Степень сравнения

— Мурад, я… — начала было Эмине.

— Спать, джаным. Просто спать, понимаешь?

Эмине смотрела на него с сомнением. Марат бессильно зарычал. Честное слово, если она сейчас не прекратит попытки серьёзно поговорить, Марат сделает что-нибудь безумное и совершенно недопустимое, но ведущее к обоюдному удовольствию. Он был готов на всё, чтобы прекратить этот словесный поток.

Эмине, кажется, это поняла. Девушка сглотнула и застыла, с тревогой глядя на него исподлобья. Марат кивнул в сторону ванной.

— Давай, иди первой. Ополоснись. Мы оба с тобой очень устали.

— Хорошо, — выпалила Эмине и бросилась в ванную так быстро, как будто комната была объята пламенем, и спастись она могла только там.

В душе включилась вода. Марат хмыкнул и подошёл к их изрядно потрепанным сумкам. Он зачем-то достал тубус с аффидевитом Мал-Хатун и посмотрел на шкатулку, которая лежала на консоли у входа в номер.

Марат смотрел на них и поймал себя на мысли, что совершенно не чувствует никакого благоговения. Это было странно. Эмине ради этой шкатулки годы грызла гранит науки, несколько месяцев обивала пороги министерства, сражалась со своим женихом, со своей семьей.

Он видел, как горели её глаза в тот момент, когда он показал ей этот документ и когда они извлекли шкатулку из тайника в полу. Она выглядела, как ребенок, которому подарили самую дорогую и желанную игрушку на свете.

Ради этого бывший жених Эмине был готов убивать. Он и попытался это сделать. Трижды. Он делал всё, лишь бы Эмине не получила этот несчастный золотой кубок, несколько золотых монет, годных разве что для музея, и свиток пергамента.

Ради этой шкатулки его прадедушка инсценировал собственное похищение. Старик жил идеей найти эту шкатулку всю свою жизнь. Он искренне мечтал о том, чтобы, как он это называл, восторжествовала историческая справедливость.

Ради этой шкатулки Марат пересек половину страны за несколько часов. Его чуть не убили, и он, пусть и невольно, но убил человека. Умом он понимал, что полученными сведениями можно неплохо распорядиться, а уж ценности и подавно легко пристроить с большой выгодой.

Он понимал, что всё содержимое тубуса и шкатулки по праву принадлежит ему, и даже Эмине не сможет это оспорить. Именно поэтому она так цеплялась за эти вещи, будто чувствовала, что Марат может их отнять.

Казалось, он должен чувствовать хоть что-то. А он смотрел на все эти предметы и не ощущал ничего, кроме усталости. Впрочем, чувство радости тоже было. Но оно было вызвано не этой находкой.

Всё дело было в том, что сейчас за стенкой, совсем недалеко от него, в душе неоправданно долго плескалась прекрасная девушка. Скоро она выйдет к нему, и Марат укроет её одеялом и прижмёт к себе поближе. А потом он уснёт, зарывшись носом в копну мокрых чёрных волос.

Эмине хотела эту шкатулку себе? Никаких проблем. Марат даже хмыкнул от того, насколько легко ему далось это решение. Он с лёгким сердцем отдаст ей эту несчастную шкатулку.

Он попросит только обнародовать результаты её исследований, чтобы сделать прадедушке подарок. Впрочем, в этой просьбе не было необходимости. Марат точно знал, что Эмине с превеликим удовольствием раструбит обо всём на весь мир. И был за неё очень рад, ведь именно об этом она и мечтала.

Марат плюхнулся прямо на пол, откинувшись на стену. Шкатулку и тубус он положил рядом с собой. Ему хотелось закрыть глаза и ни о чём не думать. Эмине долго пряталась от него, но всё же дверь ванной открылась.

Эмине застыла на пороге, боясь переступить его и оказаться в одной комнате с Маратом. Она закуталась в пушистый халат до самого подбородка, будто это могло её защитить. Марат с нежностью смотрел на эту девушку.

Он смотрел на настороженные чуть испуганные карие глаза, на мокрую шевелюру, что была ещё в полном беспорядке, на тонкие лодыжки, на узкие стопы. Девушка стояла на носочках, как будто готова была в любую секунду сорваться с места и убежать от него. Марат улыбнулся и, ни слова не говоря, взял шкатулку и протянул её Эмине.

— Это тебе.

— В каком смысле? — спросила Эмине, нахмурившись.

— Ты хотела открытие?

— Да.

— Мой дедушка хотел публичности, — пожал плечами Марат. — Все будут довольны.

— А чего хочешь ты? — тихо спросила Эмине.

Жар прокатился по телу Марата. На всякий случай он закрыл глаза, в противном случае Эмине могла увидеть в них всё, о чём он сейчас подумал.

— Я тебе потом скажу, — сквозь зубы прошипел Марат.

— В каком смысле? — Эмине непонимающе посмотрела на него.

А Марата вдруг кольнула мысль: он остро осознал в эту секунду, насколько Эмине на самом деле юна и невинна. Сколько там ей? Двадцать один? Двадцать два? Волну похоти сменила нежность к этой девушке.

— Если хочешь, можешь сейчас сообщить журналистам о своём открытии, пока никто его у тебя не свистнул.

Глаза Эмине мгновенно загорелись энтузиазмом.

— А ты?

— А я пойду в душ, — просто ответил Марат и тяжело поднялся с пола.

Он забрался в тесную душевую кабину, включил горячую воду и блаженно застонал. Ощущение капель на коже было невероятно приятным. Марат чувствовал себя ужасно усталым. Эта гонка через всю страну, страх, волнение за дедушку, волнение за Эмине, драка. Совсем не так он мечтал провести свой отпуск.

Впрочем, даже сейчас, когда всё благополучно завершилось, нормальный отпуск ему не светит. Подписка о невыезде, допросы в полиции и прочие не самые приятные мероприятия ожидали его впереди. Ну хотя бы в него никто не будет стрелять! Наверное. Марат невесело хмыкнул.

Он тщательно вымылся, давая Эмине время прийти в себя, утёрся мягким пештемалем и, наконец, выбрался из душевой, завернувшись точно такой же халат, какой был у Эмине. Правда, ему он едва доходил до колен.

Удивительное дело: когда Эмине выходила из душа, она была напугана перспективой остаться один на один с мужчиной, сейчас же, когда из ванной вышел Марат, она даже не обратила на это внимания.

Девушка что-то быстро тыкцала в телефоне. Глаза её горели лихорадочным блеском, на губах играла предвкушающая улыбка. Она сидела на постели, подвернув ноги под себя. Вокруг неё на кровати были разложены свитки, золотые монеты и кубок.

Марат знал, что полиция будет недовольна тем, что они опубликуют фото шкатулки и весь рассказ о ней, но всё-таки решил, что раз уж они не получили прямого указания этого не делать, то и отвертеться от последствий смогут.

Марат сходил в прихожую, где висела его куртка, и быстро сунул руку в её внутренний карман. Проделав это, он прислонился плечом к косяку и сложил руки на груди. Ему невероятно нравилось смотреть, как увлеченно девушка занимается любимым делом.

— Ну что? Успела растрезвонить на весь свет? — серьёзно спросил Марат.

— В процессе. А что такое? — спросила Эмине, неохотно отрываясь от телефона.

— Завтра, когда dede придёт в себя и начнёт в больнице рассказывать, что мы с ним — потомки Османа, поднимется буря, это я тебе гарантирую. На шкатулку начнётся охота.

— Нет, нет, нет, нет! Я должна всё скопировать! Нет, нет, нет! — запричитала Эмине.

Марат счастливо улыбнулся и проговорил:

— Не волнуйся! Если мой прадедушка смог за один вечер выбить разрешение на проведение раскопок для тебя, я думаю, что он пособит и с тем, чтобы позволить тебе продолжить изучать эти документы и написать по ним работу.