Стальной кулак

— Но что? — я чувствовал, что сейчас услышу главную проблему.

— Но все упирается в топливо, — Вороножский шагнул вперед, размахивая какими-то графиками. — Николаус… то есть, наши катализаторы не справляются. Цетановое число падает, детонация растет.

Руднев, близоруко щурясь через круглые очки, добавил:

— И это сказывается на всем. Прецизионные детали не выдерживают повышенных нагрузок при работе на некачественном топливе.

— Я предупреждала об этом еще три месяца назад, — холодно произнесла Варвара, по-прежнему глядя в окно. — Когда вы были слишком заняты в Москве.

В комнате повисло неловкое молчание. Циркулев нервно протер пенсне, делая вид, что полностью поглощен изучением каких-то формул.

— Что конкретно показывают испытания? — я старался говорить ровно, сосредоточившись на технических вопросах.

Варвара резко развернулась, подошла к столу и выложила журнал испытаний:

— Вот. При работе на существующем топливе мощность падает на тридцать процентов, ресурс уменьшается вдвое, расход увеличивается на четверть. Можете сами посмотреть результаты, — она подчеркнула последние слова с едва заметной горечью.

Я склонился над записями. Цифры были неутешительными. Без качественного топлива весь проект оказывался под угрозой.

— Есть еще одна проблема, — подал голос Звонарев. — Мы не можем наладить массовое производство без гарантированных поставок горючего. А существующие нефтеперерабатывающие заводы не справляются с запросами.

— Я знаю, — перебил я его. — Именно поэтому я готовлю новый проект. Нефтеперерабатывающий завод с современными установками крекинга.

Варвара впервые за весь разговор посмотрела мне прямо в глаза:

— И снова новый проект в Москве? — в ее голосе смешались профессиональный интерес и личная обида.

— Да. И он не менее важен, чем танки, — я выдержал взгляд девушки. — Без него все остальное теряет смысл.

Она отвернулась, снова уходя в свою отстраненность:

— Что ж, вам виднее. Вы теперь московский начальник.

Ладно, эмоции потом.

— Хорошо, что с остальными системами? — я разложил на столе полный комплект чертежей. — Давайте по порядку.

Руднев выступил вперед:

— С ходовой частью удалось решить проблему износа катков. Новый сплав показывает хорошие результаты. Но есть сложности с траками, на высоких скоростях наблюдается биение.

— Я говорила, что нужно менять геометрию зацепления, — Варвара подошла к столу и ткнула карандашом в чертеж. — Вот здесь и здесь. Иначе на скорости выше тридцати километров начинается резонанс.

Звонарев согласно кивнул:

— С подвеской тоже не все гладко. Торсионы выдерживают, а вот амортизаторы летят. Особенно при движении по пересеченной местности.

— Что с броней? — я повернулся к Циркулеву.

Тот педантично разложил образцы сварных швов:

— Качество соединений улучшилось после внедрения новой технологии. Но есть проблема с неравномерностью прогрева при сварке. В результате имеются внутренние напряжения в броне.

— А самое сложное — это трансмиссия, — Варвара снова включилась в обсуждение, хотя по-прежнему избегала смотреть мне в глаза. — При резких поворотах происходит заклинивание бортовых фрикционов. Мы перепробовали разные варианты компоновки…

— И что предлагаете? — я старался сосредоточиться на технических деталях, хотя ее близость заставляла сердце биться чаще.

— Нужно полностью менять конструкцию поворотного механизма, — она быстро набросала схему. — Вот такая система позволит…

— А как обстоят дела с пушкой? — перебил я, заметив, что остальные начали переглядываться.

Звонарев потер затылок:

— Стабилизатор работает нормально, но есть проблемы с откатом при стрельбе. И еще, механизм заряжания иногда клинит при больших углах возвышения.

Мы проговорили еще около часа, разбирая каждый узел, каждую деталь. Проблем оказалось много, но все они были решаемы. Технически решаемы. А вот что делать с нарастающим отчуждением между мной и Варварой, я не знал…

После технического совещания день у меня был заполнен делами. Я посетил новый цех термической обработки, где Руднев демонстрировал усовершенствованную технологию закалки броневых листов. Затем долго беседовал с рабочими-сборщиками, выясняя их мнение о новом конвейере.

После обеда в заводской столовой, где по-прежнему неплохо кормили, встретился с Бойковым. Директор озабочен вопросами снабжения и нехваткой квалифицированных кадров.

К вечеру, когда большинство сотрудников разошлись по домам, я наконец решился. Позвонил Варваре в конструкторское бюро:

— Нам нужно поговорить. Не только о работе.

Пауза в трубке показалась бесконечной.

— Хорошо, — наконец ответила она. — Приходи ко мне. Ты помнишь адрес?

Как я мог забыть? Маленькая квартира на Свердловской набережной, где мы провели столько вечеров за чертежами и спорами о будущем…

В семь часов я поднимался по знакомой лестнице. В окно подъезда виднелась Волга, по которой медленно плыла грузовая баржа. Наверху скрипнула дверь.

Варвара стояла на пороге. Уже не в рабочем комбинезоне, а в простом домашнем платье. От этого она казалась особенно беззащитной.

— Проходи, — сказала она тихо. — Чай будешь?

В маленькой кухне все осталось по-прежнему. Старый буфет, чертежи на стене, любимая чашка с отбитой ручкой. Только между нами теперь словно выросла невидимая стена.

В тесной кухне повисло молчание. Варвара разливала чай, стараясь не встречаться со мной взглядом. На столе, помимо чертежей, лежало несколько писем. Я узнал московские штемпели.

— Не отвечала на письма, потому что не знала, что ответить, — вдруг сказала она, словно прочитав мои мысли. — Да и что тут скажешь? Ты теперь в Москве, у тебя большие проекты, танки, теперь вот нефть…

— Варя…

— Нет, дай договорить, — она наконец посмотрела мне в глаза. — Я все понимаю. Правда. Ты не можешь иначе, тебе нужен размах, большое дело. А я… я просто инженер. Мне интересно возиться с моторами, решать конкретные задачи.

— Ты не просто инженер. Ты…

— Я знаю, кто я, — она слабо улыбнулась. — Девчонка из гаража «Автодора», которая влюбилась в большого начальника. Думала, что смогу быть твоим соратником. Но ты уходишь все дальше и дальше. Сначала танки, теперь нефть… А я остаюсь здесь, со своими двигателями.