'Стать богом

Сантала словно почуял что с ней неладно, отодвинулся и как ни в чем не бывало, кивнул в сторону залы:

– Скоро обед. Не хочешь выйти из укрытия, познакомиться, сесть со всеми за стол?

Вита перевела дух и сама не заметила, как стала сползать по стене. Сантана перехватил ее, обнял и опять оказался слишком близко.

– Дети отдельно обедают?
– просипела, отвлекая его от лицезрения своей физиономии, и себя от близости его губ, от дурных мыслей.
– Детей не вижу.

Мужчина потемнел лицом и отодвинулся:

– Детей и нет. Здесь. Их всего двое осталось. С матерью сейчас, в правом крыле.

– Куда же делись остальные?
– нахмурилась девушка.

– Убиты, - сухо бросил Сантана и шагнул в арку, будто сбегая от этого факта. Вита же осталась, переваривая услышанное. Оно не укладывалось в голове.

Женщин в зале было немного, но все же, достаточно, чтобы десяток ребятишек сейчас шалили в окружении взрослых. Но этого не было. «Детей убили».

Амин?

Вита похолодела — а если этот поддонок и экспериментирует в том подземелье, стерилизуя женщин? Но что за чушь, зачем?!

Девушка шагнула за Сантаной и рванула его за рукав к себе, заставив обернуться:

– Амин?!

Сантана молчал, хмуро глядя на нее сверху вниз. Вокруг стало тихо: то ли имя, что она произнесла, заставило всех смолкнуть и помрачнеть, то ли явление незнакомки.

Но ей было плевать — она ждала ответа и требовала взглядом.

– Амин, - нехотя признал мужчина.

Ей стало душно. Вита рванула ворот рубашки и просипела:

– Значит там, в подземелье?…

– Не знаю. И никто не знает. Уже говорил. Живая из тех, кто там был, пока только ты.

– Но я ничего не помню, - признала сникая, - знаю, не больше вашего.

– Тогда и говорить не о чем, - пожал плечами.

Вита отодвинулась от него, не понимая, как так просто и легко можно отмахнуться от столь серьезного вопроса.

Отошла и без сил опустилась на ступени.

Девушку мучили вопросы. Она терла шею, пытаясь справиться с удушьем и слабостью и думала: какой смысл в стерилизации пары женщин? Остальные все равно будут рожать, ведь их не две, не три, и даже не сто. Должно быть. Тогда как можно лишить женщин детей? Целенаправленно убивая? Зачем? Что за придурок этот Амин? Что за монстр с заворотом извилин?

– Тебе плохо?
– сел рядом Сантана.

– Нет… да… Неважно. Я не понимаю, я ничего не понимаю. Как можно лишить детей?

– Убить.

– Родятся новые!

Мужчина отвернулся и глухо бросил:

– Не у нас.

Вита наморщила лоб, пытаясь сообразить и, все равно не могла. Ей стало вовсе дурно до звона в ушах.

– У нас, у вас… Ты можешь объяснить, по-человечьи объяснить!

– Я не человек, - отчеканил Сантана.

Вита моргнула, с непониманием глядя на мужчину и … потеряла сознание.

Удалась прогулка, нечего сказать, - с хмурым прищуром смотрела на столпившихся Вита. Та дородная женщина так охала и причитала, что у девушки уши закладывало. Мужчины любопытничали, девушки странно косились. Сантана молча наблюдал за суетой вокруг болезной пока в арке не появился мужчина с короткой стрижкой и шрамом через веко.

Вита уже достаточно пришла в себя и смогла сесть. От вида гостя ее невольно передернуло, но остальные словно не заметили уродства. Мужчина еле заметно кивнул Сантане и тот вышел вслед за ним.

Что-то насторожило ее в этой паре, но конкретизировать она не могла. Да и не дали — начали знакомиться, спрашивать, потащили к столу. Луэла — повариха, та самая полненькая хлопотунья, налила в миску похлебки и подала первой Вите.

– Ты кушай, кушай. Ишь, худа кака, - вздохнула, сморщившись, словно была готова заплакать. Но тут же забыла о сочувствии — вернулась к раздаче пищи.

– Ольгерда, - улыбнулась новенькой рыженькая девушка и подала ложку. Вита уставилась на нее снизу вверх, желая поблагодарить, но смогла лишь открыть рот — Ольгерда была очень похожа на маленькую девочку, что оставила ей куклу. Сестра?

– У меня кукла осталась. Не вашей сестры?

– Ольгерды?
– девушка моментом потеряла улыбку. Кивнула нехотя и отошла. Вита же замкнулась — хороша она, молодец просто. Самое время в свежей ране ковырять.

Изель скрутил крышку с фляжки и налил в нее что-то, подвинул Вите:

– С выздоровлением?
– отсалютовал своей тарой. Девушка подумала, покрутила крышку с малиновой жидкостью и выпила. Привкус был непонятный, колючий, словно она ежа проглотила.

– Настойка. Лечит все, - усмехнулся мужчина, увидев, как скривилась девушка. И сложил руки на столе, качнувшись к ней.
– Чем заниматься думаешь?

Оклематься для начала, - глянула и принялась за похлебку.

Голода Вита не чувствовала, скорее сказалась привычка — дали поесть — ешь, следующий раз может оказаться через много дней, когда желудок уже прилипнет к хребту и ты с голода начнешь с аппетитом смотреть на мох в углах камеры.

– Самсон, - протянул ей краюху хлеба мужчина справа. Волосы черные, глаза черные, а кожа белая, как в муке валялся. Страшный.

Вита взяла хлеб и уткнулась взглядом в миску.

– Если хочешь, пошли с нами после обеда. Прогуляешься, с нашей базой познакомишься.

– С вами?
– покосилась.

– Со мной и Самелем, - кивнул на Изеля. Вита замерла с ложкой в руке на пол пути ко рту, непонимающе уставилась на своего спасителя: с ним не так или с ней? Тот усмехнулся, в глазах иронические огоньки заплясали:

– Самель, - склонил голову в приветственном поклоне.
– Упреждая вопрос — Изель мой брат.

– Близнец?

– Точно, - хмыкнул.

Ольгерда с малышкой Ольгердой, Самель с братом Изель…

Вита внимательно оглядела присутствующих за столом. Некоторые имели явные сходства лиц и фигур, и можно было легко заключить, что тоже являются родственниками.

– У вас клан?

– У нас?
– Самель почти лег на стол, разглядывая девушку с насмешкой, за которой пряталось, что-то еще, неопределенное, но настораживающее.
– Кла-ан. Еще какой.

Что в этом смешного, Вита не поняла, но ей отчего-то стало не по себе.

– Я, пожалуй, останусь. К себе пойду.

– Угу? А что так? Я думал ты боевая, разлеживаться не любишь. Оружием не интересуешься?

– Оружием?
– нахмурилась, чувствуя себя не то тупой, не то умственно отсталой.