Старый, но крепкий 4

Вода вокруг лодки была мутной, с легким зеленоватым оттенком.

Течение было сильным, как я и помнил. Я указал мужчине на камни, скрытые под водой, и указал, как лучше дойти до берега. Тот отреагировал на мои советы ровно никак, но лодка чуть изменила ход.

Чем ближе мы подходили к берегу, тем сильнее чувствовался запах сырости и гнили. Он исходил от густого леса, который начинался сразу за полосой песка.

— Неплохо тут у вас, — пробормотал Стайслан, глядя на черепа, насаженные на копья. — Прямо как в сказке. Мрачной. Чье произведение?

— Не знаю, — ответил я на вопрос Стайслана, пока лодка скользила по воде к самому берегу. — Но если мешает, можно убрать.

Днище шоркнуло о песок, лодка проскользила еще метра полтора и остановилась.

Я первым выпрыгнул наружу, очутившись по щиколотку в воде, но я не обратил на это внимания. Мельком глянул на копья. Черепа выглядели старыми: кости потемнели от времени и сырости, а ржавчина на копьях превратилась в бурые пятна. Я не задавался вопросом, кто их сюда поставил, и зачем. Осмотрел берег, но следов не увидел. Бамбук стоял стройной стеной, протоптанных тропок тоже не видно. Непохоже, что кто-то отмечал свои владения.

— Убрать? — переспросил он с усмешкой. — Да пусть стоят. Может, это духов отпугивает или придает острову отличий.

Его слова прозвучали легко и беззаботно, но я заметил, как бригадир обходит черепа стороной, стараясь держаться подальше от зловещих копий. Его бравада была лишь напускной.

Мы прошли через заросли бамбука и вышли к лесочку.

Высокие деревья переплетались кронами так плотно, что сквозь них почти не проникал свет. Под ногами виднелись корни и мох, а где-то в глубине слышались шорохи листвы и приглушенное карканье.

— Ну, пойдем, — сказал я Стайслану. Оставшийся у лодки матрос проводил нас взглядом.

Мы углубились в лес, и запах хвои и сырого дерева сразу окутал нас. Под ногами хрустели ветки и мягко пружинил мох. Стайслан шел впереди, набивая в трубку новую порцию табака.

Я оглядывался по сторонам, щурясь и пытаясь прикинуть, где лучше ставить домик.

— Тут можно сэкономить на материалах, — вдруг сказал мужчина, отвлекаясь от трубки и обводя рукой деревья вокруг нас. — Лес сам пойдет в дело. Смотри, какие стволы — ровные, крепкие! На балки и стены пойдут идеально.

В его словах была логика: деревья действительно выглядели прямыми, крепкими, однако сырые, только на времянки пойдут, никак не на хорошие постройки. Я покачал головой.

— Не нужно, — сказал я твердо. — Пусть остается как есть.

Внутри меня вертелась мысль, которую я не мог до конца сформулировать. Конечно, стройка или проживание людей на острове будут обнаружены. Проезжающие мимо люди заметят дым из печных труб, увидят людей на берегу или услышат шум работы. Но все-таки лучше свести к минимуму внимание к этой земле. Чем меньше следов мы оставим, тем спокойнее мне будет. Лучше деревья и печной дым, чем открытый вид на огороды.

— Ты точно уверен? — снова заговорил Стайслан, не оборачиваясь ко мне. — Это же просто деревья. Мы все равно их используем для дела.

Скорее всего, в нем говорило нежелание возиться с доставкой материалов.

— Уверен. Я хочу домик из нормального, сухого дерева.

Стайслан хмыкнул и затянулся трубкой.

Наконец мы вышли к подножию скалы. Каменная громадина возвышалась над нами: старая, крепкая, покрытая пятнами лишайника и редкими кустами, чьи корни оплетали камень, ища щели.

Я запрокинул голову и посмотрел вверх.

— Поднимемся? — спросил Стайслан, уже начиная искать удобный путь наверх.

Я кивнул. Мне хотелось увидеть остров с высоты, хотелось понять его масштабы.

Мы нашли подходящее место для подъема, но все равно нужно быть осторожным: ноги то и дело скользили на мокрых камнях, а крутые уступы заставляли Стайслана глухо материться.

Когда мы наконец добрались до вершины, передо мной открылся вид, который заставил меня замереть на месте. Остров раскинулся передо мной во всей своей красе: ветер раскачивал сосны под нами, деревья едва слышно поскрипывали.

Я обернулся в сторону реки: мрачные, темные воды.

Будто дождавшись, пока я обернусь к реке, сквозь серые, плотные тучи прорвалось солнце.

Свет упал на реку, и в одно мгновение угрюмые воды ожили. Они перестали быть темными и пугающими — теперь река сверкала, как жидкое золото, переливаясь и играя бликами.

Берега реки, только что суровые и холодные, тоже преобразились: мокрые камни заблестели, и даже растущие на берегу деревья вдруг засияли миллионами капель на своих ветвях.

Я не мог отвести взгляд. В этот момент я пожалел, что не умею рисовать. Если бы я мог, я бы запечатлел этот миг навсегда.

Мы молчали несколько минут, наслаждаясь видом. Потом я повернулся к строителю.

— Давай обсудим, где лучше строить.

Вид со скалы открывался удивительный: остров был как на ладони.

— Домик нужно ставить в лесу, ближе к реке. Хороший вид — это удобно, но вода рядом нужна больше: готовить, стирать.

Стайслан задумчиво поскреб щетину на подбородке.

— Соглашусь. Но лучше выбрать место метрах в сорока от берега — помнишь, проходили проплешину? Вон ту, видишь? — ткнул он пальцем. — Там подо мхом скала, камень. Именно туда я бы домик и поставил, на небольшом пригорке. Дровяник рядом с домом, там же хватит места и для сушильни. А курятник можно чуть подальше. Ежели вдруг какая скотина переплывет реку, есть немалый шанс, что прежде, чем на людей напасть, она озаботится курями.

Мы окончательно утвердили план: где будет стоять дом, где разместятся сарай и дровяник, как лучше организовать сушильню. Даже место для туалета выбрали, всё было продумано до мелочей (но, зная стройку, обязательно вылезут неучтенные мелочи).

Я чувствовал трепет в груди и представлял, как это место оживёт, изменится.

Если, конечно, бригадир не сбежит с золотом, не убоявшись мести секты Тьмы, или не произойдет ничего из целой кучи других неприятностей.

— Ну что ж… — сказал Стайслан с лёгкой улыбкой. — Теперь осталось всего лишь построить всё это.

Я усмехнулся.

— Да… Осталось «всего лишь построить».

— Начнем завтра, — добавил Стайслан, — Материалы перевезем сами.

— Справитесь?

— За твои деньги — справимся. Мои люди знают своё дело и не подведут.