Старая Республика

– Нелёгкая ночка? – и сделал очередной глоток напитка, похоже, это было бренди.

Я молча кивнул. Он продолжил смотреть своё шоу, иногда посмеиваясь.

Откинув голову на спинку стула, я ощутил как кружится моя голова. У меня словно было сильное опьянение, мысли терялись, а реальность уходила из виду.

– Расскажешь? – наконец-то спросил Кандерус.

– Пришлось убить одного магистра Ордена, – со вздохом произнёс я.

– Хм, – задумался Кандерус, – значит революция началась, – невозмутимо добавил он.

– Ты будто знал?

– Перемен следовало ожидать, – он сделал ещё глоток бренди.

Я поглядел на него и улыбнулся. Мандалорец был абсолютно спокоен, и я подумал, как же я молод в сравнении с ним. Он видел немало войн и сам убил немало людей. Для него очередная война – это утро понедельника.

– Ты прав, Кандерус, – согласился я. – Нас ждут большие перемены.

– Таков путь, – подметил он.

Кандерус засмеялся, ведущий шоу изобразил какую-то явную глупость, от чего полураздетые твилечки с визгом разбежались в разные стороны.

– Что ты собираешься делать? – спросил он.

– Завтра явлюсь в Совет и признаюсь, что совершил убийство.

– Они захотят расправиться с тобой, как всегда хотели расправиться с Реваном.

– Тогда придется им ответить.

– Ты готов открыто выступить против Совета?

Я поднялся с места и посмотрел на мандалорца, глупое шоу шумело во тьме. Глядя ему прямо в глаза, я произнёс:

– Кончилось время для танцев, настало время действовать.

Глава 18. Революция

Утром я получил необычное сообщение от Шумы, а после я прямиком направился в Совет джедаев. К тому времени большинство в Анклаве уже знало, что я убил Врука Ламара, также об этом было известно Совету. Я сам позаботился о том, чтобы Кандерус рассказал всем и слухи опередили мой приход.

Мне нужны были зрители. Если бы я предстал перед Советом один на один, то очень скоро они бы придумали, что со мной сделать, в худшем случае – убили бы меня. Но когда на них смотрела толпа, они не могли действовать столь безнаказанно. Именно этим я и решил воспользоваться. Чтобы подогреть интерес, Кандерус должен был рассказать всем, что якобы Реван возвращается в Анклав и собирается судить Совет джедаев.

На выходе из ангара меня встретили джедаи-стражи, присланные Советом. Я молча поклонился и согласился с тем, чтобы меня проводили. Я сам протянул им руки, и на меня надели наручники с нейронным усмирителем, блокирующим Силу.

По мере того как я шёл, всё больше людей собирались вокруг меня: все джедаи Анклава желали узнать о моей судьбе. Кто-то смотрел на меня с ненавистью, ведь Врук был учителем многих, кто-то с надеждой, кто-то видел во мне жертву – очередного беднягу, не угодившего магистрам. Память о Джухани и Белайя была ещё совсем свежа в мыслях многих джедаев.

У входа в зал Совета меня встретила Тар'иилок, ей магистры приказали проводить меня к ним. Она была удивлена оказавшейся за моей спиной толпе и поначалу потеряла дар речи.

– Совет джедаев ждет тебя, – скомкано произнесла она и отступила перед толпой.

Со стороны, наверное, это выглядело жутко – это было похоже на политическое шествие. Но ещё больший ужас доставляло то, что все джедаи молчали. Не было возгласов или чьих-то перешептываний, как это бывает на массовых сборишах – нет, ничего такого. Толпа джедаев просто двигалась к Совету в тревожной тишине, а впереди шёл я со скованными руками.

Магистры неуютно заерзали на своих креслах, когда увидели это. Самым взволнованы выглядел Болук, Жар не сильно уступал ему, но Вандар, маленький мастер-джедай, выглядел абсолютно спокойным, как будто ожидал то, что сейчас должно было произойти.

– Магистры Ордена, – начала Тар'иилок, – по вашему требованию прибыл рыцарь-джедай Джейкоб Каар. Он готов внять вашему слову.

Девушка поклонилась и я тоже.

– Рыцарь-джедай, вы знаете зачем Совет вызвал вас, – начал говорить Жар Лестин.

– Безусловно, – согласился я, – мне хорошо это известно. Ведь я сам позаботился о том, чтобы вы узнали обо всём первыми, – я вновь поклонился, а затем поглядел из-за плеча на толпу, стоящую за моей спиной.

Что ж, я сам никак не мог даже представить такого эффекта. Казалось, что здесь собрались все джедаи и падаваны, оставшиеся в Анклаве. Среди них я заметил и почувствовал Бастилу, она как и все ожидала увидеть то, что сейчас будет. Сердце её как будто пыталось вырваться из груди.

– Осознаешь ли ты вину, – стал медленно говорить Жар, – понимаешь ли ты, что Совет будет вынужден судить тебя за убийство магистра Врука Ламара?

Наверное, они не ожидали моего ответа:

– Вообще-то нет. Я прибыл сюда, чтобы судить вас – Совет джедаев, – сказал я.

За моей спиной послышались перешёптывания, и самое частое слово было «Реван». Я даже почувствовал возмущение в Силе, за моей спиной образовалась буря из эмоций.

Только сейчас я осознал, почему эта война была названа Гражданская война джедаев. Ведь для простого люда было неважно, кто перед ним – джедай или ситх. Реван был героем, который защитил их, джедаи были теми, кто бросил их. Людям нужен был герой, да и самим джедаям нужен был такой человек – я решил стать им, дать надежду.

– Я прошу пояснить, – потребовал озадаченный Жар Лестин.

Вандар смотрел на меня так, словно ждал того, что я сейчас скажу.

– Я пришёл сюда, чтобы судить джедаев за их преступления: смерть падаванов, отказ от участия в войне с ситхами… А также за попытку убить меня.

– Бессмыслица какая-то, – недоумевая, произнёс Болук.

– Не удивляйтесь. Война, в которой вы отказались участвовать, вам хорошо известна – это нападение мандалорецев.

– Похоже, ты что-то путаешь, – менее сдержанно прервал меня Болук.

Вандар молчал.

Бастила за моей спиной вышла вперед, но ей преградили путь несколько джедаев. Рядом со мной двое джедаев-стражей включили свои клинки. Тар'иилок застыла в нерешительности.

– Довольно игр! – заговорил Жар и встал со своего места, за ним встал и Болук. – Ты убил магистра Врука! Совет вынужден расследовать это дело. Возможно, магистр превысил свои полномочия, но это не было решением Совета.

– К сожалению, – стал говорить я со скорбью в голосе, – убийство неугодных падаванов становится распространенной практикой в Совете джедаев. Я боюсь предположить, что бы вы сделали с Реваном, если бы он предстал перед вами сегодня. Совет уже забыл о том, что такое мир, и превратился в убийц. Поводом становится любое инакомыслие...