Стажировка в Северной Академии

– Премного благодарен, непременно так и сделаю, - и больше ничего не сказав, спешно направился по коридору, чтобы тут же скрыться за дверью своей комнаты.

От смеха мы прыснули одновременно, а после я предложила, ничуть не смущаясь:

– Войдёшь?

Винс сощурился, сдерживая очевидную улыбку и с сомнением уточнил:

– Не боишься?

Уточнение, что он имеет в виду мою репутацию, так и повисло в воздухе, но я с лёгкостью отмахнулась от этого, для верности покачав головой:

– Ничуть, к тому же у меня к тебе есть несколько вопросов.

По поводу последнего я не лгала - разговор о том, как он потерял магию, думала затеять завтра, а раз подвернулась такая возможность, то... Отчего же ей не воспользоваться?

– Это причина, - кивнул, принимая аргумент.

Дождался, когда в комнату войду я, и только потом зашёл следом, прикрыв за собой дверь.

– Ты ужинала?
– первым нарушил тишину, пока я готовила место на столе для записей.

Точно весь в матушку. Питание для него на первом месте. В ответ я смешливо фыркнула и припечатала:

– Винс, прекращай меня кормить, я не шучу, - пресекла возмущения, почувствовав волну негодования от него.
– Сейчас мне есть вовсе не хочется.

Упоминать, что сон был куда важнее не стала, а то с него станется - уложит меня спать, лишь бы не перетруждалась. Почему же он такой заботливый до сих пор не окольцован?

Последняя мысль появилась неожиданно, поразив меня своей неуместностью и... Собственно, откуда у меня интерес к этой стороне его жизни? Разве должно меня такое волновать?

Нет! Нет! И ещё раз нет. Это меня совершенно не касается.

Оборачиваюсь и понимаю, что Винс с моими словами совсем не согласен, но недовольство он проглатывает, переводя тему:

– Какие у тебя ко мне вопросы? К слову, с лечебницей я договорился. Если ты сможешь, то завтра вечером тебе предоставят всё необходимое.

Кивнула, готовясь поднять неприятную тему, потом посмотрела в окно, где кружились пушистые снежинки, и с тяжёлым вздохом задала интересующий меня вопрос:

– Расскажи, что произошло, когда ты потерял магию?

Светлый небесный взгляд потемнел за мгновение, не оставив даже намёка на лёгкость.

– Это обязательно?
– голос подобен морозной стуже, а руки, что расслабленно лежали на сгибе локтей, непроизвольно сжимаются в кулаки.

– Боюсь, что да, - призналась со вздохом.
– Мне нужно понять, что послужило толчком для исчезновения магии. И что именно запечатало её.

Винс выдохнул сквозь стиснутые зубы, словно по его телу прокатилась волна боли, гораздо сильнее той, что мучила из-за амулета с чужой магией. Я ждала, что он откажется, но он отрывисто кивнул, направившись к окну.

Я была бы рада не бередить его раны, не воскрешать страшные воспоминания, но иначе не получится. Это действительно необходимость.

– Тебя же волнует, почему пропала магия, верно?

Кивнула, хоть и понимала, что он этого не увидит. Райт стоял ко мне спиной, цепляясь за подоконник, будто за единственную опору в этой жизни. Мне было больно точно так же как ему. Пришлось пересилить себя и сесть за стол, вооружившись ручкой.

– Я получил ранение, серьёзное, практически несовместимое с жизнью. В гарнизоне на границе оказался старенький целитель. Я, конечно, благодарен ему, он спал меня, но магические потоки закрылись. Меня увезли в госпиталь, но исправить уже ничего не смогли.

Я так и замерла с занесённой над белым листом ручкой. Записывать оказалось нечего, совсем.

– Что говорили целители? В чём причина?

Винс повернулся - по его губам скользнула холодная усмешка.

– Причину так и не выяснили. Списали на то, что я практически умер, а магия, как известно, удел живых.

Нахмурилась, пытаясь понять, что именно меня так смущает. Потом ахнула, спросив:

– Ты хочешь сказать, что целитель вытащил тебя из-за грани?!

Это же невозможно, практически! Безумно опасно, и... Смертельно для целителя.

– Я не знаю, - тихо обронил Винс.

– Он умер?

– Да, - последний ответ он выдохнул, так что я только по губам прочитала его.

На несколько минут повисло молчание - тягостное, горькое.

Целители не боги. Нам не подвластно воскресить мёртвого, мы не можем вырастить новую ногу или руку. А если и случаются вот такие исключения, то целители за это расплачиваются своей жизнью. Жестокая гармония - если вырываешь кого-то из лап смерти, то его место займёшь ты. Только так. Равноценный обмен.

– Можно я посмотрю на рану?

Вопрос задала не поднимая глаз.

– Это...
– судя по тону, Винс хотел спросить о том же, о чём говорил ранее - обязательно ли, - но передумал.

– Хорошо, - согласился, впрочем, в голосе послышалось плохо замаскированное недовольство.

– Это не больно, - попыталась разрядить обстановку, на что Винс лишь промычал что-то нечленораздельное и быстро расстегнул мелкие пуговицы рубашки, стягивая её.

Я посмотрела на него, открыла рот и тут же закрыла. Мне показалось, что воздуха в комнате стало значительно меньше, да и тот, что остался, отказался проникать в лёгкие. И виной тому не обнажённый по пояс мужчина, а шрамы, что остались на месте раны.

Весь правый бок, начинаясь под рёбрами и кончаясь у пояса штанов, был изуродован белесыми и розовыми отметинами. Они змеились по коже, словно живые, опутывая жертву безобразной паутиной.

«Кто же мог оставить такую отметину? Что на самом деле произошло с Винсом?»

Прокручивая в голове эти вопросы, я шаг за шагом приближалась к Райту, как заворожённая, глядя на шрамы. А когда подошла вплотную и протянула руку, чтобы прикоснуться, мужчина шумно выдохнул, от чего я вздрогнула и отступила назад.

– Противно?
– тихо выдохнул он, и я вскинула голову, чтобы посмотреть в его глаза. Глаза, в которых плескалось отвращение к самому себе.

– Нет!
– возмущённо бросила и задохнулась от переизбытка самых разнообразных эмоций. От щемящего чувства жалости, до злости на него. Как может так говорить? Но главное - как может так ненавидеть себя? Увечья не делают человека плохим, так же как и идеальное тело - хорошим.

– Нет, - хмыкнул, передразнивая меня.
– Вряд ли стоило ждать другого ответа, - это он произнёс скорее со смешком, и принялся натягивать рубашку.