ночам запиравшаяся с помощью замысловатых приспособлений, состоящих из многочисленных засовов и болтов. Несмотря на степенный возраст, «Касуолл» был жив. Замок дышал, он шевелился во сне и… навевал грезы.