Стань моим

– Я люблю тебя!

– Это я уже слышала много раз, - продолжала она тем же тоном.
– Что ещё вы хотите мне сказать?

– Аглая, как у тебя изменился голос. Да ты ли это?

– У меня нет времени разговаривать с вами.

– Аглая... Погоди минуточку... Дай отдышаться... В тот день я попал в крупную передрягу. Мы так спешили, что столкнулись с другим кораблём. Во время столкновения меня здорово помяло... "Чайка" чудом осталась на плаву...

– Почему мне об этом не сказали в конторе яхтклуба?

– Да там никогда не говорят о таких вещах, чтобы не отпугнуть клиентов!

Аглая промолчала, закусив губу. Наверно, опять врёт. Но сердцу так хотелось верить в его слова!

– Аглая, я чувствую, ты мне не веришь... Тогда, если сможешь, приезжай в больницу. Надеждинская улица, дом пять. Я в двадцать второй палате на втором этаже. Звоню тебе прямо из палаты.

– Из палаты?...
– Аглая растерялась.
– Так ты... в самом деле ранен?

Она услышала, как он вздохнул.

– Больше всего я жалею, что повинен в твоём приключении. А письмо меня чуть не доконало...

Аглая с телефонной трубкой в руке рухнула на подушку. Только сейчас до неё дошло, как сурово она поступила с Вячеславом. А ведь ей приходила мысль о возможности несчастного случая, и не раз! Почему же она не прислушалась к себе, не доверилась своей любви, а вместо этого действовала как последняя эгоистка, возомнив Бог весть что?

– Ты не должна на меня сердиться, - звучало в трубке.
– Сейчас я чувствую, что люблю тебя даже больше, чем прежде. Да и ты меня любишь. Ведь любишь! Любишь!

Аглая уже не в силах была сдерживаться.

– Люблю!
– крикнула она сквозь слёзы.
– Я еду к тебе! Сейчас же еду!

Больница оказалась довольно длинным двухэтажным зданием, окружённом оградой и садом. По саду неспешно прогуливались больные. Аглая вошла в вестибюль, оглянулась на конторку у гардероба. Интересно, надо ли здесь выписывать пропуск или брать какое-нибудь разрешение на посещение больного?

– Мне надо пройти в двадцать вторую палату, - сказала она, заглянув в окошечко.

Молодая женщина в белом халате записала её имя и фамилию, и объяснила, как пройти.

Аглая поднялась на второй этаж, нашла дверь в конце коридора. С минуту она не решалась раскрыть её. Сердце гулко стучало в груди. Наконец, отдышавшись, она толкнула дверь и вошла.

В палате было чисто и белым-бело. Большое окно было наполовину закрыто занавеской, чтобы больному не мешал солнечный свет. Вячеслав лежал в палате один. Аглае бросилось в глаза, как бледно его лицо. Оно было почти таким же, как простыня и потолок.

Она приблизилась, сгорая от смущения.

– Аглая...
– глаза Вячеслава потеплели.
– Присядь...

Она села на табурет возле него, почти машинально поправила простыню.

– Что с тобой?
– спросила она.

Ею вдруг овладело беспокойство. Может, с ним случилось что-то серьёзное? При этой мысли сердце её сжалось.

– Врачи сказали, что сломано ребро. Это чепуха, - он улыбнулся.

– Я сегодня даже вставал, хотя мне это не разрешено.

– Конечно, ты должен лежать!

– Думаю, меня выпишут через пару-тройку дней.

Не переставая улыбаться, он выпростал из-под простыни руку и дотянулся до руки Аглаи. Рука его была тёплая и влажная. Аглая сжала её в ладонях, как птенца.

– Ну, как ты пережила тот день? Всё ведь кончилось хорошо?

– Ты знаешь, я почему-то не волновалась за тебя. Море было спокойным и я не ожидала, что может что-то случиться с яхтой...

– Понимаю, - на лице Вячеслава мелькнула горечь.
– Ты решила, что я бросил тебя...

– Давай не будем об этом. И забудь, пожалуйста, о моей глупой записке. Она написана сгоряча. Теперь, когда всё выяснилось, мы ведь не расстанемся больше?

Он не ответил, только посмотрел на неё долгим задумчивым взглядом. Выпростал из-под простыни вторую руку, обнял её за талию и притянул к себе. Аглая наклонилась над ним. Её длинные волосы рассыпались по подушке, лицо приблизилось к его лицу. Он приоткрыл рот и вытянул ей навстречу губы. Она коснулась их губами, и вдруг вся вздрогнула, словно по её телу пробежала электрическая искра.

– Вячеслав...
– простонала она, порывисто обхватила его голову и впилась губами в его рот.

В уголках её глаз заблестели слёзы. Она забыла обо всём на свете, целуя этот милый рот, небритые щёки и подбородок. А увидев бинты на его теле, она мысленно выругала себя за своё бесчувствие. Как он, должно быть, страдал, лёжа тут в бинтах и гипсе, из-за того, что оставил её одну на пустынном берегу! И какой удар ему нанесла её жестокая записка! А её разговор с ним по телефону? Как сухо, зло она отвечала ему, сыпля соль на его душевные, да и физические раны!

– Прости меня, - шептала она сквозь слёзы.
– Я ведь ничего не знала, Бог знает что думала...

– Это я должен просить у тебя прощения. Я вижу по твоему лицу, что ты мучилась.

– Тебе тоже пришлось несладко. Но всё кончилось. Мы вместе...
– Она выпрямилась, нежно глядя на него.
– Мы любим друг друга...

Он поднёс её руку к губам и, шепча её имя, перецеловал пальцы.

– Ты ведь не уедешь из Черноморска?
– спросил он.
– Хотя бы сейчас, когда я болен?

– У меня ещё три недели отпуска и каждый день я буду здесь, с тобой. А если понадобится - созвонюсь с Москвой и возьму отгулы. Пока ты будешь болеть, я не отойду от тебя.

Вячеслав засмеялся.

– Три недели - это слишком. Я встану через три дня. Если, конечно, всё это время ты будешь рядом.

– Глупый, - она поцеловала его в губы.
– Куда же я денусь? Ты самое дорогое, что у меня есть. Ты должен беречь себя.

– Аглая, мне хочется взять тебя на руки и зацеловать всю - от мизинцев на ногах до кончиков волос.