Стальная Принцесса

Боюсь, что старая лестница исчезнет, и я в конечном итоге провалюсь в темную дыру.

— Вторую ногу тоже, — убеждает доктор Хан спокойным голосом.

Я хватаюсь за стену для равновесия, следуя его инструкциям.

По одной за раз.

Один черный шаг за другим. Здесь темно, пока идет видение. Я не могу видеть то, что находится за пределами меня, как бы сильно я ни щурилась.

Я могу это сделать.

Мне необходимо это сделать.

— Замедлись и отключись, — доносится низкий голос доктора Хана, как будто из другой комнаты. Это отдаляется с каждым его словом. — Замедлись и отключись... Замедлись и отключись... Полностью отключись.

Голос доктора Хана исчезает.

Или это то, что я думаю? Я верю, что он говорит со мной и спрашивает меня о чем-то, и я могла бы ответить, но я ничего не замечаю.

Я оказываюсь перед деревянной дверью, которая выглядит прямо как в документальных фильмах о Мировой войне. Толкаю ее дрожащими руками.

Сильный белый свет ослепляет глаза.

Нет, он не белый. Он... красный.

Я щурюсь, пытаясь разглядеть что-то за этим. Атмосфера похожа на густой кроваво-красный отблеск. Как те красные комнаты, которые используются в фотографиях.

Только это не красная комната.

Нет, это... мой дом.

Мой дом в Бирмингеме.

Я стою посреди просторной гостиной с элегантными обоями в цветочек.

Он такой большой, что по сравнению с ним я кажусь муравьем. Диваны и высокие картины намекают на изысканный вкус.

Вкус почти как у богатого человека.

Статуи львов повсюду, рядом с широкой лестницей. По дороге ко входу. Возле высоких французских окон.

Везде.

Я содрогаюсь от этой картины.

Сколько бы я ни моргала, красный цвет не исчезает. Осторожными шагами я подхожу к одному из высоких окон, из которого внутрь проникает красный свет.

Замираю перед ним. Пахнет чем-то... горящим? Горящей плотью?

Заглядывая в окно, передо мной открывается большой сад с неухоженными деревьями и увядающими цветами.

Он тоже красный — если не краснее, чем внутри дома. Даже солнце излучает красный свет.

Вдалеке поблескивает озеро. Оно тёмное и чернильное. Даже красный свет не заглушается из-за его непроглядной тьмы.

По спине пробегает дрожь, и я отвожу взгляд в другое место.

Не хочу смотреть на это озеро.

Напротив меня на качелях сидит светловолосая женщина. Ее хрупкие бледные руки держат ребенка, который сидит у нее на коленях и раскачивается взад-вперед. Ребенок повернут ко мне спиной и полностью спрятан на коленях женщины, так что я не могу разглядеть.

Женщина, однако, находится на виду. На ней белое платье, доходящее до колен. Ее бледная кожа и белокурые волосы делают ее похожей на ангела.

На душераздирающего красивого ангела.

Она смотрит вдаль с отсутствующим выражением лица. Как будто она вообще ничего не видит.

Рыдание застревает у меня в горле, и я закрываю звук рукой.

Ма.

Это моя мама.

Я так похожа на нее.

— М-ма...

Мой голос срывается, как бы сильно я ни хотела назвать ее по имени.

Но это еще не все.

Я также хочу, чтобы она назвала меня по имени в ответ.

Мой взгляд скользит по ребенку, сидящему у нее на коленях, бережно прижатому к груди.

Ее платье в горошек доходит до колен. Ее светлые волосы заплетены в аккуратные косы, которые ниспадают ей на спину.

Мое сердце начинает биться громче, когда ма гладит ее по волосам и говорит что-то, чего я не слышу.

Это... я?

Я вижу воспоминание?

Я открываю окно дрожащими пальцами. Мое сердце бьется так быстро, что грозит искалечить.

Тук.

Т-тук.

Тук...

В тот момент, когда на меня обрушивается воздух, я борюсь с желанием тошноты.

В воздухе пахнет чем-то гнилым.

Я закрываю нос обеими руками и смотрю на маму. Похоже, ее не беспокоит запах, как будто она его не замечает.

Как она может не замечать? Гнилой воздух такой сильный, как в морге.

Подождите.

Как в морге?

— Тише, малышка, не плачь...

Нет.

Ма продолжает гладить маленького ребенка по волосам.

— Все будет хорошо.

Нет. Замолчи, мама.

Я закрываю оба уха руками.

Это бесполезно.

Звук продолжает врываться в голову, как неуместная симфония.

Скрежет ногтей по классной доске.

Медленное навязчивое бормотание монстров.

— Тише, малышка.. тише, малышка...

Ее голос становится громче и интенсивнее. Это единственное, что я слышу.

Он овладевает мной и течет под кожей.

Я даже не могу разобрать собственного дыхания.

Даже не слышу биения собственного сердца.

— Тише...

— Тише...

— Замолчи! — я кричу, но не могу вымолвить ни слова. — Замолчи, ма!

Маленькая девочка поднимает голову.

Я замираю.

Медленно, слишком медленно ее голова поворачивается в мою сторону. Сердцебиение почти останавливается, когда я встречаюсь с этими голубыми глазами.

Такие же глаза, как у меня.

Я.

Эта девочка я.

В то время я тоже выглядела как маленький монстр. Я была таким же монстром, как и они.

По ее щекам текут слезы. Черные, чернильные слезы.

Холодок ползет вниз по животу и прямо к грудной клетке, когда она что-то произносит.

Я прищуриваюсь, пытаясь разобрать ее слова.

— Помоги... мне, — снова и снова повторяет она одними губами.

Мое сердце колотится в пустоте, но прежде, чем я успеваю что-либо сделать, темная фигура выхватывает ее из рук мамы.

Ма кричит, и я тоже, когда темная фигура бросает маленькую Эльзу в воду озера.

Темная, мутная вода поглощает ее целиком.

— Помоги мне!

Голос кричит у меня в голове.

Я прихожу в себя с хриплым криком, слезы текут по щекам.

На секунду я кричу так громко, что не могу понять, что меня окружает. На секунду мне кажется, что я нахожусь в этой воде, втянутой в ее чернильную глубину.

Я плыву. Мои легкие горят от потребности в воздухе, но рука не позволяет мне подняться.

Я не могу дышать.

Мое имя тоже будет забыто.

Требуется некоторое время, чтобы другие голоса просочились обратно в сознание.