Сталин. Большая книга о нем

вооружений, но почти нигде не были подготовлены запасные площадки, пригодные для боевой

работы, куда могли бы перебазироваться самолеты в ночь на 22 июня после получения

«Директивы № 1». Или тем более днем 22 июня после первых налетов немцев.

Кто-то сомневается, что приказ на приведение в боевую готовность ВВС был до 22 июня

и именно из Москвы? Зря. Смотрим, что показал об этом генерал Павлов:

«Явившиеся ко мне в штаб округа командующий ВВС округа Копец и его заместитель

Таюрский доложили мне, что авиация приведена в боевую готовность полностью и

рассредоточена на аэродромах в соответствии с приказом НКО.

Этот разговор с командующими армий происходил около двух часов ночи». (Протокол

допроса Д.Г. Павлова от 7.07.1941 г. Источник: Ямпольский В.П. Уничтожить Россию весной

1941 г. (А. Гитлер. 31 июля 1940 года): Документ спецслужб СССР и Германии. 1937—1945 гг.

М., 2008 г., с. 457—481.)

Можно подсказать: к «около двух часов ночи» Копец никак не мог бы еще выполнить

приказ НКО о приведении ВВС в боевую готовность и рассредоточить самолеты по «Директиве

№ 1» от 22.20 21 июня.

Павлов после разговора с Тимошенко после 1.00 начал обзванивать армии и давать им

команду «приводить войска в боевое состояние». А Копец и Таюрский, по его словам, и

прибыли к нему в это время с докладом, что приказ НКО о приведении в б/г уже выполнен. Т. е.

в это время они могли врать Павлову только о «выполненном» ими приказе НКО о приведении в

б/г, полученном ДО «Директивы № 1». И приказ такой мог быть только от 19 июня.

Выводы читающие, думаю, сами сделают — «кто виноват»…

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

376

Часть V. Сталин как стратег

(Вассерман А., Латыпов Н. Острая стратегическая недостаточность)

Как известно, 25 февраля 1956 года на дополнительном — закрытом — заседании XX

съезда КПСС (уже после того, как избранный съездом центральный комитет, в свою очередь,

выбрал постоянно действующие руководящие органы партии; причем заседание шло под их

руководством, так что может формально считаться не частью съезда, а всего лишь

расширенным пленумом ЦК) Никита Сергеевич Хрущев произнес доклад о культе личности

Сталина. Доклад считался засекреченным, но через считанные дни оказался известен и у нас в

стране (его зачитывали на заседаниях партийных организаций с участием комсомольского

актива), и за рубежом. С тех пор и до самого недавнего времени представления большей части

мира об Иосифе Виссарионовиче Джугашвили опираются на этот доклад.

Доклад принадлежит в основном самому Хрущеву: он изрядно отступил от текста,

согласованного с коллегами, и даже переврал некоторые числовые данные из сводок,

подготовленных спецслужбами. Современные исследователи пришли к выводу: основная масса

негатива, включенного лично Хрущевым в доклад, списана с деяний и черт характера самого

Хрущева и многих его соучастников по Большому Террору (с конца июня 1937-го по середину

ноября 1938-го). К сожалению, значительная часть документов, способных однозначно

подтвердить или опровергнуть этот вывод, уничтожена в годы, когда Хрущев руководил партией

и правительством, тем не менее уже сейчас ясно: всю эпоху правления Джугашвили надлежит

изучать заново. Мы по возможности употребляем здесь фамилию, полученную вождем при

рождении, а не его партийный псевдоним, именно ради того, чтобы отделить подлинную

личность от позднейшего образа, сформированного при активном участии множества людей и

структур, не заинтересованных в достоверной исторической картине.

Чтобы оценить важность этой достоверности, отметим: опора на явно искаженный образ

повлекла цепочку событий, завершившуюся распадом нашей страны. Конечно, было тому и

множество иных причин.

Как мастер рекламы и агитации Джугашвили несомненно выше Йозефа Пауля

Фридриховича Геббельса — общепризнанно талантливого пропагандиста. А уж современные

пиарщики вроде Владислава Юрьевича Суркова и Глеба Олеговича Павловского на три головы

ниже — хотя и не прочь сыграть хоть одну из этих ролей, но явно не обладают надлежащим

талантом.

Посмотрите хотя бы, как привечал Джугашвили обладателей бесспорного морального

авторитета, какое внимание уделял им. Вспомните хотя бы известнейших беседовавших с ним

деятелей мировой культуры: Херберт Джордж Джозефович Уэллс (тут важно еще и то, что

Уэллс десятилетием ранее общался с Ульяновым, и Джугашвили гордо показал ему

достижения, в 1920-м казавшиеся великому фантасту чистейшей фантастикой), Лион

Зигмундович Фейхтвангер (тот в 1937-м побывал и на открытом процессе над выдающимися

деятелями коммунистической оппозиции, включая Георгия Леонидовича Пятакова, Карла

Бернхардовича Собельсона (Радека), Леонида Петровича Серебрякова, Хирша Янкелевича

Бриллианта (Григория Яковлевича Сокольникова), и пришел к выводу о достоверности всего

сказанного в судебных заседаниях), Джордж Бернард Джордж-Каррович Шо, известный нам как

Бернард Шоу (был социалистом — но совершенно иного, нежели коммунисты, толка)… Да и

советских деятелей культуры он чаще всего приглашал не только, как принято считать сейчас,

ради идеологических накачек, но и ради очевидного удовольствия пообщаться с интересными

людьми, обсудить с ними сложные задачи развития общества: тому сохранилось множество

письменных свидетельств, причем не только мемуарных, но и дневниковых — по горячим

следам.

Забота Джугашвили о деятелях культуры (и отечественных, и зарубежных), его внимание