Ставки сделаны
Шрифт:
– Давно играете?
Это был старший инспектор Чертков. Отрабатывал «алиби» перед грядущим выигрышем.
– Четвертый месяц, – потер ладони Василий. Надо же, как улучшилось настроение от каких-то семисот рублей. А как бы оно улучшилось от…
Василий поднял глаза.
1 928 005. Растет цифра!
– Успешно? – спросил Чертков.
– Скоро из дома выгонят. Но сегодня пока в масть.
– Понятно, – улыбнулся Чертков. – Хотите разбогатеть?
– А вы нет, что ли? – глянул Василий на соседа.
– Разумеется, –
– Вот она – наша цель! – указал Рогов на табло.
«Дурачок, – подумал Чертков. – Лох примятый…»
Выглядел Василий в своем старом джинсовом костюме и впрямь не слишком солидно.
Привычка покрывать каракулями бумаги у Василия была давно. Но – именно каракулями. Абстрактными бессмысленными композициями.
Однако в последнее время в рисунках Рогова появился смысл. Во-первых, формы: яблоки, вишни, бананы, обезьяны, крокодилы. А во-вторых: цифры, цифры, цифры.
Василий как раз сидел и, махнув рукой на груду недооформленных дел, совершенствовал что было сил систему, когда Виригин с Любимовым «запустили» к нему в кабинет психолога Антонова.
– Позвольте? – осведомилась пролезшая в приоткрытую дверь голова психолога.
– Вы к кому? – бросил Рогов и тут же вновь уткнулся в расчеты.
– Хочу заявление написать. – Антонов зашел в кабинет. – У меня жена пропала. Думаю, убили.
– Очень хорошо, – кивнул Рогов. – Садитесь.
Антонов разместился на стуле, стал расстегивать ремешок наручных часов.
– Давно убили? – уточнил Рогов, продолжая пялиться в записи.
– Уже трое суток, – Антонов состроил скорбную физиономию.
– А кто убил?.. Давайте все по порядку, – вздохнул Рогов.
Убийцы, ничего не скажешь, дрянь народ. Редкостная сволота. Ни на минуту не дают отвлечься.
Антонов снял часы и положил на край стола. Рогов невольно скосил глаза на блеск циферблата…
Гипноз начался.
Проходившие по коридору «убойного» отдела сотрудники Главка оказывались в эти минуты свидетелями живописнейшей сцены.
Начальник отдела Виригин, склонившись в двусмысленной позе, неотрывно смотрел в дверную щель. Старший лейтенант Любимов, прикладывая палец к губам, грозно шипел на всякого, кто пытался выяснить, что происходит.
Гипноз был в разгаре.
– Ну, что там, Макс? – не выдержал Любимов.
– Похоже, заснул, – прошептал Виригин.
– Дай-ка я, – Любимов отстранил Виригина и воткнулся в щель.
Удивился:
– Уболтал психолог. Это ж надо! Внушаемый опер!
Рогов мало того что уснул – даже захрапел.
Беспечно, как в родной постели.
Антонов накренился над ним коршуном, развел руки, подобно крыльям, и зашептал, повторяя слова.
– Вам никогда, никогда больше не захочется играть. Не захочется играть! Страсть – это безумие, безумие,
способное погубить, погубить человека, это прямой путь к преступлению. Страсть – это горе, слезы, поломанные судьбы. Страсть – это горе и слезы.В коридоре возник Егоров. Удивился:
– Вы за кем здесь следите?
Его зычный голос проник в кабинет. Василий вздрогнул, но не проснулся.
– Тише, Сергей Аркадьевич, – зашипел Жора.
– Васе гипноз делают, – объяснил Виригин.
– Интересно! Дайте посмотреть, – Егоров полез к двери.
Рогов расхрапелся не на шутку, и гипнотизеру пришлось повысить голос.
– У вас же есть семья, семья, – увещевал Антонов. – Так сделайте ее жизнь счастливой, счастливой. Не приносите им горе. Сегодня вместо игры вы пойдете домой, а по дороге купите жене цветы, а сыну игрушку и фрукты: сливы, бананы, яблоки…
Это была роковая ошибка – про фрукты. Психолог, незнакомый с бизнесом электронных казино, не знал, какую роль там играют изображения бананов и яблок.
Ведущую, прямо скажем, роль.
Рогов резко открыл глаза. Даже с каким-то вроде бы щелчком. Как пластмассовая кукла.
– Слива, банан, яблоко… – задумчиво повторил он вслед за гипнотизером. – Компот…
– Компот! – согласился Антонов. – Компот! Дома вы сделаете компот, компот…
Рогов невидящим взглядом посмотрел сквозь Антонова и встал.
– И ничего у вас жену не убили, все вы врете. Слива, банан, яблоко. Компот.
И бросился из кабинета.
– Вы куда? – вскричал доктор.
Рогов не ответил. Егоров едва успел отскочить от двери. Рогов даже не глянул – ни на него, ни на коллег оперов. Бодро замаршировал по коридору, повторяя:
– Слива, банан, яблоко. Компот… Печалить нас не может!.. Слива, банан, яблоко. Компот!..
Жора хотел погнаться за Василием, но передумал. Еще укусит. Загипнотизированные – они такие… Опасные.
Психолог вышел из кабинета, застегивая часы. Развел руками:
– Похоже, не подействовало. Заснул хорошо, внимал вроде бы, а потом – рраз! Как сбой программы.
– Может, еще разок? – предложил Любимов. После сегодняшнего сеанса он резко зауважал психолога.
– Не вижу смысла, – опять развел руками Антонов.
– Жаль, – расстроился Виригин. Он-то уже счел, что Вася – на пути к выздоровлению.
– Организм невосприимчив, – задумчиво произнес психолог. – А страсть сильна… Я вот что думаю…
Антонов затих и молчал довольно долго. Казалось, сам впал в гипнотический транс. Даже покачиваться потихоньку начал…
– Ну? – вернул его к жизни Любимов.
– А что, если шоком полечить? – предложил Антонов.
– Это как? – не понял Жора.
– Подвергнуть сильной психологической встряске. Как говорится, клин клином.
Глаза психолога снова заблестели. Каким-то немножко садистским блеском.
– Считаете, поможет? – усомнился Максим.