Ставрос. Падение Константинополя

========== Глава 103 ==========

– Но как комес смог вернуться сюда? – спросила Феодора.

Она беспомощно огляделась, ощущая, как подкашиваются ноги; Феофано кивнула ей на скамью под деревьями. Подруги подошли к скамье и сели.

Феодора рассеянно подергала стрелу, торчавшую из седого яблоневого ствола над ее головой; все ее внимание было устремлено на царицу. Даже ребенка, лежавшего на другой ее согнутой руке, она перестала чувствовать.

– Как Леонард попал назад? – повторила московитка.

– Так же, как в свое время его родич Никифор, - сказала Феофано, улыбаясь. – Многие итальянские и другие европейские суда свободно входят в Золотой Рог – конечно, те, у кого уложения с султаном. Но у комеса здесь осталось слишком много врагов, и он принужден скрываться… Знаешь, что всего забавнее? – вдруг рассмеялась гречанка. – Что главные его враги – не турки, а греки: свои, предатели…

– Это мне понятно, - сказала Феодора.

Она очень пожалела, что не взяла с собой кормилицу: так дрожали руки, на которых спал Александр.

Хотя что за глупости – при таком разговоре не должно быть чужих ушей, даже если это испытанные слуги!

– Где комес сейчас? – спросила московитка.

– В Мистре, - Феофано склонилась к ней, - и я говорила с ним сама, во дворце деспота.

Феодора спрятала лицо в ладонях.

– Но зачем он здесь? Разве ему это выгодно?

– Многие люди руководствуются соображениями выгоды, и даже большинство, - согласилась Феофано. – Но Леонард не таков, потому ты помнишь и любишь его до сих пор… Однако он сейчас богат и свободен, Феодора, - и не думаю, что в своих странствиях комес сделался святым.

Феофано выразительно прервалась.

– Я понимаю, - сказала Феодора. – Но ведь он не…

– Он благородный пират! Да, комес похож на меня, потому нас и влечет друг к другу, и сводит судьба, - рассмеялась лакедемонянка.

Феодора прикрыла глаза.

– Он спрашивал обо мне? – прошептала она.

– Прежде всего остального, - серьезно ответила подруга. – Мне кажется, дорогая, что ты и была главной причиной, которая привлекла его сюда, домой… Я не хочу сказать, что Леонард непременно попытается похитить тебя, как Валент, - поспешно прибавила Феофано. – Но он, как и Валент, способен на длительную глубокую страсть, и страсть возвышенную: комес нашел в тебе что-то, чего не видел в других женщинах, и с этих пор стал твоим рыцарем. Или жрецом, - лукаво сказала царица. – Как тебе больше понравится.

Она помолчала.

– Леонард ведь критянин, а эти морские люди издревле почитали великую женскую богиню, как начало всего!*

Тут только Феодора поняла, чем Леонард Флатанелос неосознанно привлек ее с первого взгляда. Она отвернулась.

– Ты хочешь сказать, Метаксия, что Леонард для нас – лучшая возможность спастись? – спросила московитка.

Вдруг она ощутила отвращение к расчетливости гречанки – хотя это обычное женское свойство! Кто же еще будет беречь жизнь и для этого мелочиться, если не жены?

Феофано долго не отвечала. По ее лицу пробегали солнечные блики: и огромные неподвижные глаза, подведенные черным, и яркие твердые губы были как у раскрашенной церемониальной статуи Геры. Какая же эта женщина настоящая?

Феофано поправила тонкую головную повязку, прижимавшую к темени черные волны волос.

– Это может быть не только лучшая возможность для нас, славянка, - но и единственная, - наконец произнесла она. – Мне очень трудно будет уехать неузнанной, как Леонарду было вернуться… Не думай, что действуют одни наши шпионы в Стамбуле… или что градоначальник мог забыть меня. Наверняка люди паши получили приказ схватить меня и доставить к нему: меня или мою голову…

Феодора сжала руки. Она неосознанно сдавила ребенка, так что он проснулся и захныкал; несколько минут мать унимала его, пока Александр снова не заснул.

И тогда она спросила:

– Но разве покинуть Византию можно только через Константинополь?

– Туда причаливают его корабли… и там сейчас стоит его корабль, - сказала Феофано. – Там Леонарду Флатанелосу известны все пути – и в Константинополе у него еще есть друзья, как и враги. Кроме того, Пропонтида сейчас безопаснее всего для союзников султаната – Мехмед охраняет морские пути от пиратов, к которым легко угодить, отклонившись от привычного курса. Ты не знаешь, Феодора, как давно тщательно измерены и поделены морские владения нашей империи! – рассмеялась императрица.

Она вздохнула.

– Я даже осталась бы здесь, будь я одна, - прошептала Феофано. – Но ведь у меня есть все вы, мои дети! Вам нужен свежий воздух и будущее, которого у Византии больше нет!

Феодора благодарно схватила и прижала к губам руку покровительницы.

Справившись с волнением, она спросила:

– Когда ты думаешь бежать?

– Когда придет час… я чувствую, что еще рано, - ответила гречанка. – Может быть, время нам нужно на то, чтобы Ибрахим-паша забыл меня, а Валент тебя, - улыбнувшись, заметила она. – И твой маленький сын… везти такого малыша морем – верная погибель. Как и везти его через наши зачумленные города, где только плебс рожает детей от безвыходности! Благородные люди должны растить детей сильными!

– И Фома не перенесет, если мы потеряем Александра, - прошептала Феодора.

Феофано кивнула.

Женщины долго молчали. Потом Феофано сказала:

– Пойдем в дом, отдай ребенка няньке. И я покажу тебе твой пояс – Дионисий оскорбился бы, узнай он, что ты до сих пор его не видела!

Пояс, как и ожидала Феодора, немало польщенная таким знаком внимания, оказался настоящим доспехом – частью сборного доспеха, какие носили в дохристианские времена воины по всей Греции и Малой Азии.

– Он выкован еще раньше античности, я так думаю… и Дионисий тоже, хотя он хуже меня знает историю, - сказала Феофано, почти благоговейно касаясь гладких звеньев и сочленений. Позолота местами сошла, бронзу тронула зелень, но сочленения не утратили своей подвижности и нигде не нарушились. Жемчуга и бирюза были рассыпаны по всему доспеху с кажущейся небрежностью: но, кроме нескольких камней и перлов, все украшения сидели прочно.

– Видишь – бронза, древнейший металл оружейников; а еще халцедоновые ножны: этот камень исстари добывали в Малой Азии. Бирюза – тоже старинный поделочный камень, его знали и любили во многих государствах древнего Востока, и добывали на Синае и в Персии! Пояс широкий, хорошо защитит живот и спину, но при этом не отяготит хозяина чрезмерно… И рассчитан на тонкую талию, - Феофано взвесила доспех на одной руке и взглянула на московитку.

– А самое главное – он расширяется от талии к бедрам!

Феодора прошептала:

– Так это настоящий пояс амазонки!

– Может быть, одной из тех азиаток, от которых пошли легенды о безмужних воительницах, - согласилась Феофано. – Несомненно одно - пояс действительно принадлежал благородной женщине и воительнице… Хотя мы можем и ошибаться.

Она бесшабашно улыбнулась.

– Защитные пояса-юбки много где носили мужчины, а расширение в бедрах могло быть сделано только для удобства, чтобы свободно бегать и скакать на коне… Но подобный доспех мог быть выкован на женщину, а это для нас главное…