Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Сталин. Большая книга о нем
Шрифт:

Бубнова». Это важное решение осталось, однако, без последствий: Ленин и Зиновьев

продолжали скрываться, Зиновьев и Каменев стали в непримиримую оппозицию к решению

10-го октября. «Бюро для политического руководства восстанием» ни разу не собралось. Лишь

имя его сохранилось в приписке чернилами к отрывочному протоколу, написанному

карандашом. Под сокращенным именем «семерки» это призрачное Бюро вошло в официальную

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

106

историческую

науку.

Работа по созданию Военно-Революционного Комитета при Совете шла своим чередом.

Однако тяжеловесный механизм советской демократии не допускал слишком резкого скачка. А

времени до съезда оставалось мало. Ленин не без основания боялся промедления. По его

требованию созывается 16 октября новое заседание ЦК с участием наиболее ответственных

петроградских работников. Зиновьев и Каменев по-прежнему в оппозиции. С формальной

стороны их положение даже укрепилось: прошло шесть дней, а восстание не началось.

Зиновьев требует отложить решение вопроса до съезда Советов, чтоб «посоветоваться» с

провинциальными делегатами: в душе он надеется на их поддержку. Прения носят страстный

характер. Сталин впервые принимает в них участие. «День восстания, — говорит он, — должен

быть целесообразен. Только так надо понимать резолюцию… То, что предлагают Каменев и

Зиновьев, это объективно приводит к возможности контрреволюции сорганизоваться; мы без

конца будем отступать и проиграем всю революцию. Почему бы нам не предоставить себе

возможности выбора дня и условий, чтобы не дать возможности сорганизоваться

контрреволюции». Оратор защищает абстрактное право партии выбрать момент для удара, тогда

как дело идет о назначении конкретного срока. Большевистский съезд Советов, если б он

оказался неспособен тут же взять власть, только скомпрометировал лозунг «власть Советам»,

превратив его в пустую фразу. Зиновьев настаивает: «Мы должны сказать себе прямо, что в

ближайшие пять дней мы не устраиваем восстания». Каменев бьет в ту же точку. Сталин не дает

на это прямого ответа, но заканчивает неожиданными словами: «Петроградский Совет уже

встал на путь восстания, отказавшись санкционировать вывод войск». Он просто повторяет

здесь, вне связи с собственной абстрактной речью, ту формулу, которую пропагандировали в

последние дни руководители Военно-Революционного Комитета. Но что значит «встать на путь

восстания»? Идет ли дело о днях или о неделях? Сталин осторожно воздерживается от

уточнения. Обстановка неясна ему самому.

В процессе прений представитель Петроградского Комитета Далецкий, будущий глава

советского телеграфного агентства, погибший затем в одной из чисток, привел против

немедленного перехода в наступление такой довод: «Мы не имеем даже центра. Мы идем

полусознательно к поражению». Далецкий не знает еще, видимо, об образовании советского

«центра» или не придает ему достаточного

значения. Во всяком случае, его замечание

послужило толчком к новой импровизации. Удалившись в угол с другими членами ЦК, Ленин

пишет на колене резолюцию: «ЦК организует военно-революционный центр в следующем

составе: Свердлов, Сталин, Бубнов, Урицкий и Дзержинский. Этот центр входит в состав

революционного Советского комитета». О Военно-Революционном Комитете напомнил,

несомненно, Свердлов. Но никто не знал еще точно имени советского штаба. Троцкий

находился в эти часы на заседании Совета, где Военно-Революционный Комитет окончательно

ставился на рельсы.

Резолюция 10 октября была подтверждена большинством 20 голосов против 2-х, при 3-х

воздержавшихся. Никто не ответил, однако, на вопрос: остается ли в силе решение о том, что

восстание в Петрограде должно совершиться до 20-го октября? Найти ответ было трудно.

Политически решение о перевороте до съезда было единственно правильным. Но на

выполнение его оставалось слишком мало времени. Заседание 16 октября так и не вышло из

этого противоречия. Но тут помогли соглашатели: на следующий день они, по своим

собственным соображениям, постановили отсрочить открытие ненавистного им заранее съезда

до 25 октября. Большевики приняли эту неожиданную отсрочку с открытым протестом и со

скрытой благодарностью. Пять дополнительных дней полностью вывели

Военно-Революционный Комитет из затруднения.

Протоколы ЦК и номера «Правды» за последние недели перед восстанием достаточно

полно очерчивают политическую фигуру Сталина на фоне переворота. Как перед войной он был

формально с Лениным и в то же время искал поддержки примиренцев против эмигранта,

который «лезет на стену», так и теперь он остается с официальным большинством ЦК, но

одновременно поддерживает правую оппозицию. Он действует, как всегда, осторожно; однако

размах событий и острота конфликтов заставляют его нередко заходить дальше, чем того хотел

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

107

бы.

11 октября Зиновьев и Каменев напечатали в газете письмо Максима Горького,

направленное против восстания. Положение на верхах партии сразу приняло чрезвычайную

остроту. Ленин рвал и метал в своем подполье. Чтоб развязать себе руки для агитации против

восстания, Каменев подал в отставку из ЦК. Вопрос разбирался на заседании 20 октября.

Свердлов огласил письмо Ленина, клеймившее Зиновьева и Каменева штрейкбрехерами и

требовавшее их исключения из партии. Кризис неожиданно осложнился тем, что в утро этого

самого дня в «Правде» появилось заявление редакции в защиту Зиновьева и Каменева:

«Резкость тона статьи т. Ленина не меняет того, что в основном мы остаемся

Поделиться с друзьями: