Стальной кит - повелитель мира
Шрифт:
Володя, подойдя к Леньке, решил-таки проявить осторожность и сказал Кошмарику:
– Вполне может быть, что драгоценности, но ты, однако, не стучи по ящику очень уж сильно...
Кошмарик, бормоча себе под нос: "Боитесь! Всего боитесь!" - стал намечать острием зубила место на ящике, чтобы нанести первый удар молотком. Вот и ударил - и тут же стало ясно, что железо уже настолько проржавело, несмотря на оцинкованную поверхность, что зубило вошло в крышку как в масло. И вот Кошмарик, отбросив молоток в сторону, стал ковырять ящик острием зубила, будто открывал консервную банку: рж-рж-рж. Через пару минут крышка была наполовину отсечена, и можно было, отогнув её, просунуть в ящик руку. Нетерпеливый Кошмарик так и сделал. Послышался треск бумаги, и Ленька выбросил из ящика клок промасленного пергамента,
– Эге! Да это же Железный крест, фашистская награда!
– азартно воскликнул Кошмарик.
– Вещь стоящая, на рынке хорошо отойдет!
– А что же ещё лежит в этом ящике?
– была огорчена Иринка.
Девочка невольно была заинтригована, ведь в ней тоже жила хоть и маленькая, но все же любопытная женщина.
– Сейчас поглядим!
– запустил Кошмарик руку подальше и снова выудил из глубин ящика целую пригоршню крестов.
– Во черт, опять эти бирюльки!
Теперь он не стал шарить в ящике рукой, а просто вытряхнул из него все содержимое - ничего, кроме крестов, в жестянке не оказалось. Володя, насупившись, смотрел на кучу крестов, рассыпанных у него под ногами, и молчал. Его сердце представляло собой механический органчик, выводивший уныло и тоскливо мелодию, похожую на похоронный марш Шопена. То, за чем он рвался на "Стальном ките", осталось или на дне залива, в трюме транспорта, или вообще существовало лишь в воображении его отца или в его собственном воображении.
– Ну что, съели?!
– с ядовитым ехидством спросила Иринка, видевшая, как были ошеломлены друзья, несмотря на заверения Кошмарика, что эти "стоящие вещи хорошо отойдут".
– Что "съели"?
– не понял поначалу Володя.
– Как что? Брильянты и изумруды! Смотрите, как их здесь много! Так и переливаются! Долго я так не смеялась!
Володя рассердился. Ему был неприятен тон Иринки, ведь он свидетельствовал о том, что девочка совершенно не желает признавать в нем победителя: вот, собрался на дно морское, а выудил оттуда консервную банку с какими-то побрякушками! Да, Володя на самом деле ехал в Лужскую губу совсем не за фашистскими наградами.
– Да чего ты понимаешь, гайка с дыркой!
– тявкнул на подружку Володя.
– Это же ценнейшая вещь, музейная! А здесь крестов не меньше полтораста штук, и получается, что мы выручим за них кучу денег. Кошмарик, ты специалист, скажи, почем этот товар загнать можно?
Ленька и без того стоял и прикидывал, почем можно толкнуть "товар". Когда-то он раскапывал финские доты на Карельском перешейке, и цена наградных значков, предметов амуниции, наград и прочей военной мишуры ему была знакома. Ленька потеребил себя за нос и важно сказал:
– Значит, так, если оптом сдавать, то долларов за семь каждый крест в Питере уйдет, а если по одному крестику - то баксов по двенадцать...
Иринка застонала, будто у неё болели зубы:
– Ой, барышники, мелкие торговцы! Знала бы я, в какую компанию попала, никогда с вами не встретилась бы! Купчишки поганые!
И Володя и Ленька сделали вид, что не расслышали восклицания Иринки, хотя оба мальчишеских сердца сжались до размеров теннисных мячиков.
– Но есть одна обалденная идея!
– поднял Кошмарик вверх палец с длинным грязным ногтем.
– Какая же?
– спросил Володя.
Кошмарик, казалось, медлил. Он на самом деле не мог простить себе, что вместо настоящих драгоценностей достал из транспорта какие-то кресты, и теперь ему нужно было срочно реабилитировать себя в глазах Володьки (а особенно Иринки) какой-нибудь неожиданной, оригинальной идеей. Пусть бы эта идея была
шальная, дурацкая даже, но следовало теперь же отвлечь внимание девочки от примитивной рыночной сделки, к которой близилась экспедиция, начатая так романтично.– У тебя в "Стальном ките" горючего много осталось?
– спросил Кошмарик, очень крепко потирая затылок и изображая на лице усиленную умственную активность.
– Ну немало, - ответил Володя, не понимавший пока, куда клонит приятель.
– Ты ведь с яхты ещё солярки принес, да и аккумуляторы заряжены, плюс к тому - ножной ход действует.
– Во! Классно!
– Кошмарик выкинул вперед поднятый вверх большой палец руки.
– Ножной ход нам особенно пригодится!
– Да зачем, зачем?
– стал нервничать Володя, не понимая намерений Кошмарика, но Ленька снова лишь ограничился вопросом, причем его рожица стала ещё более загадочной и в то же время ещё более глуповатой:
– Ты за границей когда-нибудь был?!
– Нет, не был!
– твердо ответил Володя, начиная понимать замысел Кошмарика.
– И не хочу там быть! Мне и в России интересно!
В ответ на это твердое заявление Ленька лишь растянул свой широкий рот от уха до уха и, стукнув себя пальцем по виску, сказал:
– Бам! Бам! Ну и шиз ты, Вовчик! А ещё интеллигентом себя считаешь! Книги читаешь умные, а за границей побывать не хочешь! Ну, я с тебя торчу! Да ведь всякий мало-мальски развитый мужик хоть раз за рубежом побывать должен, для умственного развития так сказать! Батя твой и мамка, я знаю, люди небогатые, тебя не повезут никуда, а сам ты, интеллигентик, всю жизнь с хлеба на воду перебиваться будешь - никогда бабок не соберешь. Вот я тебе и предлагаю: давай смотаем за границу, коль она рядом...
– Куда-куда?!
– плаксиво спросила Иринка, будто ей предлагали смотать по крайней мере на Луну.
– Ты что, Леня, переохладился в воде, да?!
– Ничего я не переохладился!
– совсем незло парировал Ленька Ирочкин укор.
– Ну сами подумайте, мы под водой где хотим, там и пройдем, никакой для нас границы не существует! Так почему же такой возможностью не воспользоваться? Редчайший случай!
Володя насупленно молчал. В Лужской губе больше нечего было делать, а домой возвращаться не хотелось. Он знал, что теперь родители не подпустят его к "Стальному киту" и на пушечный выстрел, запрут в квартире, а поэтому - прощай свобода! А ведь свободу мальчик любил, наверное, больше всего на свете. Здесь, на субмарине, он ощущал себя не просто человеком, крутящим штурвал подводного судна. Нет, он был ещё и повелителем этого залива, командиром Кошмарика и Иринки, он казался сам себе властелином мира, а дома он стал бы пусть не рабом, но уж во всяком случае подданным, жалким и боязливым, способным быть уязвленным взрослыми, их глупыми приставаниями и придирками.
– А куда ты хочешь за границу?
– едва переведя от волнения дух, спросил Володя немного дрожащим голосом.
– В Эстонию?
Кошмарик презрительно улыбнулся:
– Чего не видел я в твоей Эстонии? Возили нас туда, когда я ещё в школе учился, на экскурсию. Я к финикам хочу поплыть!
– К каким финикам?
– охнула Иринка, внимательно прислушивавшаяся к разговору парней.
– К тем, что на пальмах?
Кошмарик просто задохнулся от смеха, хоть и дурашливого, наигранного:
– Ой, давно я так не смеялся! Ну с тобой умора! Живот от смеха лопнет! Финики - это же финны, глупышка! В Финляндию я хочу смотать!
Володя усмехнулся:
– А может, сразу в Америку? Нам бы только до Атлантики дотянуть, а там и рукой подать!
Иринка внезапно рассмеялась, оценив шутку Володи, зато Кошмарик, услышав этот смех, неожиданно оскорбился, да так горячо, будто его унизили в самых лучших чувствах:
– А чё, чё издеваетесь?!
– Даже сжал он свои кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
– Я чё, глупость какую сморозил? Да? Почему ж не сплавать, если до Финляндии рукой подать! Границу под водой проплывем, подрулим к Хельсинки, оттянемся там как следует денек-другой и назад вернемся! Зато хороший навар сделать сможем на крестах! Медальон тоже скинем, так ведь у нас ещё больше восьми сотен баксов имеется! Мы на них товару купим у фиников по дешевке, а здесь скинем, вот и наварим с каждого доллара два, а то и три! Мозгой шуровать надо!