Стекловата
Шрифт:
— Ну, учимся… — солгал ему Бродский. — Пары, лекции и все дела…
— Молодцы! — похвалил их Николай Викторович. — Слушай, я что хотел спросить… У вас есть что-нибудь?
— А что вы понимаете под «что-нибудь»? — уточнил Павел, кажется, понявший, о чём спрашивает Николай Викторович.
— Ну, ты понял меня, — сказал тот.
— Вообще-то, есть, — произнёс Павел. — Но немного.
— Приезжайте ко мне — посидим, поговорим, — предложил ему сразу же возбудившийся, судя по голосу, Николай Викторович. — Адрес сейчас скину. Но как запомните — сразу удаляйте!
—
Он завершил вызов и положил телефон на столешницу. Тимур передал ему выпариватель.
— Нахуя? — спросил он.
— Это же НикВикыч, — ответил Павел и затянулся солью.
— Да и похуй, что НикВикыч, — поморщился Кузьмин. — Зачем он нам?
— Просто посмотрим, посидим, пообщаемся, — пожал плечами Павел. — Что мы теряем?
— Да ничё, блядь, но знаешь… — замялся Тимур. — Хотя, похуй — погнали.
Адрес Николая Викторовича был в паре кварталов от них, но у них не было денег даже на автобус — последние двадцать рублей они потратили на пипетки.
— Кто? — услышал Павел напряжённый голос Николая Викторовича, когда набрал на домофоне номер его квартиры.
— Это Павел и Тимур, — ответил Бродский.
— Как зовут барменшу? — спросил их бывший директор.
— Маргарита, — ответил Павел.
— Хорошо, проходите, — сказал Николай Викторович и открыл им дверь.
Квартира находилась на третьем этаже.
— Кто? — снова спросил их бывший директор, когда Павел нажал на звонок.
— Фу-у-ух, Павел и Тимур, — повторил Бродский. — Открывайте.
— Как зовут директора по саунам? — спросил Николай Викторович.
— Евгений Фёдорович, — вздохнул Павел.
Звякнули дверные замки, после чего дверь приоткрылась — директор предусмотрительно повесил цепочку и пристально рассмотрел Тимура и Павла.
— Сейчас, — сказал он и захлопнул дверь, после чего вновь открыл её. — Проходите.
— Здравствуйте, НикВиктрыч, — приветствовал его Тимур. — Что за предосторожности?
— Блядь, пацаны, тут такое творится! — выпучил глаза тот. — Заходите быстрее!
Они прошли в квартиру.
Если прихожая была почти нормальной, то в гостиной становилось понятно, что тут что-то не так — окна плотно закрыты шторами блэкаут, на компьютерном столе лежат пипетки, разобранная лампочка, самодельные трубочки, мундштуки для кальяна, пластиковые трубочки от медицинских систем и оранжевые жгуты. Но самого компьютера тут нет.
Люстры нет, но на свисающем проводе горит стоваттная лампочка Ильича.
Павел мельком глянул на спальню и охренел от открывшего вида: кровати и шкафов не было, а посреди комнаты лежал матрас с постельным бельём.
— А где вся мебель? — спросил Павел. — Или тут всегда было так?
— Да это всё хуйня! — отмахнулся Николай Викторович. — Я был вынужден избавиться от неё! Тут такое происходит, пацаны, что это пиздец! У вас есть что покурить или понюхать?
— Есть-есть, — улыбнулся Павел и вытащил уже заправленную пипетку.
Они останавливались на «перекур» в одном из подъездов на полпути к дому их бывшего
директора.— О, давай сюда! — забрал у него пипетку Николай Викторович, сразу же доставший зажигалку.
«Нихуя себе он курит…» — удивлённо отметил Павел.
В движениях бывшего директора по кальянам чувствовался богатый опыт курения соли — действовал он уверенно, скупыми и чёткими движениями контролируя разогрев пипетки и с жадностью втягивая солевые испарения.
— Силён… — произнёс Тимур.
— Садитесь на диван, — указал Николай Викторович, параллельно крутя трубочку между пальцев. — Я сейчас такое расскажу…
Павел и Тимур сели на обшарпанный диван, который совершенно не вписывался в интерьер — он был очень старым, будто бы ещё советским. Вероятно, он попал сюда сильно после того, как Николай Викторович «был вынужден избавиться от мебели».
«Походу, он распродал вообще всё, что тут было…» — пришла в голову Павла догадка.
— Вы же помните, что было в «Сафари»? — спросил Николай Викторович.
— Такое хуй забудешь… — произнёс Павел.
— Да, мне жаль, что тебе пришлось всё это увидеть, — вздохнул бывший директор, не забывая потягивать соль из пипетки. — Но это, как оказалось, ещё хуйня! Через пару дней после того, как шлюха пырнула того колобка шампуром, был обыск от ментов — обнаружили наркоту. Я там вообще ни при чём, я не знал об этом!
— Что за наркота? — поинтересовался Тимур, поднося пипетку к своему рту.
— Пакет МДМА, мефедрон, — с истерической осторожностью произнёс Николай Викторович, после чего оглянулся за спину. — Но я вообще не знал! Я никакого отношения к этому не имел и не имею!
— Ладно-ладно, мы поняли, — сказал ему Павел, также курящий соль из пипетки.
— Так вот, к чему я это всё? — резко подёргиваясь, сказал Николай Викторович. — Меня, хотя я вообще ни при чём!!! Пасут менты! Я в разработке!
— Блядь… — испуганно произнёс Тимур.
— Вон там, в окне… — тихо прошептал бывший директор и слегка раздвинул шторы. — Видите?.. Камрюха чёрная стоит, пятидесятка?.. Тонированная…
Павел, также начавший испытывать страх преследования, осторожно посмотрел на указанную машину.
— Это опера… — сказал Николай Викторович. — Они пасут меня…
— Что будем делать? — спросил испуганный Тимур.
— Надо переждать бурю, — ответил бывший директор по кальянам. — Они ждут, пока я приду, они думают, что меня здесь нет, но я здесь — надо переждать.
— А мы же пришли… — начал Павел.
— Да кто вы, нахуй, такие для них?! — воскликнул Николай Викторович. — Вы даже официально устроены не были! Они о вас не знают!
— Ладно, хорошо, — слегка успокоился Тимур.
— У вас много? — спросил их бывший работодатель.
— Смотрите сами, — сказал Кузьмин и достал два пакетика с солью.
— Ох, ебать! — воскликнул обрадовавшийся Николай Викторович. — Тут гыр, не меньше!
— Гыр? — недоуменно переспросил Павел.
— Грамм, блядь… — прошептал бывший директор. — Гыр — грамм, полка — полграмма, ну и так далее…