Стамбул-Москва. Я тебя не отпускал
Шрифт:
Нет, мы просто горели- всякий раз, при каждой встрече. Ярко, как звезды на небе, доживающие свои последние секунды перед тем, как упасть.
Наверное, пройдет какое-то время, и я буду оглядываться на этот странный, незапланированный роман с человеком из другой культуры как на прекрасное приключение- наполненное страсти, чувственности, открытия женственности и обретения веры в собственную красоту.
Циничные подружки, если бы у меня таковые остались после того, как я отгородилась от всего мира, чтобы проанализировать, что же делать дальше со своей жизнью, сказали бы, что моей роковой ошибкой было связаться с турком..
«Что
«У каждого турка за спиной куча баб, которым он морочит голову, заливая в уши мед и закармливая пахлавой»…
«Поделом… Потому что с нашими нужно связываться, а не с этими басурманами. Стала подстилкой чужака- теперь не плачь…»
В поисках ответов на свои вопросы и попытках преодолеть всепоглощающее одиночество я читала сотни блогов, находя слова поддержки и утешения в историях других женщин, судьба которых также свела с представителями этой древней нации, так неразрывно исторически связанной с нашей.
Много осуждения, отчуждения и даже злорадства. Много понимания и принятия. Много боли, которая до сих пор не успела утихнуть.
Эти истории были разными:- кого-то обманули, у кого-то все угасло, столкнувшись с разочарованием обычной жизни, кто-то не захотел принимать чужую культуру и веру…
Как и жизнь и судьба каждого ведет своим путем, так и истории наших девушек, полетевших на свет горячей и яркой любви турок, были разными…
Но несмотря на все их разнообразие, одно-единственное чувство незримо преследовало меня при прочтении каждой истории, каждого опыта и примера. И продолжая гореть от счастья, и сильно разочаровавшись, и забыв, все эти девушки были объединены одним- они любили. Страстно, без оглядки, так, как возможно, не любили никогда в своей спокойной, размеренной жизни с кучей условностей, холодом и кредитами…
Да, пусть это та любовь, которую можно назвать страстью, которая может быть слишком мимолетна и скоротечна, но от того она не будет менее яркой и красивой. Каждая женщина хотя бы раз в жизни должна испытать это чувство. И пусть это интрижка, похоть или самообман. В тот момент, когда он смотрит на нее своими хитрыми, волоокими восточными глазами, она- Хюррем Султан, она- Клеопатра, она- Екатерина Вторая… Это чувство залечивает неуверенность, ощущение гнетущей неустроенности жизни и бездарно прожитых дней. Оно стирает годы и сожаления…
Куда это меня понесло? Хватит философии на сегодня…
Через десять минут ко мне должен прийти ученик.
За эти полтора месяца, что мы не вместе, я смогла перевернуть свою жизнь так, как не могла на протяжении пятнадцати лет.
Я уволилась с работы. Категорично, безапелляционно, даже несмотря на удивление и посулы от Верки в спину- Серкан, как подобает щедрому султану в отношении своих наложниц- фавориток, перед своим стремительным отбытием в Стамбул, записал на меня львиную долю акций компании.
Конечно, Верке, снова взявшей бразды правления, пусть теперь и в роли посаженного на цепь наместника, нужен был такой сильный игрок в команде, но… Проблема была в том, что теперь этому игроку не хотелось играть в команде… Совсем…
И потому я, не вдаваясь в пространные объяснения и разговоры с коллегами, уже успевшими так наследить на моей репутации своими сплетнями и пересудами, что мама не горюй, просто взяла и перепродала свои акции одному из наших влиятельных
акционеров.Без согласования, без консультаций и уж тем боле разрешения.
Да, я заслужила это право, как и эти акции. И не передком я на них заработала, как, наверняка, продолжали злословить завистники-коллеги. Я слишком много сил вложила в эту турфирму, чтобы отказываться от того, что по праву мое.
А вот нашу квартиру с Павлом я все же продала. Серкан с барского плеча через адвоката, а я отныне общалась только с ним, не подпуская больше этого мужчину в свою жизнь и на пушечный выстрел, подарил мне и долю в моей старой квартире, и то новое космическое жилье, где мы планировали жить вместе.
Но я поняла- отчетливо и рельефно, что не смогу… Не смогу переступить этот порог снова…
После наших отношений с Серканом внутри незримо все перевернулось. Нет, я больше не могла жить там, где годами спала с Павлом. Вмиг все эти мои ортопедические подушки, матрасы и одеяла стали каким-то поруганным, отжившим свое местом, затягивающим меня в воронку прошлого. Я довольно быстро и успешно продала свою долю, а долей Серкана попросила через адвоката распоряжаться уже его самого, на усмотрение хозяина. Меня не интересовала отныне- ни судьба этой квартиры, ни судьба щедрой жилплощади, подаренной турком мне в довесок.
На вырученные деньги и часть капитала от акций я купила новую небольшую квартирку и просто попыталась все начать с нуля.
Нет, в туризм я больше не пошла.
Вспомнила, что когда-то ведь неплохо получалось преподавать частным образом английский, да и запросы среди знакомых всегда были актуальны. Так, я начала заниматься подтягиванием детей в школе или работой над разговорным языком и произношением у некоторых взрослых учеников. Мне нравилось.
И гибкий график, и отсутствие привязки к каким-то офисным карьерным состязанием. Казалось, впервые за много-много лет я остановилась, прикрыла глаза и вдохнула полной грудью, как это было в тот сказочный день в Стамбуле на Босфоре. И ничто не вычеркнет это сказочное воспоминание. Оно всегда будет светом в моей душе…
Было еще кое-что, сильно изменившее мою жизнь. То, к чему я только-только начинала прислушиваться, накрывая пока еще плоский живот рукой. И все равно, не могла не поймать себя на мысли, что улыбаюсь всякий раз, когда это делаю…
Господи… Я была беременна… Этого, наверное, и стоило ожидать, когда взрослая тетка бездумно сношается с горячим мужчиной в расцвете сил на всех возможных горизонтальных и вертикальных поверхностях, забывая даже свое имя…
И знаете, я была счастлива… Меня не пугало, что у этого ребенка не будет отца, потому что о том, чтобы сказать Серкану, не могло быть и речи. Глубоко внутри меня грела другая мысль- что бы ни было, как бы ни поступил со мной Серкан, этот ребенок был желанным, а еще… Еще он был от любимого человека, в объятиях которого я горела. В сухом остатке именно это было важно…
На удивление, именно фактор ребенка стал своего рода главным противовесом на моей восстановившейся чаше весов внутреннего спокойствия и гармонии.
Я просто жила. Просто ловила красоту момента в обыденном.
И оглядывалась назад. Вспоминала его, но… без боли и обиды.
Моя тоска была неизбежной и очень искренней.
И совершенно не наполненной злом.
Я помню его глаза, когда он уезжал.
Он не врал, нет…
Мы оба были искренни в своих чувствах. Может в этом и был секрет моей гармонии сейчас?