Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время
Шрифт:
Так, источники сообщают, что в начале III в. до н. э. у границ Гиркании и Парфии появляется сильная группа дахских племен, переселившихся сюда откуда-то с северо-востока. А.М. Мандельштам полагает, что это движение было одним из проявлений общей реакции на греко-македонское завоевание Средней Азии. Б.И. Вайнберг, отождествляющая памятники чирикрабатской культуры с дахами, считает, что переселение их на юго-запад было вызвано изменениями гидрографического режима дельты Сырдарьи, поскольку со II в. до н. э. основной сток Сырдарьи в Арал проходил уже по системе более восточных и северных Пракувандарьинских русел. Именно в III в. до н. э. чирикрабатская культура заканчивает свое существование. Не исключено, что переселение дахов к границам Парфии произошло, как думает Б.И. Вайнберг, с согласия, а может быть, даже по приглашению Селевкидов, ибо дахи были союзниками еще Александра Македонского. Но это не помешало парнам — самой западной группе дахов — воспользоваться моментом, когда наместник Парфии Андрагор отделился от Селевкидов, напасть на него и захватить власть в Парфии. Возглавил это движение Аршак I. Последовавшее затем появление войск Селевка II, бегство Аршака к апасиакам, наконец, возвращение и победа его над Селевком II оказались этапами борьбы в деле создания независимого Парфянского государства.
Одно из самых главных достижений среднеазиатской археологии — конкретизация юечжийско-кушанской проблемы. Особенно важное значение для ее решения имели раскопки курганных могильников на территории северной Бактрии (Мандельштам А.М., 1966а; 1975а). Только в результате этих исследований (более 500 курганов) были получены массовые археологические материалы, которые бесспорно можно связать с кочевниками, положившими в середине II в. до н. э. конец существованию Греко-Бактрийского государства и ставшими затем создателями Кушанского государства.
Однако одной из главных проблем, связанных с историей образования этого государства, было сопоставление данных китайских и западных источников, перечисляющих племена кочевников, участвовавших в завоевании Греко-Бактрийского царства. Согласно достаточно убедительной археологической аргументации А.М. Мандельштама, юечжам китайских источников соответствуют асианы, пасианы и тохары античных авторов. Взаимоотношения между ними, предшествовавшие передвижению их на запад и разгрому Греко-Бактрии, нам неизвестны. Но несомненно, что все они входили в состав обширного воинственного племенного объединения, которое базировалось в восточной части степного пояса и ушло в Среднюю Азию только после нескольких поражений, которые нанесли ему хунну (Мандельштам А.М., 1979а, с. 140).
Анализ археологических материалов позволил уверенно связать с этими пришельцами все могильники северной Бактрии и большую часть исследованных в Согдиане. Но, судя по данным археологии и западных источников, в событиях конца II в. до н. э. принимала участие и какая-то часть местных кочевников, которые были вовлечены в объединения, двигавшиеся с Востока и устремившиеся затем на юг, в процветающие земледельческие оазисы.
Значительный свет на все эти вопросы проливают раскопки последних лет в северном Афганистане, на Тиллятепе, где были вскрыты уникальные неразграбленные царские погребения, датируемые рубежом нашей эры и оставленные представителями какой-то кочевнической династии (Сарианиди В.И., 1983). Глубокое исследование всего полученного там материала только начинается. Но уже сейчас можно говорить об интереснейших культурных традициях, которые связывают один из домов юечжийских правителей (не исключено, что именно они положили затем основание империи Великих Кушан) со всем кочевым миром Средней Азии и Сибири. Это выражается в некоторых элементах погребального обряда. Так, на краю одной из могильных ям Тиллятепе найдены череп и кости передних ног лошади. Обычай оставлять шкуру жертвенных животных (мясо их поедали во время похоронной тризны) в могиле или на ее краю был широко распространен у скотоводческих племен азиатских степей с эпохи бронзы и сохранялся до последних лет у ряда народов Сибири (Грязнов М.П., 1956а, с. 107, 108). Знаменательны и параллели в изображениях и стилистике изделий звериного стиля из Тиллятепе и Пазырыкских курганов Алтая (сцены терзания; вывернутые задние части фигур животных; повернутые назад головы; бирюзовые вставки).
Эти связи становятся особенно понятными, если согласиться с мнением С.И. Руденко (1960, с. 339, след.), отождествлявшего население Алтая второй половины I тысячелетия до н. э. с юечжами. Согласуется с этим и прекращение пазырыкской культуры в конце III — первой половине II в. до н. э., когда горноалтайские племена были разбиты хунну.
Не меньшее значение имеют находки в Тиллятепе и для решения вопроса о происхождении сарматского звериного стиля, появившегося в I в. н. э. в степях Нижнего Подонья практически в готовом виде. Особое значение комплексу Тиллятепе придает синкретизм найденных там произведений искусства, в которых воедино слились и древние бактрийские мотивы, и стилистические особенности ахеменидского искусства, и элементы греческой эллинской школы, и черты, свойственные искусству кочевников, ярко выразившиеся в изделиях, выполненных в зверином стиле. Удивительным образцом этого стиля являются ножны и рукоять кинжала из погребения 4. Идентичный и по форме, и по украшению рукояти и ножен, и по исполнению (может быть, чуть более грубому) кинжал обнаружен на нижнем Дону в богатой сарматской могиле I в. н. э. (раскопки Е.И. Беспалого, 1986 г.). Значит, стиль ювелирных изделий Тиллятепе отвечал вкусам именно кочевой знати.
Совершенно необходимы археологические исследования для воссоздания древней истории сибирских народов, ибо в большинстве случаев эти материалы остаются единственным источником. Археология Сибири богата такими блистательными открытиями, как большие Пазырыкские курганы и курган Аржан, значение которых трудно переоценить.
Раскопки Пазырыкских, Башадарских, Шибинских, Туэктинских, Юстыдских и других курганов с захоронениями, совершенными в слое вечной мерзлоты, дали совершенно исключительный материал, который с небывалой в археологической практике полнотой осветил все стороны жизни кочевников скифского времени. Находки из этих курганов составили удивительное собрание изделий в зверином стиле, выполненных не только в металле (что мы видим повсюду), но и в дереве, коже, войлоке. Находки интереснейших изделий передневосточного искусства (шерстяные ткани с узором, ворсовый ковер) и Китая (зеркало, шелковые ткани), применение методов естественных наук (дендрохронология, радиоуглеродные даты) дали возможность довольно точного определения абсолютных дат этих памятников. Согласно последним исследованиям (Марсадолов Л.С., 1985, с. 10), время создания больших Пазырыкских курганов, отражающих один из этапов яркой и самобытной культуры кочевников-скотоводов Алтая, укладывается в рамки VI–IV вв. до н. э.
Деревянные, кожаные
и войлочные изделия, дошедшие до нас почти в первозданном виде (что никогда не встречается при обычном состоянии захоронения) и являющиеся непревзойденными образцами скифо-сибирского звериного стиля, демонстрируют, с одной стороны, очень высокий уровень эстетического развития и мастерства алтайских племен, а с другой — представляют собой исключительный источник для изучения мифологического творчества и религиозных представлений населения Алтая. Бесспорным доказательством местного производства всех этих изделий служит татуировка, сохранившаяся на теле вождя из Пазырыкского II кургана. Она представляла собой сложное сюжетное изображение, выполненное в образах звериного стиля. Поскольку о существовании обычая татуировки, которая у большинства народов обозначала благородное происхождение и знатность, имеются неоднократные сообщения в письменных источниках (Помпоний Мела — об агафирсах; Аммиан Марцелин — о даках и сарматах), открытие ее на теле погребенного в Пазырыке особенно ценно. Это еще один пример, когда археологические данные подтверждают и раскрывают скудные сообщения древних авторов. Духовную культуру населения Алтая характеризуют и находки двух четырехструнных арф и двух тамбуринов в Пазырыкских курганах.Одно из самых значительных археологических открытий Сибири — классические по методике раскопки М.П. Грязновым кургана Аржан — поразительного памятника скифской культуры VIII в. до н. э. Погребальный обряд и инвентарь кургана заставил исследователей вновь вернуться ко многим проблемам скифской археологии, особенно к проблемам периодизации и сложения скифского археологического комплекса. Анализ материалов памятника, предпринятый М.П. Грязновым (1980), исследование типологического характера всей конской узды Аржана, проведенное Н.А. Боковенко (1986), а также дендрохронологические исследования образцов дерева (Марсадолов Л.С., 1985) позволили датировать комплекс Аржана VIII в. до н. э., может быть, его второй половиной или концом, как представляется многим археологам (А.М. Мандельштам, А.И. Мелюкова, В.П. Петренко). Хронологически он поставлен в один ряд с памятниками новочеркасско-черногоровского типа. Но Аржан содержит уже полностью сложившуюся «скифскую триаду», которая в Северном Причерноморье не может быть датирована временем ранее середины VII в. до н. э. Очень важно также, что в зверином стиле Аржана представлены практически все образцы скифского искусства, выполненные различной техникой и на различных предметах: выбивка, резные изображения (оленные камни), мелкая пластика (головка коня), барельеф (нагрудная бляха), скульптура (бронзовые навершия), резьба по кости (кабан на клыке). Нет, правда, еще сцен терзания, которые появляются позже.
Достаточно развитой погребальный обряд также является признаком складывающегося культурного комплекса. В кургане представлена очень сложная погребальная конструкция: вокруг центрального захоронения «царя» и «царицы», совершенного в двойном срубе (под полом его были уложены конские хвосты), располагались радиально еще 70 срубов. Помимо людей (всего 12 человек), в кургане было похоронено около 160 верховых коней. Типологическое исследование различных категорий вещей (особенно узды и нахвостников), а также спектральный анализ предметов узды показали, что приношения «царю» были преподнесены от различных племенных коллективов большой этнокультурной общности, обитавших в нескольких географических регионах. Это чрезвычайно важное и никогда до этого не фиксировавшееся явление придает особую значимость кургану Аржан, ибо перед нами как бы одномоментное захоронение, совершенное не в одном, а одновременно в нескольких регионах. Детальное исследование узды, проведенное Н.А. Боковенко, позволило ему конкретизировать эти области: собственно Тува, Алтай, Минусинская котловина, Казахстан и Монголия. В центре этой обширной территории и находился курган Аржан, который, образно говоря, представляет собой срез эпохи и демонстрирует неравномерность исторического развития отдельных регионов (находки в Аржане узды примитивной и вполне развитой форм). Споры вокруг кургана Аржан продолжаются, и только открытие подобных памятников или целой серии ранних комплексов в разных регионах евразийского пояса степей позволит в будущем уверенно ответить на вопрос где, когда и как сформировалась скифская культура, распространенная в VII в. до н. э. в Северном Причерноморье и известная по археологическим материалам и письменным источникам.
История населения раннего железного века лесостепного Зауралья и Западной Сибири, получившая освещение в томе, воссоздана только на основании археологических исследований, которые интенсивно развернулись лишь в 60-70-е годы. Но уже сейчас мы имеем представление о материальной и духовной культуре этих племен, об их хозяйстве, связях с окружающим миром, в том числе со степными кочевниками.
Наконец, только археология фиксирует серьезные изменения в хозяйственном и жизненном укладе этого населения, которые происходили в первые века нашей эры. Прослеживаемая динамика состава стада у этих племен указывает на возрастание элементов, свидетельствующих о переходе к номадизму. Процесс этот был вызван ростом населения, развитием торгового обмена и целым рядом других причин, что требовало в свою очередь увеличения численности скота как средства существования и как обменного эквивалента. Нехватка пастбищ вокруг поселений стала компенсироваться переходом к отгонному и кочевому скотоводству.
Заключая настоящий том, надо еще раз сказать, что кочевые и полукочевые скотоводческие племена евразийских степей, создавшие целую свиту ярких самобытных культур, сыграли огромную роль в формировании новых этнокультурных общностей, история которых начинается после эпохи великого переселения народов и связана уже с периодом раннего средневековья.
Иллюстрации
Таблица 1. Могильники Северный и Южный Тагискен.
а — курган; б — раскопанные курганы и мавзолеи; в — заросшие такыры; г — пески и такыры; д — песок; е — дорога.
1 — план; 2–5 — Северный Тагискен: 2 — мавзолей 6 после раскопок, 3 — мавзолей 4 после раскопок, 4 — мавзолей 5а и 7 после раскопок, 5 — мавзолей 5а после раскопок, вид с запада.