Стаут

– Не припомню, чтобы в Алабаме преподавали пивоварение. Что ты изучал?

– Химическая инженерия.

– Вау. Ты инженер?

– Нет. Я пивовар с определенными навыками инженерии. Большая разница.

– Как можно поступить в университет на подобный факультет и в конечном счете варить пиво?

– Будучи на втором курсе я купил домашнюю установку по производству пива. Провел некоторые исследования. Экспериментировал. И понял, что чертовски хорош в этом. Мы с лучшим другом потратили несколько лет, совершенствуя рецепты. Приближался выпускной, и мы уже знали, что хотим создать пивоваренный завод. Нашли инвестора, и так далее.

– И все сработало.

Не каждый способен следовать своим мечтам. Многие бросают на пол пути.

– Мы счастливчики.

– И довольно таки талантливые.

– Талант часть всего этого.

– Так, твоя сестра вышла замуж за твоего лучшего друга?

Я считаю Тэпа одним из моих лучших друзей, но не думаю, что Аделин имела в виду его.

– Нет. Лоури вышла замуж за мужчину, который профинансировал наш проект. А теперь они вместе открывают свою компанию.

– О, окей.

Мне хочется побольше узнать о дочери священника.

– Почему ты осела в Бирмингеме?

– Когда я была в средней школе, папа был пастором в церкви. Все мои друзья жили здесь, поэтому, когда он сменил церковь, я осталась здесь. Жила у подруги с ее родителями, пока не окончила школу. Поехала в Алабаму. Получила степень бакалавра в сфере ресторанного и гостиничного бизнеса. И вот я здесь.

– И теперь ты довольно таки успешный организатор. Впечатляет для такой молодой девушки.

– Сколько мне по-твоему?

– Ну по виду…

– Будь осторожнее в том, что говоришь Оливер.

– Может быть двадцать два. Но что-то мне подсказывает, что ближе к тридцати.

– Хороший ответ. Мне двадцать семь.

– Очевидно, свое агентство ты создала не вчера. Как тебе удалось стать владельцем компании в таком возрасте?

– Так же, как и тебе. Инвестор.

Мне всегда интересно узнать историю успеха другого владельца своего бизнеса.

– Как ты убедила своего инвестора вложиться в себя?

– Он был моим боссом.

Очень похоже на нашу ситуацию.

– Должно быть он видел в тебе целеустремленность и верил в тебя?

– Нет. Он верил в то, что может трахать меня. И владеть мной. И бить меня, когда я отказывалась быть его игрушкой.

Чтоб меня…

Я не знаю, что сказать.

Она делает паузу, прежде чем продолжить.

– Я тебя ошарашила.

– Да.

– Он стал моим инвестором, и это дало ему власть, ведь он был моим единственным источником финансирования. Он держал меня поблизости. Под ногтем. Находясь рядом со мной, он просто терял контроль.

– Зачем ты терпела это?

У нее есть семья, они бы помогли ей.

– Не всегда так было. В начале все было хорошо. Я была счастлива.

Разве насилие не всегда так начинается? В начале всегда хорошо? Иногда людей не засасывает. Им хочется бежать, как из ада, потому что они интуитивно понимают, что может произойти.

– Окончив колледж, я хотела покорить мир. Мартин был старше меня. Успешный. Пользующийся уважением. Красивый. И мой работодатель. Он водил меня в рестораны, ухаживал. Был джентльменом. Не настаивал на сексе. Просто невероятное чувство, когда тобой интересуется зрелый, светский человек.

Он запудрил ей мозги, и она не поняла, какой он есть на самом деле.

Ох, типичная ситуация.

– Все началось с секса. Мне было двадцать два. Я никогда не испытывала ничего подобного. Это был не просто секс, и мне это чертовски нравилось. И он это понимал.

Я не хочу слушать, как она сходила с ума по этому сукиному сыну, который издевался над ней. Это неправильно.

– У нас начался роман. Я использую это слово, потому что на тот момент он еще не развелся со своей чертовой женой. Но я узнала об этом намного позже.

Подонок.

Эта история становится все хуже.

– Он финансировал запуск моего агентства. Это было моей мечтой, поэтому я пошла на это. Но бизнес требовал времени и больших усилий. Мартина раздражало, что его игрушка не может проводить с ним много времени. Вот тогда начались оскорбления. И это только все накаляло. Прошел год физических и моральных издевательств. Я терпела это. А потом я сделала то, что делают все женщины, когда понимают, что все, хватит. Я его бросила.

Наконец-то. Что-то хорошее. Жаль, что ей понадобился год, чтобы образумиться.

– Я рад.

– Но Мартин сделал то, что делают все одержимые, оскорбленные мужчины. Он пришел за мной. А так как он трус, он пришел в офис, когда я была совсем одна.

Ублюдок.

– Хватило одного взгляда на него. Мне все стало понятно. И мне стало страшно.

Монстр.

– Но произошло кое-что, чего Мартин не ожидал, - Аделин поднимает указательный палец.
– Первое. Накануне мне установили камеры видеонаблюдения, и он не знал, что она записывает все, что он делает со мной.
– Она поднимает средний палец, образуя букву V.
– И второе, я выжила.

Мои руки сжимаются. А зубы скрипят. Я весь напрягаюсь.

– Пожалуйста, скажи, что этот ублюдок в тюрьме, и никогда не увидит белого света.

Она вздыхает, и щекой прижимается к плечу.

– История принимает неожиданный поворот. И ты можешь быть обо мне не очень хорошего мнения.

Не понимаю, что это значит.

– Я не выдвинула обвинений против Мартина.

Блядь.

Это сошло ему с рук. Еще одна жертва без голоса. Еще один обидчик остался безнаказанным.

Вообще-то я не удивлен.

– Женщины часто так делают.

Ее глаза сужаются.

– Это не так.

– Просто у вас такой склад ума.

– Ты не прав. Я была его жертвой на протяжении всего года. Но я не хотела становиться жертвой правосудия. Я понимала, что должна отнести видео в полицию, и, вероятно, ему бы выдвинули обвинение в покушении на убийство. Будучи настолько богатым, он бы нанял хорошего адвоката, который снял бы его с крючка. Все. В лучшем случае, его бы осудили. На сколько? Давай будем честными, наверное, не более пяти лет плюс хорошее поведение. Поэтому вместо того, чтобы предъявлять обвинение, я выбрала другой вариант, - она ухмыляется.
– Я послала ему копию кассеты и написала записку, в которой говорилось, чего ему будет стоить, если я разошлю копии его деловым партнерам. В СМИ и так далее. Для него это было очень важно. И вот конец истории. Двадцати семи летняя женщина, единственная владелица одной из успешных компаний в Бирмингеме.