Сражения выигранные и проигранные. Новый взгляд на крупные военные кампании Второй мировой войны

На участках «Голд» и «Суорд» прибрежные преграды повреждают десантный корабль, но томми движутся вперед к более слабым районам сопротивления. Защищающихся ошеломила двухчасовая бомбардировка; и оказалось, что 716–я немецкая дивизия, четверть которой составляли поляки и украинцы, не очень рвется в бой.

Укрепленная твердыня Ле – Хамель, гарнизон которой составляет батальон ветеранов 352–й немецкой дивизии, фактически не страдает от бомб и снарядов. Она ведет «точный и интенсивный» огонь по правому флангу 50–й британской дивизии, и ее упорное сопротивление делает западный край участка «Голд» почти непроходимым до тех пор, пока гемпширцы за несколько часов боя не уничтожают наконец последних защитников.

На «Джуно» канадцы выходят на берег с опозданием в начале девятого. С укрепленных позиций продолжается обстрел британского монитора, а 88–мм снаряды подбивают несколько английских танков. Но парашютисты преодолевают сопротивление немцев, а английские танки пробивают себе дорогу через минные поля.

В 9:30 над участками «Джуно», «Суорд» и «Омаха» ранее невидимое нацистское люфтваффе проводит единственную атаку в светлые часы дня «Д». Два ФВ–190 совершают полет над заполненными людьми берегами, неточно сбрасывают бомбы и возвращаются назад. Посмотрите, как ослабла мощь! [11].

Атакующие солдаты разбивают передовые наблюдательные посты противника на берегу.

Немцы на батарее в отдалении от берега слышат последний тревожный возглас своего командира: «Они идут прямо на нашу позицию». Он неистово кричит: «Lebt wohl, Kameraden!» [9]

Хваленый Атлантический вал дает трещину. Если не считать нескольких укрепленных точек, оказывающих упорное сопротивление, он не представляет проблем.

Теперь немцы поднялись по тревоге по всей Франции; резервные силы продвигаются вперед, а в Париже фон Рундштедт по – прежнему опасается обмана; он думает, что готовится другая десантная высадка на берегах Па – де – Кале.

9

Прощайте, друзья! (нем.)

На участке «Омаха» сражение достигает кульминации.

Залив Сены загрязнен плавающими обломками, мусором войны. Спасательные жилеты, матрацы, тела увлекаются приливом; десантные «утки», тяжело нагруженные и прикрытые от мин мешками с песком, с трудом проходят между ними. Некоторые «утки» тонут вместе с грузом, когда их трюмная помпа забивается песком; артиллерия поддержки наступления никогда не достигнет берега.

Сражение теперь разворачивается в полном масштабе. От Шербура до Гавра побережье, где происходит высадка, покрыто дымом и туманом раннего утра, через которые, как гигантские звезды, появляются вспышки разрывов. Красное солнце, восходящее на востоке, глядит на ужасную сцену: неспокойная вода, покрытая белой пеной и усеянная мусором сражения; песок, на котором когда – то резвились купающиеся, изрыт бомбами и снарядами; защищаемые казематы и доты; и над всем этим дикий шум человеческого конфликта, свистящий рев снарядов, разрывы бомб, треск пулеметов и крики людей.

На берегу «Омаха» ничто не идет по плану…

Рейнджеры захватывают Пуант – дю – Хок, но немецкие батареи, их непосредственная цель, отведены. Рейнджеры бредут по местности, испещренной кратерами от бомб и снарядов союзников, напоминающей поверхность Луны.

«Сражающаяся первая» дивизия с приписанными к ней одним полком из 29–й дивизии и другими подразделениями твердо держится на ногах и возглавляет сражение.

Но море вздымается высоко трех – четырехфутовыми волнами, а в восточном направлении вдоль побережья возникает сильное течение поднимающегося прилива. «Большинство десантных плавучих средств первой линии» подходит к берегу восточнее, иногда на расстоянии 1 000 ярдов от секторов назначения; подразделения перемешиваются в суматошном беспорядке.

Английские наступательные десантные плавучие средства LCT и LCVP, движущиеся к берегу, проходят мимо солдат в спасательных жилетах, солдат на плотах – тех, кто остался в живых из неудачливых плавающих танков ДД, которых поглотило море. Из 32 танков два плывут к берегу, три других пристали к десантному кораблю, остальные лежат на дне залива Сены. Даже малые суда не могут справиться с сильным волнением, а солдаты вычерпывают воду своими касками.

Наступающих встречает тяжелый прицельный огонь; части 352–й немецкой дивизии – этого неподвижного, апатичного подразделения, но тем не менее «наступательной дивизии хорошего качества, ядро которой составляют ветераны» русского фронта, заполняют многие оборонительные позиции.

Пули, как град, стучат по стальным трапам еще до того, как десантные амфибии достигают берега. От целой десантной группы остается лишь один солдат. Когда трапы опускаются, солдаты прыгают и оказываются по пояс в воде; одни теряют равновесие и тонут; других подстреливают, и они падают; третьи бредут по горло в воде в канавах в направлении ужасных песков; они падают на землю, чтобы укрыться от безжалостного огня.

«В течение семи – десяти минут после опускания трапов 1–я рота 116–го пехотного полка представляет собой инертное подразделение без командиров, почти неспособное к действиям». Большинство ее офицеров убиты или ранены. У лейтенанта Эдварда Тидрика прострелено горло, и он падает с трапа в воду, где получает еще одно ранение, когда пытается выбраться на песок. Рядовой Лео Дж. Нэш слышит на расстоянии 15 футов, как он хрипит, отдавая свою последнюю команду под огнем противника: «Вперед те, у кого проволочные кусачки!»

Но кусачки лежат на дне залива.

Через несколько минут участок «Омаха» представляет собой ужасное зрелище. Маленькие группы солдат прижимаются к песку, сжавшись под истребляющим огнем, ищут убежища за береговыми преградами немцев, чтобы затем, когда усилится прилив, медленно приблизиться к берегу или утонуть.

Прибрежная полоса и неспокойная вода усеяны мертвыми, умирающими и теми, кто скоро умрет, но лодки все же идут, чтобы высадить свой парализованный страхом груз…

В центре всего этого хаоса под обстрелом пушек 16 диверсионных отделений – в каждом по семь моряков и по пять армейских саперов, – которыми командует приземистый и воодушевленный офицер резерва капитан – лейтенант Джозеф Гиббонс, пытаются взрывами пробить проходы для шлюпок через прибрежные преграды, вступив в соперничество со смертью и усиливающимся приливом. Они выполняют самоубийственную работу. Почти треть людей погибает; более половины – ранены. Одно отделение сосредоточило свои усилия на взрыве большой преграды. От прямого попадания взрывчатка детонирует раньше времени. В живых остается лишь один. Целое отделение уничтожено батарейным залпом при выходе на берег. «Морской офицер, собирающийся вынуть воспламенители, чтобы взорвать заряд, поражен шрапнелью, которая отрывает ему палец и перерезает два запала».

Но на мокром песке, когда неумолимый прилив поднимается на один фут каждые восемь минут, моряк становится на плечи моряку, чтобы обезвредить тарельчатые мины на прибрежных заграждениях, а вражеский огонь убивает их. Солдаты, прячущиеся за некоторыми преградами, парализованы страхом, они уже глухи к призывам саперов; только шипение запалов вынуждает их вылезать на берег.

Статистика Армагеддона уплотняется. Рота Е 116–го полка теряет своего капитана и еще 104 человек.

Восточнее 16–я боевая полковая часть 1–й дивизии ведет тяжелейший бой за свою жизнь. Ее солдаты пригвождены к земле и представляют собой «ковер из людей».

Капитан Джон Финке, командующий ротой Ф 16–го пехотного полка, выбирается на берег с разорванной лодыжкой, опираясь на палку. Вскоре он уже подгоняет своей палкой солдат, пытаясь заставить их выйти из – за прибрежных заграждений и подняться наверх, на песчаную полосу смерти. Элемент безжалостности должен быть частью вооружения любого хорошего командира на поле боя. Финке с ужасом отдает приказ оставить раненых на волю прилива. Каждый раз, когда двое солдат пытаются помочь третьему, погибают все.

В районах высадки на участке «Омаха» есть некоторая защита от безжалостного огня. Ширина песчаной полосы, выходящей из прибоя, составляет от 50 до 300 ярдов; она упирается в поднимающуюся ступеньками полосу гальки, ограниченную песчаными дюнами или прибрежным откосом высотой от 2 до 12 футов, а в некоторых местах смотровой площадкой. И все это усеяно минами и опутано колючей проволокой, и над всем этим возвышаются крутые берега, с которых немецкие пушки «пробивают нам горло». Наверх от пляжа ведут всего пять проходов, все они заминированы и хорошо защищаются.