Стабилизатор. Минск 2041

– Прощайте, дружки, – тихо проронил Багор. – Пусть земля вам будет пухом.

Решив проблему мертвых, занялись делами живых. Бельский и Вербицкий помогли Багру откатить машину от сосны. Мертвая лярва упала. Чтобы поднять заклинившую кнопку капота, Багру пришлось воспользоваться лопатой. Осмотрев повреждения, он покачал головой.

– Радиатор всмятку. Нет у меня больше машины… И команды тоже нет.

Вера молчала в упор глядя на охотника. Тот сунул руку за пазуху. Вытащил кредитку, протянул девушке.

– Возьми. Мне партизанские талеры не нужны.

– Это еще почему?

– Человек предполагает, а Бог располагает, – вздохнул Багор. – Он решил все за меня. Я иду с вами.

Сборы были недолгими. Багор запихнул в рюкзак свои пожитки из машины, раздал автоматы убитых товарищей. Достал из кузова канистру. Наполнил ее бензином из бака, старательно облил «джип» и чиркнул спичкой. Заплясали языки пламени. Повалил черный дым. Запахло жженой резиной.

Вера двинулась к лесу первой. Антидот, Багор и Вербицкий шли рядом. Все были погружены в свои мысли и не расположены к болтовне.

Вербицкий с интересом рассматривал деревья, кусты и мох, пытаясь отыскать детали, которые свидетельствовали бы, что он идет по лесу будущего. Не нашел ничего. Лес был самым обычным. По давней белорусской традиции не очищенным от упавших деревьев и сухих сучьев. Впрочем, к чему очищать? Механический уничтожитель леса переработает все в труху. И мертвое, и живое. Размышляя так, Марат сделал очень радостное открытие. Раз власти пошли на такую экстраординарную меру, значит разобраться с партизанами-дестабилами не так-то просто. Они уничтожали леса от злобы и бессилия!

– Вас, ребята, как звать-величать? – неожиданно спросил Багор.

– Гриша Бельский.

– Марат Вербицкий.

– А я, признаться, уже и подзабыл, какие они, мои настоящие имя и фамилия. Лет десять уже как только на Багра и отзываюсь. Прикончили бы меня сегодня лярвы – никто бы и не узнал, что на самом деле я – Багров Федор Ильич.

– Такого прикончишь! – не оборачиваясь, усмехнулась Вера.

– Тут ты права. Предлагаю за это выпить. Заодно и корешей моих погибших помянем.

Багор отстегнул от ремня фляжку, отвинтил пробку и сделал внушительный глоток. Фляжка перекочевала к Грише. Он, не церемонясь, приложился к горлышку раза три и передал фляжку Марату. Не обошлось без напутственного слова.

– Вот это самогон! Ментовское пойло и рядом не стояло. Из чего гоните-то?

– Картошка. Не та, конечно, что на колхозных полях высаживают. Экологически чистую и жрать невозможно, и топливо из нее – полная хрень. Короче для крепких напитков не годится. То ли дело бульба лесных братьев – пальчики оближешь. Растят ее без соблюдения всяких технологий, прямо в лесу, поэтому и брага из нее – любо-дорого. Вера в курсе.

– Это точно, – девушка взяла фляжку, сделала маленький глоток. – Экологи из дестабилов, прямо скажем – никакие. Окружающую среду загрязняем, едим, что под руку попадет, воду только из луж хлещем, пьем самогон и курим. Но ведь должны же мы чем-то от остальных отличаться!

Пришел черед Вербицкого. Хлебнув самогона, он убедился – напиток действительно сильно отличается от гадости, которой его потчевали Байдак и Петенька. Самогон Багра был одновременно крепким и мягким.

– Это, наверное, потому, что картошку в хозяйствах плохой водой поливают.

Вербицкий тут же пожалел, что решил высказать свой взгляд на проблему. Полез со свиным рылом в калашный ряд. Вера, Багор и Бельский захохотали одновременно. Марат старался не подавать вида, что обиделся. Однако это было написано у него на лице и вызывало еще большее веселье. Багор с трудом подавил смех, вытер рукавом выступившие на глазах слезы и хлопнул Вербицкого по плечу.

– Ну, брат, уважил. Просветил. И что б мы без тебя делали?

Краткая речь Багра вызвала новый взрыв хохота.

Глава 9. Чем дальше в лес

Лес становился все гуще. Приходилось продираться через ряды колючего кустарника. Он напоминал акацию, но точно определить породу Марат не мог, а спрашивать у спутников не хотел – его могли опять поднять на смех.

Только Вера чувствовала себя в чаще, как дома – находила едва заметные проходы, своевременно пригибалась. Мужчинам приходилось сложнее. Они явно не имели опыта путешествий по лесным дебрям. Вербицкий даже позлорадствовал, когда увидел, что Бельский и Багор мучаются также, как он. Шипы акацияподобного кустарника, рвали одежду, оставляли царапины на коже, которые тут же начинали зудеть.

Несмотря на то, что кроны деревьев плотно переплелись, солнечные лучи ухитрялись проникать в просветы между ветвями. Было жарко. Пот разъедал царапины не хуже чем серная кислота.

А девушка все не сбавляла темпа. Казалось, что усталость ей неведома. Когда маленький отряд вышел на поляну, щедро усыпанной брусничными кустиками, Багор не выдержал.

– Верочка, давай передохнем. Отдышимся. Не гони лошадей.

– Ладно, – Вера с видимой неохотой села. – Только десять минут. Нам еще километра три пройти надо.

– Десять так десять, – Антидот собрал горстку ягод и отправил в рот. – Я как раз подножным кормом позавтракать успею.

– Не советую, – Вера сорвала ягоду и принялась катать ее между пальцев. – Брусника только разжигает аппетит. Если хотите ее использовать, то уж лучше разотрите листья и смажьте царапины. Брусничные листья известным противовоспалительным эффектом.

– Лесная аптека, – буркнул Антидот, выуживая из кармана бутылку с остатками эсэнэсовского самогона. – Я знаю средство получше.

Приняв на грудь, Гриша угостил сигаретой Багра, чиркнул зажигалкой и выпустил облачко дыма.

– А куда ты, собственно, нас ведешь, Вера? В безопасное место, значит к партизанам? Ох, не сказал бы я, что с дестабилами так уж безопасно…

– Я никого не волоку на аркане! – отрезала девушка. – Особенно тебя. Можешь валить на все четыре стороны.

– Пошутил, – Бельский примирительно выставил вперед ладони. – Ну, пошутил. Всю жизнь мечтал податься в партизаны. Как там, в старой песенке: