Старт

Вожак отстраняется, оступается в глубоком снегу, выжидает. Цепочка не меняет своего равномерного ритма. Мы держимся за этот ритм, как за некую внешнюю опору. Шагаем, глядя прямо перед собой. Вот сейчас пройдем мимо него, обойдем, как порушенный ствол.

Только Деян, которого на самом деле нет, кажется, согласен с остановкой вожака. Пустота между вторым и третьим как бы задерживает общее движение. Но скоро и они нагонят нас.

Этот упрямый, согласованный, ритмичный ход дает толчок тому, кто шел следом за Найденом. Человек выходит вперед и начинает прокладывать первопуток. Вожак переводит дыхание, пережидает всех, испытующе вглядывается в наши лица.

Кто отступит?

Лица, лица, молодые лица людей, решивших идти до конца.

Лицо Насмешника — страшно серьезное и от того еще более смешное. Во всяком случае, от своего чувства юмора он не отступит.

Лицо Деяна, которого нет. Лоб пересекла озабоченная морщина. Стареющее лицо. Он не отступил бы от чувства ответственности. Если бы был здесь…

Лицо Горазда, всеми своими чертами сосредоточенное на Зорке, которая ступает следом за ним. Он умрет, но не отступит.

Детское личико Зорки полускрыто капюшоном. Влюбленные не думают об отступлении.

Профиль философа Асена — заостренный, странно направленный вовнутрь. Нечеткий. Должно быть, сомнения, страхи, противоречивые мысли разъедают философа, подобно мошкаре, — мелкие, неприметные. Но чтобы одолеть себя, он отступит последним.

Задумчивое лицо Поэта. Нет, он не отступит. Звание поэта обязывает!

Румяное, почти мальчишеское лицо Бранко. Такой и во сне не отступит, лишь бы доказать, что он настоящий мужчина.

Закаменелый профиль Скульптора. Волевой подбородок. Нет, не отступит, чтобы после не стыдиться перед другими и перед самим собой.

Сердитая физиономия Мерзляка. Не поддастся, хоть и будет мерзнуть, согреваемый лишь мыслью о том, что не отступил!

Восторженные черты Слава, оператора. Не жалеет ли он о том, что его все-таки не заставили возвратиться? Поздно! Уже нет пути назад. Впрочем, занятый красотами пейзажа, он и не ощущает опасности.

Замкнутость молчальника Рада. Он все утратил. Терять ему больше нечего, нечего бояться. Он не отступит.

Деловитость Димо! Шагает, как пашет! Такие не отступают!

А вот и лицо Суеверного, сосредоточенное, он словно подслушивает тайные голоса. Он не отступит из упрямства, чтобы не поддаться своим ощущениям!

Влюбленный Андро — бледный, задумчивый, идет и будто бредит на ходу. Веди его прямо в пропасть, пойдет как лунатик!

Вздернутый мальчишеский нос Дары. Такие сорвиголовы — самые решительные и верные! Хотя бы все ветры мира за волосы тянули ее назад, она из одного упрямства не отступит!

А вот и он!.. Воплощенное тщеславие. Мой соперник Никифор. Скорее он меня заставит отступить, только бы показать, что он, бывший вожак, — самый выносливый и что он — будущий!.. Никто не отступит.

Первые становятся последними

Наконец и Найден становится позади всех и принимает наш ритм. Группа ведет вожака. А группу ведет внутренняя неотменимая воля.

Холодает.

Мерзляка знобит, он уже не в силах совладать с собой:

— Давно пора вырабатывать морозоустойчивые ткани, теплопроводные носки и рукавицы!

— И штаны? — невинно спрашивает Насмешник.

Вожак шагает последним, сообразуя свои шаги с шагами остальных.

Взгляд его жалом впивается Никифору в спину.

Дара вслух присоединяется к мыслям вожака:

— А наш Деян сейчас от зависти все свои проводочки выгрыз! Нет, благоразумие — страшный бич!..

Вожак возражает не ей, а самому себе:

— Деян не смог, его с работы не отпустили!

Никифор выжидает момент, чтобы пустить каплю яда:

— Если бы по-прежнему за все отвечал я, он бы бросил работу! У меня он был самый дисциплинированный!

Но вожак Найден в долгу не остается:

— В твое время и задания были полегче…

— Деян как будто был против сегодняшнего восхождения! — Суеверный подливает масла в огонь.

— Ничего подобного! — поспешно откликается вожак.

Бранко с высоты своего совершеннолетия судит беспощадно:

— Деян стареет. Переходит в графу «ПРОТИВ».

Дара заливается звонким смехом:

— Вот у Деяна сейчас уши горят! Вы все о нем, да о нем!

Но независимо от того, что думает о Деяне каждый в отдельности, групповой приговор ему уже вынесен и обжалованию не подлежит!

Он — дезертир! Нелегко ему будет занять свое прежнее место среди нас. Когда в дело вступает существо МЫ, единице нет оправдания. Не принимаются в расчет никакие уважительные причины. Больше того, чем они уважительнее, тем хуже!

С радостью пренебрегать собой, своими нуждами — это необходимо для того, чтобы тебя приняли в группе с уважением и любовью.

И кто бы мог подумать, что именно Деян… Он всегда служил нам примером. Поступок его озадачил нас. А хуже нет вины, чем быть непонятным для своих друзей, будить сомнения…

Но Деян ведь это знает лучше кого бы то ни было!

Так почему же все-таки он не пришел?

Мысли пробуждаются на ходу

Впереди второй. Шагает и раздумывает. Это Насмешник. Может быть, он острит и наедине с собой? Или наоборот, жалуется самому себе? Или тоскует?

Снег подшучивает над ним: скользит под ногами, отводит в сторону, липнет к подошвам ботинок и тянет назад. Но Насмешник остается верен себе. Он мстительно острит по адресу отсутствующего Деяна:

— Вы, старые волки, не бывали в горах в такую погоду, верно?

Деян оседлал высокую скалу и с несколько старомодным восхищением оглядывается вокруг:

— Мы поднимались в горы не ради рекордов, а чтобы увидеть с высоты то далекое, что никогда не увидишь снизу!

Насмешник мысленно дразнит его: