Сталки. Затмение
Шрифт:
— Отойдите! — приказал Миронов тем, кто находился впереди, и пилоты с «конвойными» отступили к стене.
В образовавшийся проход встали он сам и Зелма, нацелив оружие на стальной прямоугольник.
— По команде… Три, два, один… Огонь!
И в дверь ударили два плазменных сгустка. Затем опять и опять, пока сталь не проплавилась насквозь и не образовалась дыра, в которую мог пройти человек. Точнее, мог бы, не капай жидкий металл с её верхнего края на пол.
Миронов опустил плазменное ружьё и достал из набедренного кармана брони бластер. А потом выстрелил несколько раз в лужу расплавленной стали
Когда он закончил, Зелма увидела, что расплав практически застыл, хоть и был всё ещё раскалён добела. «Спасибо за заботу, Александр Васильевич», — подумала она.
По жесту подполковника пленные вернулись на своё место впереди отряда. И через дыру они явно могли видеть, что сейчас происходило в зале.
— Что там? — спросил Миронов.
Ведь если там никого нет, сейчас из какого-нибудь потайного люка на потолке мог выпрыгнуть десяток боевиков и вмиг положить весь отряд к чёртовой бабушке…
— Полно народу, — ответил за «своего» пилота один из «конвойных». — Все в броне… с оружием… нацеленным на дверь. Похоже, заждались нас…
— Идите вперёд, — сказал Миронов. — Начнут стрелять — бросайте пленников, и все назад…
Под прицелом плазмеров пилоты медленно прошли сквозь дыру, подняли руки и закричали:
— Не стреляйте! Мы свои…
Выстрелов не последовало. Судя по всему, в зале ожидали не только этих двоих, но и всю компанию.
— Пошли, — бросил Миронов и вместе с Зелмой вслед за парой бойцов вошёл в помещение.
«А они хорошо подготовились», — подумал он, с плазмером наперевес отпрыгивая от двери, чтобы освободить проход, и прицелился в того, кто стоял слева, на сцене.
Вокруг были одни чёрные фигуры в броне. Пара десятков целилась справа и сверху, со зрительских рядов. Пятеро — от противоположной по отношению ко входу стены, ещё десяток — со сцены. Но лишь один человек стоял с поднятым щитком шлема. На него-то и наставил дуло плазмера подполковник.
Это был Фокс. Окружённый боевиками, он стоял на сцене и поигрывал бластером в руках без бронеперчаток. И смотрел на тех, кто врывался сейчас в зал, со своей обычной усмешкой, — как подумала Зелма, с оттенком самоуверенности.
Когда весь отряд вошёл в помещение и встал полукругом у двери, нацелив оружие на мятежников (прямо впереди — двое пилотов, за ними — как раз тот самый полукруг солдат с Мироновым и Видевской и совсем позади — семеро сталков), Фокс коротко рассмеялся и сказал:
— Ну вот мы и встретились… Александр Васильевич. Хотя, признаться, не был до конца уверен, удастся ли вас провести. И теперь вижу: всё же удалось.
— Ты о чём? — настороженно спросил Миронов.
— Обернитесь. А потом бросьте оружие и медленно поднимите руки.
«Нет! Этого не может…» — подумал подполковник, поворачивая голову… но застыл на секунду в молчаливом шоке, когда увидел то, на что намекал Фокс.
Сталки пятились от двери в глубь зала, и солдаты невольно продвигались вперёд, освобождая им место. А в помещение входили боевики с плазмерами наизготовку и выстраивались по обеим сторонам от входа.
«Мы всё-таки угодили в ловушку, — понял Миронов. — Но как?.. Разве что эти двигались следом за нами: сначала отдалились, чтобы мы их не нашли, а затем
приблизились… и зажали-таки нас сзади».— Мистер Фокс, можно нам отойти к вам? — спросил один из пилотов, продолжавших держать руки поднятыми. — Мы не с ними, у нас не было выбора…
— Выбор, — ответил Фокс, не сгоняя с лица усмешку, — есть всегда.
Он вскинул руку с бластером и выстрелил два раза.
Головы пилотов будто бы взорвались, забрызгав кровью и чем-то белым броню ближайших солдат и пол под ногами. «Как у того мута, — вспомнила разведчица. — В тот день, когда Матвей первым попросил меня о сотрудничестве…»
А потом два тела без звука повалились на металлическое покрытие, на котором появились две растекающиеся красные лужицы.
Кого-то из сталков негромко вырвало. Зелма стряхнула попавшие на лицо кровавые капли и посмотрела на Фокса. Но её взгляде не было и следа уважения или сочувствия, которые она втайне испытывала к нему после его рассказа о себе. Теперь её глаза превратились в две голубые льдинки, излучавшие лишь ненависть и презрение.
— Бросайте оружие. Или умрёте прямо сейчас. Все. Дружно, — сказал Фокс и качнул бластером. — Ну!
«Эх, Зелма, и чем ты думала, когда убегала отсюда?.. — подумал Миронов, первым положил плазмер на пол и поднял руки. — До бластера дотянуться не успею. А жаль. Сейчас бы с чувством облегчения прострелил этому гаду голову и погиб бы от плазменного облака, которое в меня бы полетело».
За подполковником оружие бросила Зелма, после неё — солдаты. Параллельно разоружались сталки, складывая «стволы», мачеты и самопалы у ног боевиков из подкрепления.
Вскоре все военные и «профедералы» стояли в центре круга из лежащего на полу оружия с поднятыми руками — точно принимали участие в каком-то странном, неестественном ритуале.
Проблема заключалась в том, что именно их собирались «изгнать» те, кто находился вне круга. Изгнать с помощью плазмеров — туда, откуда обычно нельзя вернуться.
Усмешка на лице Фокса стала шире, превратившись в оскал маньяка, вплотную приблизившегося к вожделенной цели.
— Вы ввязались в игру, в которой можно только победить или погибнуть, — сказал он. — К несчастью для вас, вы проиграли. Я бы мог проявить к вам то, что вы называете милосердием: пощадить вас, заковать в наручники, стереть память, переписать личность… да только я знаю, что полностью ничего переписать не удастся. Даже сейчас я чувствую внутри себя отголоски моего былого уважения к вам, господин Миронов…
Фокс снова коротко рассмеялся — на этот раз с оттенком горечи.
— Вы ведь всё равно на каком-то самом глубинном уровне будете считать, что Федерация — добро, а мы — зло. А зачем мне такие агенты, которым я не могу доверять на сто процентов?.. Закройте глаза и приготовьтесь к новой жизни по ту сторону барьера, или во что вы там верите… Будьте уверены, Федерация вас не забудет.
Главарь мятежников плавно подвигал дулом бластера, выбирая первую цель.
«Неужели я придумала именно это? — с досадой подумала Зелма. Её взгляд продолжал буравить лицо Фокса, но, к сожалению, не мог забраться к тому в мозг и выжечь там всё его снисходительное презрение к федералам. — Неужели вот так всё и должно закончиться?.. Будь ты проклят, Фокс. И с тобой все твои прихвостни».