Стаб

Я слышал, как они поднялись наверх. Командир на минуту замер: осмотрелся и направился в мою сторону. Безошибочно. Словно уже много раз имел дело с проблемным "грузом" и знал, где надо искать. Либо мои зубы стучали слишком громко.

– Сукин ты...

Он уже стоял надо мной, и по мере того как я поднимал голову, в поле моего зрения появлялись его сапоги... серый комбинзон... мужское лицо было идеально симметричным - фирменный знак всех лабораторных моделей. Так уж получилось, что Зоркими могли стать исключительно люди, выращенные в репродуктивных центрах. Люди из пробирки.

– Ну как тебе мой питомец?
– поинтересовался Многорукий, стоя позади.

– Да ты... грязное животное. Что ты с ним сделал?

– Хочешь сказать, это и есть ваш ценный груз?

– Ха?!
– воскликнул я.

А то ты раньше этого не понял.

– Поднимайся, - приказал мне командир, после чего повернулся к элиминатору.
– Не думай, что эти игры сойдут тебе с рук. У меня есть связи, и я сделаю всё, чтобы у тебя, мудила, отобрали лицензию.

– А-а, делай после этого добро людям, - протянул Многорукий, смотря на меня.
– Видишь, из-за тебя у меня проблемы. Что мне теперь делать?

Я скосил взгляд на его нож.

Как будто ты не знаешь.

– Давай, идём со мной.
– Командир протянул ко мне руку.
– Я отведу тебя в твой новый дом. Тебя там уже все заждались.

На ум мне тут же пришло все то, что я слышал о ферме, воображение проиллюстрировало мое скорое будущее... которое продлиться в лучшем случае лет пять.

Я прижал колени к груди и обхватил их руками.

– Не заставляй меня ждать.
– Командир начал терять терпение, а я просто не мог себя заставить добровольно сделать это - смириться с такой жизнью (смертью).
– Не бойся. Никто тебя больше не тронет. И уж тем более этот...

– Спаси меня, - прошептал я в колени.

– Я и собираюсь, - ответил Зоркий, не понимая, что я обращался не к нему.

– И как же ты предлагаешь мне это сделать? Передо мной служитель закона, а внизу ждут еще десять таких же.

– Ты сказал, что убьёшь Рэймса. Он сильнее их всех вместе взятых, а значит, ты не должен задавать таких вопросов!

– Ты предлагаешь мне убить командира отряда Зорких?
– Многорукий прикрыл рот рукой, словно шокированный тем, что я вообще мог до такого додуматься.
– Прости, не могу. Убей я кого-то из них, на меня объявят охоту и уже совершенно точно лишат лицензии. Ради призрачного вознаграждения за убийство - на минуточку - чёрного иерарха я не стану влезать в это.

– Так ладно, пора с этим кончать, - утомлённо вздохнул командир, дёргая меня за руку. И тут я выпустил всю свою ярость, чего не делал никогда: я дергался, пинался, извивался и шипел... но мужчина этого даже не заметил, хватая меня в охапку.

– Приблизительно так же с тобой обошелся Рэймс?
– крикнул нам вслед Многорукий. Я извернулся, чтобы направить на него взгляд полный отчаянья и ненависти.
– Когда ты уже поверил в своё спасение, он дал понять, что и не думал тебя спасать. Он просто ничего не сделал, когда ты умолял его о помощи, да?

– Ублюдок!
– взревел я, не узнавая свой голос. Это было еще более подло, чем просто предательство! Я никому кроме него об этом не рассказывал... я решил, что он понял меня...

– Хм... что-то новенькое.
– Он посмотрел на меня так, словно я был тем самым попугаем, выучившим новое слово.

– Я не умру! Я выберусь оттуда и найду тебя!

– Ого.

Не обращая на нас внимания, Зоркий нёс меня вниз по лестнице. Он просто был рад, что выполнил задание, поэтому не мешал нам проститься, как положено.

– Я поверил тебе! Я тебе поверил! А ты... ты ещё пожалеешь об этом!

– Глянь, командир, он пропустил только вечернюю и утреннюю дозы, а уже похож на буйно помешанного. Уверен, что справишься с ним?

– Я не прощу вам этого! Ни Рэймсу! Ни тебе! Ни Задире!

– Задире? Про него ты ничего не рассказывал. Кто такой Задира?
– Он пошел за нами следом.
– Заводила кодлы, которая тебя регулярно поколачивала? Так почему ты хочешь убить именно Рэймса, а не его? Любого из тех, кто превратил твою жизнь в ад? Почему ты выбрал того, кто просто не захотел тебя оттуда забрать?

Я ничего не ответил, стиснув зубы от злости и давя в себе желание зареветь. Я никогда не впадал в такие крайности раньше, но теперь что-то внутри меня сорвалось с цепи. В другой раз я бы просто включил голову, подумал бы о бесполезности этой истерики и не произнёс бы ни слова. Смирился без лишнего расхода калорий. Теперь? Я знал, к чему это приведет, но все равно трепыхался.

Я сошел с ума.

Точно сошел... потому что в следующее мгновение Многорукий, который все это время вяло плелся позади, оказался перед командиром. Он не направил на него оружия, но мужчина замер так, словно ему в лицо смотрело дуло пистолета.

– Я ещё не договорил, чтоб тебя.
– Я не узнавал этот голос. Из него исчезла шутливость, он зазвучал ниже, глубже. По моей спине пробежал холодок, и я зажмурился в ожидании боли.
– Кто тебе разрешил выходить? И забирать мою говорящую птичку?

Когда я почувствовал дрожь, то понял, что она не моя.

– Птицу?
– повторил командир по слогам и, глянув на меня, пошатнулся.

Через секунду он разжал руки, и я грохнулся на пол, хотя, по замыслу командира, должен был взлететь.

Тогда я понял, почему этого шута так боялись все в этом городе.

– Ч-что произошло?..
– прошептал я, отползая от них.
– Что ты делаешь? Почему он...

– Тебе приглянулась моя болтливая птаха? Похоже, она смерть как хочет остаться со мной.

– Не понимаю, - пробормотал командир, прижав ладони к вискам.
– Не помню, зачем схватил его...

– Это ведь совсем не похоже на то, что ты ищешь?

– Нет... нет...

– Я так и думал.
– Приблизившись к командиру, Многорукий зашептал ему на ухо: - Как я и сказал, я не имею ни малейшего понятия, где находится то, что вам нужно. Поэтому просто проваливайте отсюда и ищите свой ценный груз в другом месте.

Я понял, что он мог разрулить эту ситуацию и по-другому: сказать гостю, что он - собака и командир бы выбежал из дома на четвереньках и всю оставшуюся жизнь мочился, задрав ногу.

Командир пошел к двери, открыл её и просто... вышел, оставив меня Многорукому.

– Ну что?
– кинул кто-то из Зорких.
– Мы уже собирались вмешаться.

– Уходим, здесь ничего нет.

– Да? Мы слышали голоса. Там точно был кто-то третий.

– Это говорящий попугай.

– Говорящий... чего?