Starkoporn

Джон смеётся и подтягивает Петира за бёдра ближе к своему лицу.

Держась руками за деревянную спинку кровати, Петир двигается сильно и резко. Они оба стонут — Джон приглушённо и томно, а Петир громко, не смущаясь, откинув назад голову и подрагивая от наслаждения.

Этим ему нравятся их маленькие игры с Джоном Сноу — здесь можно ничего не опасаться и не сдерживать себя. Здесь никто не станет угрожать ему или смотреть с презрением. Здесь его обожают, и всё ему прощают. Малышу всё в радость от него, даже когда Петир бывает с ним груб и резок, даже когда действует силой, даже когда унижает его и насмехается над ним. Должно быть, это ужасно — быть королем, обещанным принцем и единственной надеждой Севера и всего Вестероса. В столь юном возрасте стать ожившей легендой, центром всеобщего внимания, средоточием всех чаяний, спасителем всех живых от смерти и вечной ночи, каждое слово и каждое движение которого ловят с надеждой и седые мужи и закалённые в боях воины. Очевидно, это так утомляет, так пугает Джона, что ему нравится, когда с ним обращаются, как к сопливым мальчишкой. Каковым он и является на самом деле. Странным, бестолковым, грубоватым, невоспитанным, заносчивым, вспыльчивым, вечно хмурым маленьким извращенцем. Который бывает счастлив только со своим Петиром, как бы тот с ним ни обращался, улыбается только своему Петиру, дрожит от страсти от малейшего его прикосновения, и готов на что угодно, чтобы его ублажить…

– Джон, - хрипит Петир, останавливаясь и слегка приподнимаясь, - Помнишь, как ты делал в тот раз? Языком?

Джон улыбается и кивает в ответ.

– Давай, малыш. Сделай это для меня, мой хороший…

Джон поднимается так резко, что Петир скатывается с него. Теперь он оказывается на спине, и подняться ему не дают.

– Не отворачивайся, любовь моя, - просит Джон, - Я хочу видеть твоё лицо. Просто раздвинь ноги и приподнимись.

Джон сильный мальчик — он легко держит Петира на весу. Склоняется к нему с такой готовностью, с такой бешеной страстью, с таким жгучим томлением на лице, что очевидно, зелье уже начало оказывать на него своё действие. Что касается Петира, то хмель почти выветрился из его головы, но еще не настолько, чтобы юноша, прижимающийся горячими губами к его промежности, вызывал отторжение.

Прежде чем закрыть глаза и отдаться ощущениям, он слышит это — слабое шуршание, поскрёбывание: два раза, четыре, один. Как-будто мышь скребёт лапками. Огромная белобрысая мышь с рыжими усами… Почти пора. Только сначала король Севера еще постарается для своего Петира… Придётся тебе подождать, девочка…

Петир тянется рукой и кладёт её Джону на затылок. Юноша, ослеплённый страстью, расходится не на шутку. Он причмокивает и постанывает.

– Хороший мой мальчик, - Петир говорит с трудом, голос его подрагивает и прерывается, - Ты умница, ты так хорош, малыш… Моя любимая маленькая шлюшка…

Король поднимает голову и смотрит на него горящими глазами, в которых полыхает неутолимое желание и слепое обожание.

– Любимая?

– Любимая, - Бейлиш гладит его по волосам, - Самая любимая. Не отвлекайся, малыш.

Джон улыбается пьяно и счастливо и снова опускает лицо, поддерживая его одной рукой под бёдра, а второй обхватывая его член.

Петир не собирается сдерживаться — пусть она слышит, как её брат ублажает ненавистного Мизинца… Он стонет отчаянно громко и ещё громче кричит, достигнув пика. Джон смеётся, целует его еще раз, осторожно отпускает и тянется губами к губам. Приходится отвернуться и подставить ему щеку.

– Ты знаешь правила, Джон — не грязным ртом.

– Разве он у меня грязный? Я ведь тебя целовал, любовь моя. Разве ты можешь быть грязным? Какое у тебя было лицо, моё счастье! Ах какое лицо! Ты бы видел себя! Ты прекрасен, Петир. Ты самый прекрасный человек на свете!

– Ты глупый влюблённый щенок, Сноу, - усмехается Бейлиш, и шепчет ему на ухо - Ты был умницей. Мне понравилось. Если ты прополощешь рот, я поцелую тебя, мой хороший сладкий мальчик.

Джон морщит лицо, как от боли, и склоняет голову ему на грудь.

– Я так люблю тебя, так люблю… - бормочет он.

Послушно поднимается и отправляется полоскать рот вином. Бейлиш замечает, как он пошатывается, когда пересекает комнату, как дрожат его плечи и трясутся руки, когда он пытается налить себе вина. Вид у него совершенно пьяный и абсолютно счастливый. Потом он запинаясь идёт назад, и его распухший от возбуждения член покачивается при каждом шаге.

– Бедный мальчик, - говорит Бейлиш, проводя пальцем вдоль него, - С этим надо что-то делать, не так ли, малыш?

Джон шумно сглатывает и смотрит на Петира, выпучив глаза.

– Моя очередь, - шепчет Петир, - Ложись на спину, милый, и заведи руки за голову.

Мальчик неуклюже плюхается на спину, торопливо и неловко карабкается вверх по ложу, не сводя глаз со своего любовника.

– Ты правда сделаешь это, Петир?
– спрашивает он хрипло, и сильно зажмуривается от предвкушения.

– Я обещал. Или ты передумал?

– Нет-нет!
– поспешно отвечает Джон, - Ты хочешь меня связать?

– Мы договорились. Руки и глаза, Джон.

– Я не увижу тебя…

– Тебе не надо меня видеть. Ты меня почувствуешь, малыш. Будь умницей, не сопротивляйся.

Петир целует его губы, прежде чем накрепко связать ему руки. Свободный конец ремня он обвязывает вокруг головы волка на спинке кровати. Полоской ткани завязывает мальчику глаза. Проверяет, плотно ли прилегает материя.

– Ты готов?
– спрашивает Бейлиш, целуя его грудь.

Как он и ожидал, мальчишка начинает тараторить. Он несёт что-то бессвязное о своей любви и о том, как прекрасен Петир, и как Джон готов умереть за него, и что теперь ему ничего не будет страшно, потому что у него теперь будет эта ночь…

– Ты много болтаешь, Джон, - говорит Петир строго, - Придется снова заткнуть тебя.

Джон пытается возражать и даже дёргает руками, забыв, что они привязаны. Но ремешок держит крепко, и единственное, чего добивается Джон, это еще туже затянуть его на своих запястьях.

– Не капризничай, - выговаривает ему Петир, - Ты не умеешь помолчать ни минуты, Сноу, ты сам виноват.

Без дальнейших церемоний, Петир вставляет ему кляп в рот и перевязывает сверху, как в прошлый раз. Мальчик мычит и немного дёргается.

– Угомонись, милый, - ласково шепчет Петир, - Ты ведь не хочешь мне помешать?

И юноша замирает, перестает шевелиться и, кажется, даже дышать.

– Тихо!
– вдруг говорит Петир встревоженно, - Мне кажется, я что-то слышал… Подожди минутку, я проверю.

Он вскакивает с кровати, не смотря на протестующее мычание Джона, устремляется к двери и открывает её как можно тише.

В коридорах Винтерфелла холодно, и гуляет ветер. Обнаженная кожа лорда Бейлиша мгновенно покрывается мурашками. От холодного ветра, а еще от того, что белобрысая «мышь» Ланнистер стоит на пороге, закутавшись в плащ почти до бровей, и смотрит на него с ненавистью. Лорд Петир делает ему знак войти, и тот бесшумно проскальзывает внутрь. Неслышно ступая по мягким шкурам, они вдвоём пересекают комнату.

– Показалось… - когда Петир возвращается к ложу, в голосе его явное облегчение, - Прости, мой милый. Где мы остановились?

Он присаживается на покрывало рядом с королём и поглаживает его грудь и живот.

Безликий же не дойдя до кровати, вдруг замирает посреди комнаты как вкопанный. Расширенными глазами смотрит он на Джона Сноу, раскинувшегося на ложе: руки вытянуты за голову и накрепко связаны, ремень впивается в кожу запястий, голова запрокинута назад, тёмная повязка закрывает глаза, шёлковая лента, держащая кляп, разрезает рот, вздувшиеся вены на горле, обнаженный торс, покрытый тёмными жёсткими волосками и рассеченный страшными незаживающими шрамами, крепкие мускулы ходят под бледной кожей, густые чёрные заросли в паху, и над ними неприлично, дерзко, вызывающе торчит член — покрытый сетью прожилок, распухший и жаждущий прикосновений. Ноги разведены в стороны, так чтобы любовнику было удобней расположиться между ними. Король приглушённо мычит сквозь кляп и едва заметно приподнимает бёдра в нетерпении.