Сталин. Большая книга о нем

мере оно порождено логикой противостояния двух политических лагерей, а в какой вызвано

тягой к упрощению системы управления — пока не выяснено.

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

387

Под конец жизни Джугашвили стал куда менее склонен к длительным исследованиям

сложных вопросов, обсуждениям с коллегами, привлечению экспертов. Некоторые

исследователи полагают это следствием самоуверенности вследствие накопления опыта верных

решений и похвал сотрудников. Кое-кто даже считает, что Джугашвили постигло возрастное

ослабление умственной деятельности. На наш взгляд, он скорее ощутил нехватку времени для

осуществления всего намеченного и стал экономить на согласованиях. Как известно всякому

военному, посредственное быстрое решение лучше идеального, но запоздалого. А наследников,

способных осуществить все его планы, он, похоже, не видел. Да и вряд ли они возможны:

любой политик располагает собственными планами, убеждениями и намерениями, так что вряд

ли согласится ограничиться ролью исполнителя проектов предыдущего руководителя.

Правда, все созданное при Джугашвили (и в значительной мере под его руководством)

сохранилось и послужило опорой для дальнейшего развития. Но само это развитие

сопровождалось изрядными зигзагами, продиктованными не в последнюю очередь желанием

дистанцироваться от великого предшественника и доказать собственные возможности

преемников. В частности, потому, что его стратегическое стремление жертвовать малыми

преимуществами сегодня ради больших преимуществ завтра выглядит с тактической точки

зрения неоправданной жесткостью, а порой и жестокостью, тем не менее деятельность

Джугашвили — замечательный пример удачного проявления главного стратегического

стремления, сформулированного нами так: оказывать максимальное влияние на мир и сводить к

минимуму влияние мира на себя. Этот принцип должен воплощаться и впредь в любой

достаточно содержательной и дальновидной деятельности.

Из приведенного выше примера создания нового танка видно: Джугашвили несомненно

понимал важность обратной связи. Есть и множество иных свидетельств того, как он

радикально перерабатывал уже намеченные предложения и планы под воздействием вновь

поступающих сведений — в том числе и от людей, пребывающих в опале (так, идея

пикирующего четырехмоторного бомбардировщика, предложенная великому авиаконструктору

Андрею Николаевичу Туполеву, отбывающему срок за самоуправство при распоряжении

казенными деньгами, была им обоснованно отвергнута и больше не появлялась).

Но старые соратники, раз за разом убеждаясь в его правоте, постепенно вовсе перестали

всерьез исследовать вопросы, выходящие за пределы их прямых служебных обязанностей,

всецело полагаясь на вождя. Образовался порочный круг положительной обратной связи, все

более утверждающей самого Джугашвили в ощущении собственной мудрости и

дальновидности. Постепенно он вовсе перестал советоваться как раз с теми, кто в силу своего

положения в стране располагал самыми разносторонними потоками информации.

Отсюда, например, серьезнейшая ошибка в оценке генетики. Хотя в окружении

Джугашвили появился человек, профессионально разбирающийся в науке — Юрий Андреевич

Жданов. Он поддержал развитие генетических исследований. Но практические результаты,

достигнутые несколькими учениками замечательного селекционера Трофима Денисовича

Лысенко, затмили научную необоснованность (а порой и легко доказуемую нелепость) его

объяснения путей достижения этих результатов. Конфликт между Лысенко и теоретиками

биологии решился административным путем. Мы упустили полтора десятилетия — в науке это

целая эпоха. По сей день многие направления биологических исследований у нас не вполне

изжили последствия того провала.

К сожалению, таких провалов у сталинской системы принятия решений было более чем

достаточно. История с генетикой и кибернетикой известна всем. Мы же расскажем историю

малоизвестную. Ее герой — забытый ныне, к сожалению, Николай Михайлович Федоровский.

А ведь он — основоположник целого направления науки — прикладной минералогии, доктор

наук, профессор и член-корреспондент Академии наук СССР.

Чтобы представить себе, что это был за человек, достаточно обратиться к ряду его писем,

адресованных не кому-нибудь, а самому Джугашвили. Они написаны с редким чувством

достоинства без тени привычного раболепства — хотя из заключения в 1946 году. Ученому

было уже шестьдесят, к тому моменту он по ложному доносу отматывал десятый год лагерей

под Воркутой и после — в Норильске: они и городами не были в ту пору по большому счету.

«Должен вам сообщить, что я был четырнадцать лет директором Института минерального

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

388

сырья, созданного по моей инициативе для борьбы за независимость нашей Родины от

капиталистических стран в области минерального сырья… Работами коллектива ВИМСа,

поставленными по моей инициативе и с непосредственным участием, удалось дать нашей

стране сотни миллионов экономии в валюте…

Так, например, наша Родина не имела ванадия, этого важного оборонного металла для

автотанковой и пушечной промышленности. Мне с моими сотрудниками не только удалось в

течение двух лет открыть мощные залежи ванадиевых руд (титаномагнетиты) на Урале, но и

проработать в ВИМСе всю технологию… Теперь наша Родина имеет свой ванадий…

Зная, что прозрачный флюорит дает возможность конструировать приборы для снимков в

темноте и тумане, я ряд лет упорно проводил поиск этого минерала, которого мало во всем