Степан Кольчугин. Книга первая

Утром мать стояла над ним и долго смотрела: он спал, прижимая к груди камни, куски коры. Она попробовала разжать ему пальцы, но не смогла. Степка начал говорить что-то быстро, плачущим голосом.

Пасха прошла. Снова полным ходом запыхтел завод, задымил, потянулись к нему люди. Они шли с тяжелыми головами, опухшими лицами. В первый день после пасхи особенно много было на заводе несчастных случаев, он словно мстил людям за трехдневный праздник.

III

Видно, Кузьму интересовали Степкины камни. Он набил по углам ящика, в котором лежали камни, блестящие железные полоски. Часто он рассказывал смешные вещи. Степка прямо давился от смеха, слушая его. Мать обычно сидела за столом, сложив руки на груди, и тоже слушала разговоры Кузьмы.

Иногда квартирант не ночевал дома, и на следующий день Степка, волнуясь, спрашивал его:

— Ты где был?

Ему казалось, что Кузьма расскажет про свою разбойничью жизнь. Но Кузьма, смеясь, отвечал:

— У меня товарищей много на Ларинской стороне — гулял с ними всю ночь.

— Как гулял? — допрашивал Степка.

— Как гуляют, — отвечал Кузьма, — водку пьют, в карты играют…

— Врешь, — сердито говорил Степка, — ты на пасху водки не пил.

Однажды Кузьма пропал на целых трое суток, и Степка решил, что квартирант уже больше не вернется.

Тетя Нюша заводила к ним в эти вечера по нескольку раз и, оглядев все углы, начинала петь.

А когда Кузьма вернулся, Степка не успел рта открыть, как пришла тетя Нюша и сердито задала все Степкины вопросы:

— Ты где был?

— Гулял с товарищами на Ларинке.

— Врешь ты, — сказала тетя Нюша и заплакала.

— Врет он, тетя, ей-богу, врет, — сказал Степка.

— Слышь, Нюшка, — сказал Кузьма, — я ведь тебя не спрашиваю, как ты там гуляешь.

— Ты меня хлебом не кормишь, — ответила тетя Нюша и сразу перестала плакать. Потом она совсем сердито спросила: — Ты мне скажи, к кому ты ходишь?

— Знаешь, Нюшка, — добродушно сказал Кузьма, — иди ты к черту, пока я тебе глупостей не наговорил.

— Нет, ты скажи, куда ходишь? — так же сердито, как Нюша, спросил Степка.

Мать усмехнулась.

— Вы что от него хотите? Живет человек, как хочет.

— Верно, Ольга Ивановна, — сказал Кузьма. — Чего они человека мучают?

И вдруг, повернувшись к Степке, сказал:

— Ваше благородие, что я такое видел только… Крепильщик у нас один, старичок тагильский с Урала… Камень у него есть… белый камень, как слеза, просвечивается, а на солнце огнем горит. Я, как посмотрел, подумал: вот бы Степану этот камень…

— Кузьма… — замирающим голосом сказал Степка.

— Ладно, ладно, уж добуду тебе его, — сказал Кузьма и рассмеялся.

Весь вечер Степка был возбужден. Он сидел перед домом и рассказывал соседским детям о том, что видел в лесу на пасху. Даже Мишка Пахарь подошел послушать.

Все, что Степка знал о медведях, разбойниках, ежах, — все это он собрал вместе и выложил в своем рассказе. Слушатели были потрясены. Только Верка, ездившая в прошлом году в деревню, сказала:

— Врет он. У нас какой большой лес, и ничего такого не было.

— Брешет, поганый, — подтвердил Мишка Пахарь.

Степка сердито посмотрел на них.

— Собака брешет, — сказал он.

— И ты брешешь, — спокойно сказал Мишка Пахарь.

— Он сам хуже собаки, — добавила Верка.

— Молчи ты, — сказал Алешка. Он во всем подпевал Степке.

Верка пожевала губами и вдруг плюнула на Алешку.

Алешка вытер рукавом лицо, зевнул, показывая этим, что гнаться за Веркой ниже его достоинства, и погрозил ей кулаком.

— Ладно, приди только, я из тебя печень выйму.

Верка стояла уже у дверей своей квартиры и смеялась.

— Сироты, глазуновские дети, тьфу на вас!

В это время из-за дома вышел Пашка Бутов, сын Степана Степановича, владельца дома. Он послушал немного и начал красться к Верке, поносившей мальчишек.

— Верка! — крикнул Мишка Пахарь, но Пашка уже ухватил ее за шею.

Верка начала притоптывать и орать, а Степка и Алешка побежали изо всех сил через двор к ней. Мишка Пахарь кинулся вслед за ними спасать сестру. У Мишки Пахаря была особенность: слабый и худенький, он лез в драку, совершенно не раздумывая о силах противника.

— Пусти ее! — сказал он.

Завязалась драка. Степка налетел на Мишку Пахаря так неожиданно, что Мишка упал на землю.

А Пашка, которому было все равно кого бить, лупил одновременно Алешку и Верку. Тетя Нюша стояла в окне и смеялась.

— Молодец, Степа, молодец!

Тогда открылось второе окно, и Пахариха, Мишкина мать, закричала:

— Это ты Степку учишь моих детей калечить?

И она кинулась вниз по лестнице во двор. А вслед ей бежала Степкина мать…

Через полчаса мальчики снова сидели на ступеньках, и Степка рассказывал им о чудесном камне. Неуверенно, оглядываясь, подошла Верка. Степка оглядел ее рассеянными глазами и, похлопав рукой по ступеньке, подвинулся, освобождая место. Верка вздохнула и села рядом с Алешкой.

— Если только правда, — сказал Пашка, — я его куплю.

— Не продам я, — ответил Степка.

— Не продаст он, хоть сорок рублей дай, — подтвердил Алешка.

— Зачем ему продавать? — сказала Верка.

Утром мать не пошла на работу: ее перевели в ночную смену. Она заставила Степку чистить картошку. Нож был большой, а картошки маленькие; Степка скоблил их и думал про вчерашний разговор с Пашкой: неужели Пашка откупит камень у Кузьмы? Наверно, с таким ножиком Кузьма ходит разбойничать. Эх! Дело с картошкой подвигалось плохо.

Мать громыхала около печи и сердито бормотала:

— Рабочим антрацит дают. Заставить бы их антрацитом топить, самим небось жирный уголек подвозят.

Потом она подошла к Степке.