Стабилизатор. Минск 2041

Еще через несколько шагов кусты и деревья расступились. Певец устроился на пеньке у края расчищенной от деревьев поляны и, не обращая внимания на гостей, продолжал напевать о злобных коммунистах и смелом пареньке. Длинные волосы исполнителя были перехвачены потертой зеленой лентой. На бледном, покрытом россыпью веснушек лице застыла мечтательная улыбка. Всю одежду этого дестабила составляли длинные шорты цвета хаки, желтая майка без рукавов, да резиновые тапочки. Гитара его была очень старой и постоянно расстраивалась. Парень то и дело останавливался. Высунув от сосредоточенности язык, подкручивал колки и начинал петь сначала.

– А вот и наше хозяйство! – гордо объявил Валентин. – Как говорится, милости просим.

Вербицкий осмотрелся. Первым что бросилось в глаза, были ямы площадью в пару квадратных метров каждая. Хаотично разбросанные по поляне, успевшие порасти травой по краям, они явно были вырыты не лопатами. Об истинном назначении этих ям оставалось только догадываться. Некоторые так и остались просто ямами, другие дестабилы использовали их для своих целей – застелили жердями, набросали сверху еловых лапок и мха, с боков прорыли канавы-входы. Получились неплохие землянки. Имелись тут и три навеса. Сидевшие под ними группы людей занимались разными делами. Кто-то чистил оружие, кто-то оживленно болтал, кто-то просто дремал в теньке. Всего на базе было около ста человек, включая женщин и детей, сбившихся в кучку вокруг какого-то старика с длинной патриаршей бородой.

Марат заметил, что оружие у партизан было очень старым. Вербицкий даже не поверил своим глазам, когда узнал «шмайсеры» и винтовки Драгунова. Мелькнула мысль: уж не на съемочную ли площадку фильма он попал?

Валентин провел вновь мимо детей и Марат, услышал голос бородача.

– Первую очередь Великой Белорусской Стены «Белстенстрой» построил в две тысячи двадцать пятом, когда наше правительство окончательно разругалось со всеми странами, включая Россию и Китай. Сооружение ее преследовало цель создать в центре Европы неприступный бастион, перекрывавший любые виды транзита и отгораживающий наш народ от остального мира. Сразу после сдачи первой очереди Стены в Белоруссии был запрещен интернет, конфискованы у населения радиоприемники, взяты под полный контроль спецслужб телефонная связь и телевидение…

– Ишь, как шпарит, – завистливо заметил Бельский. – Режет правду-матку. А че не резать-то? Здесь деду за этого ничего не будет, а вот меня в родненькой школе за пару словечек сразу на штыки подняли… История, будь она неладна!

– Сегодня планы диктатора Белоруссии, куда амбициознее, чем строительство Стены, – продолжал учитель. – Верховный Председатель мечтает о мировом господстве и собирается переименовать свой народ из белорусов а беларасов. От словосочетания «белая раса»…

Каша в голове Марата начала мало-помалу превращаться в твердое серое вещество. Догадка насчет Стены была правильной. А сама Стена – вполне закономерным итогом завышенной самооценки белорусских правителей. Не хотите платить за дружбу – получите в центре цивилизованного мира закрытую зону. Нам без вас терпимо, а как вам без окна в Европу? Все-таки мы – беларасы!

Валентин остановился у одного из навесов. Там за столом из плохо оструганных досок сидели двое. Первый, мужчина лет шестидесяти был наряжен в серый деловой костюм, весьма неуместный в таком месте. Верхние пуговицы белой сорочки он расстегнул, а узел галстука ослабил настолько, что сам галстук болтался чуть ли не на животе. Марату этот человек напомнил депутата Бойцова – такие же стриженые ежиком волосы, простецкая физиономия. Мужчина то и дело вытирал лоб носовым платком невероятных размеров, а затем запихивал его в карман брюк, чтобы через минуту достать вновь.

Его собеседник выглядел куда как колоритнее. Офицерская гимнастерка, брюки-галифе полевого образца, начищенные до блеска хромовые сапоги и портупея – все это выглядело слишком театрально, но не шло ни в какое сравнение с театральностью шапки-кубанки. Такие головные уборы Вербицкий видел лишь в фильмах про гражданскую войну. Обладатель чудо-шапки не избегал этого сходства, а наоборот старательно его подчеркивал – даже прикрепил на кубанку полоску красной ткани. Наискосок, как у заправских партизан. Шрам на левой щеке рассекал верхнюю губу пополам, отчего казалось: этот красавец все время презрительно улыбается.

Он занимался тем, что вертел ручку настройки древнего приемника «Океан», пытаясь поймать какую-то волну, но из динамика доносился лишь треск статических помех. К антенне приемника привязали кусок проволоки. Второй его конец закрепили на крыше навеса, но эта уловка, как видно не срабатывала. Мужик в кубанке тихо матерился себе под нос, но заметив Веру улыбнулся.

– О, какие люди! Вижу-вижу, выкрутилась и на этот раз. Садись, девочка и рассказывай все по порядку.

– А гостей, дядя Талаш, почему не приглашаешь?

– Пока не заслужили. Ты их для начала представь…

– Брось, Талаш! – Багор выступил вперед. – Сам звал. Вот я и пришел. Чего ерепенишься?

– С тобой, паря, отдельный разговор будет. А вы двое, что за птицы?

– Григорий Бельский! – поспешил представиться Антидот, протягивая партизанскому вожаку руку. – Помог вашей девушке сбежать из застенков…

– Спрячь граблю! – буркнул Талаш. – По роже вижу, кто ты такой.

– Поразительное свойство моего лица! Всем кажется, что они меня где-то видели! Между тем…

– А парень-то шутник, – Талаш усмехнулся. – Как он тебе, Василий Макарович?

– Подозрительный типус, – пробасил Серый Костюм, почему-то глядя не на Бельского, а на Вербицкого. – Пусть пока при кухне побудет. Дальше поглядим, куда его пристроить.

– Я? При кухне?! – возмутился Антидот. – Стоило ли ради этого ссориться с властями! Извиняйте, но уж лучше мне…

– Ты поступаешь в полное и безраздельное распоряжение Пирожка, – отрезал Талаш. – И не дай Бог, я услышу от Вани хоть какую-то жалобу на твое поведение. Свободен!

Антидот понял, что спорить бесполезно и спрятался за спину Багра.

– Теперь ты, – Талаш ткнул пальцем в охотника на лярв. – Оружие тебе вернут. Возможно, со временем получишь взвод.

– Если забудешь о том, кем был до прихода сюда, – добавил Серый Костюм, вытирая лоб платком. – Дисциплина, Багор, отныне должна стать твоим вторым именем. Просекаешь?

– Просекаю. Пойдем, Гриша. Больше ничего хорошего мы здесь не услышим.

– Давай Марата дождемся. Может и его на кухню…

– Сказано же тебе: свободен! – рявкнул Талаш. – Я сам разберусь, кого на кухню, а кого и под нож…

Багру и Антидоту пришлось уйти. Удивленный тем, что его «дело» будет рассматриваться отдельно, Вербицкий уже сочинял самую удобоваримую версию своего появления в будущем, но тут из динамика «Океана» неожиданно донеслась человеческая речь.

…Тр-р-р…Только на выдвинутых условиях согласен возглавить Временный Мировой Альянс… Кр-ра-рах! Не будут приняты… Белорусское руководство намерено ответить отказом… Тр-р-р-кра-ах!