Степи нужен новый хозяин

Олег, впрочем, не расстраивался. Усмехнулся, дружелюбно пробормотал: "А говоришь, не Маугли!", чем вызвал очередную паузу в полуобморочном состоянии Ирки, а когда вышли к месту её пленения, первым делом подобрал винтовку девушки, повертел в руках и сообщил:

— Сороковая "светка"! То есть самозарядная винтовка Токарева сорокового года. Говоришь, война тогда была, и ваши отступали? Значит сорок первый или сорок второй, — и протянул Ирке оружие. — Держи своё сокровище! Только лучше не стреляй! А то изношена она, смотреть страшно! Как до сих пор ствол не разорвало, не понимаю! Если что, мы со Снежком разберемся!

Разбираться ни с кем не пришлось. Только на второй день обошли льва, пожиравшего свежепойманную добычу.

— Эту ошибку я уже совершал, — пояснил Олег и потрогал клыки саблезуба на ожерелье. — Лучше сделать небольшой крюк, чем выяснять отношения. Да и не нужны мне его зубы.

Остальное время Снежок неспешно трусил, явно радуясь смене всадника, а Олег неторопливо бежал рядом. Время от времени останавливались, давая саблезубу отдохнуть. И всё равно получалось ходко, гораздо быстрее, чем когда Ирка шла сама.

Ближе к вечеру Олег подстрелил из лука небольшую антилопу, взвалил её на плечи и тащил до ночевки. Большую часть скормил Снежку, остальное пожарил на веточках. И Ирка, поедая обжигающее, до умопомрачения вкусное мясо, ощущала себя в полной безопасности. Большей, чем в Поселке.

Следующие два дня отличались лишь тем, что периодически Олег останавливался, делал какие-то замеры, что-то записывал в небольшой тетрадке.

— Карту рисовать буду, — ответил он, когда Ирка заинтересовалась, что он пишет. — Придем — кроку нарисую, а попозже доделаем.

Вообще не старался отмалчиваться, рассказывая много и интересно. От этих рассказов Ирке, наверняка, стало бы смешно, если бы не было так страшно. Хотя на третий день Снежок уже не вызывал такого всепоглощающего ужаса. То есть ужас по-прежнему вызывал, но не столь всепоглощающий. Иногда даже задремывала на ходу.

К Поселку подошли, когда солнце началось клониться к закату.

— Снежок дальше не пойдет, просьба освободить загривок, — Олег остановился в полукилометре от частокола. — Слышь, Маугли, твои сразу на поражение стрелять начнут, или сначала в воздух?

— Не называй меня так, — лениво огрызнулась Ирка. Дурацкая кличка уже не вызывала внутреннего протеста, и перепалка превратилась в некое подобие ритуала. — Могут и на поражение.

— А могут и попасть, — хмыкнул Олег. — Сдуру. Что делать будем?

— Я пойду, скажу, — начала девушка, но сникла под скептическим взглядом. — Ну хоть попробую!

— Вывихи за три дня не проходят, — пожал плечами Олег. — Но ты попробуй, конечно!

Ирка попробовала. С вполне ожидаемым результатом.

— Вот так женщины и садятся к нам на шею, — вздохнул Олег. — А ведь всего один поцелуй и был…

Ирка залилась краской. Ну да, был. На второй ночевке, когда ради тепла легли рядом, накрылись одной шкурой и обнялись. Исключительно ради тепла! А этот наглец её поцеловал! Ирка хотела возмутиться, оттолкнуть, высказать всё, что думает… Но это было так приятно… Нет, она, конечно, высказала! Потом, когда поцелуй закончился. И больше ни-ни! А он! Он! Он ещё и издевается!

— Садись уже, — Олег сел на корточки, чтобы девушке было удобней забраться ему на плечи. — Нагибату я сам понесу. А ты винтовкой своей маши, чтобы они тебя опознали. А то пуля, она дура, своих-чужих не разбирает.

Ирку опознали. Может, и не сразу, но картинка: один человек тащит другого, машущего винтовкой, произвела на гарнизон крепости нужное впечатление.

Никто не стрелял, а когда путешественники приблизились на пятьдесят метров, из-за частокола донесся звонкий девичий голос:

— Кто такие?

— Надька, — заорала Ирка. — Глаза разуй! Своих не узнаешь?

— А кто тебя знает, — отозвалась невидимая Надька. — Может ты не Ирка, а муляж Ирки, который несет этот чугайстер!

— Ежели ты такая образованная, красавица, — решил вмешаться Олег, — то должна знать, что чугайстеры людям не вредят. Или ты под мавку косишь?!

За частоколом замолчали. То ли Надька не знала, кто такие мавки, то ли не совладала со словечком "косишь", а может просто обалдела, услышав русскую речь в устах дикаря.

— Эй, ты там живая ещё? — крикнул Олег.

— Живая.

— Тогда передай Василь Сергеичу, что война закончилась девятого мая сорок пятого года. В Берлине, естественно!

13 сентября четвертого года. Рим

— Я абсолютно убежден, что сэры — не люди! Не только не гомо сапиенс, но и вообще не гомо! — Эйнштейн даже не говорил, вещал. — Да, внешне похожи, но в природе есть немало очень похожих внешне видов, крайне далеких друг от друга. Зайцы и кролики, например. Что касается внутренних отличий, то мы ни одного сэра не вскрыли.

— Человека — тоже, — вставил Чума.

— Тоже, — согласился Виталий. — И не факт, что мы заметим эти различия, даже если они есть. Знаний не хватит! Но поведенческие реакции сэров и людей — абсолютно разные! Кое-что можно объяснить культурой, воспитанием… Но не всё же! Поведение сэров самоубийственное! Они несут сумасшедшие потери, но меньше их не становится!

— Больше становится, — буркнул Ниндзя. — Шагу ступить нельзя, чтобы не наткнуться. После каждой разведки приходится нитку к ожерелью добавлять… Скоро заведу мешок и буду туда зубы складывать.

— Во! — Эйнштейн воздел указательный палец. — А это что означает? Невероятную рождаемость это означает! Или очень большое племя, но оно бы всё время перемещалось по степи, пожирая всё кругом. Так что именно рождаемость, как у кроликов, и сравнительно короткий срок взросления! Не исключено, что и более короткую беременность. То есть явно другие биологические характеристики вида. Из этого следует, что их женщины должны иметь отличную от человеческой физиологию. Мы ведь ни одной женщины сэров не видели!

— Сэры не могут быть женщинами, — хмыкнул Чума. — Они джентльмены по определению. И по английским законам тоже. Вуменам нет места в парламенте!

— Есть. С девятьсот восемнадцатого года, — поправил Дудник. — Но всё равно они не сэры, а леди или мэмы!

— Где мы, а где восемнадцатый год! — всплеснул руками Чума. — Виталь, ты продолжай, продолжай, не обращай на нас внимания!

— Кроме того я не уверен, что сэры разумны! — кивнул Виталий.

— Палками же пользуются, — хмыкнул Бульба.