Стихи
Шрифт:
5 марта 1919, Крым
* * *
Эту жизнь я люблю исступленной любовью… По заре выхожу на крыльцо. Из-за моря багряною пламенной кровью солнце буйно мне плещет в лицо. Дуновенья весны, как незримые девы, с ярким смехом целуют меня. Многозвучная жизнь! Лепестки и напевы, и на всем — паутина огня! И когда все уйдет, и томиться я буду у безмолвного Бога в плену, о, клянусь, ничего, ничего не забуду и на мир отдаленный взгляну. С сожаленьем безмерным и
9 марта 1919
Кипарисы
Склонясь над чашею прозрачной — над чашей озера жемчужной, три кипариса чудно-мрачно шумят в лазури ночи южной. Как будто черные монахи, вокруг сияющей святыни, в смятенье вещем, в смутном страхе, поют молитвы по-латыни. 22 марта 1919
* * *
Еще безмолвствую и крепну я в тиши. Созданий будущих заоблачные грани еще скрываются во мгле моей души, как выси горные в предутреннем тумане. Приветствую тебя, мой неизбежный день. Все шире, шире даль, светлей, разнообразней, и на звенящую на первую ступень всхожу, исполненный блаженства и боязни. 23 марта 1919, Крым
Стамбул
Всплывает берег на заре, летает ветер благовонный. Как бы стоит корабль наш сонный в огромном, круглом янтаре. Кругами влагу бороздя, плеснется стая рыб дремотно, и этот трепет мимолетный, как рябь от легкого дождя. Стамбул из сумрака встает: два резко-черных минарета на смуглом золоте рассвета, над озаренным шелком вод. 6 апреля 1919, Золотой Рог
* * *
По саду бродишь и думаешь ты. Тень пролилась на большие цветы. Звонкою ночью у ветра спроси: так же ль березы шумят на Руси? Страстно спроси у хрустальной луны: так же ль на родине реки ясны? Ветер ответит, ответят лучи… Все ты узнаешь, но только смолчи. 27 апреля 1919, Фалер
* * *
Что нужно сердцу моему, чтоб быть счастливым? Так немного… Люблю зверей, деревья, Бога, и в полдень луч, и в полночь тьму. И на краю небытия скажу: где были огорченья? Я пел, а если плакал я — так лишь слезами восхищенья… 5 марта 1919
Верба
Колоколов напев узорный, волненье мартовского дня, в спирту зеленом чертик черный, и пестрота, и толкотня, и ветер с влажными устами, и почек вербных жемчуга, и облака над куполами, как лучезарные снега, и красная звезда на палке, и писк бумажных языков, и гул, и лужи, как фиалки, в просветах острых меж лотков, и
шепот дерзких дуновений: лети, признаний не таи! О юность, полная видений! О песни первые мои! 26 июня 1919, Париж
Русалка
Пахнуло с восходом огромной луны сладчайшею свежестью в плечи весны. Колеблясь, колдуя в лазури ночной, прозрачное чудо висит над рекой. Все тихо и хрупко. Лишь дышит камыш; над влагой мелькает летучая мышь. Волшебно-возможного полночь полна. Река предо мною зеркально-черна. Гляжу я — и тина горит серебром, и капают звезды в тумане сыром. Гляжу — и, сияя в извилистой мгле, русалка плывет на сосновом стволе. Ладони простерла и ловит луну: качнется, качнется и канет ко дну. Я вздрогнул, я крикнул: взгляни, подплыви! Вздохнули, как струны, речные струи. Остался лишь тонкий сверкающий круг, да в воздухе тает таинственный звук… 13 июля 1919
* * *
Разбились облака. Алмазы дождевые, сверкая, капают то тише, то быстрей с благоухающих, взволнованных ветвей. Так Богу на ладонь дни катятся людские, так — отрывается дыханьем бытия и звучно падает в пределы неземные песнь каждая моя… 24 августа 1919
* * *
Мне так просто и радостно снилось: ты стояла одна на крыльце и рукой от зари заслонилась, а заря у тебя на лице. Упадали легко и росисто луч на платье и тень на порог, а в саду каждый листик лучистый улыбался, как маленький бог. Ты глядела, мое сновиденье, в глубину голубую аллей, и сквозное листвы отраженье трепетало на шее твоей. Я не знаю, что все это значит, почему я проснулся в слезах… Кто-то в сердце смеется и плачет, и стоишь ты на солнце в дверях. 13 августа 1919
Памяти друга
В той чаще, где тысяча ягод краснели, как точки огня, мы двое играли; он на год, лишь на год был старше меня. Игру нам виденья внушали из пестрых, воинственных книг, и сказочно сосны шуршали, и мир был душист и велик. Мы выросли… Годы настали борьбы, и позора, и мук. Однажды мне тихо сказали: "Убит он, веселый твой друг…" Хоть проще все было, суровей, играл он все в ту же игру. Мне помнится: каплями крови краснела брусника в бору. * * *
Простая песня, грусть простая, меж дальних веток блеск реки, жужжат так густо, пролетая, большие майские жуки. Закатов поздних несказанно люблю алеющую лень… Благоуханна и туманна, как вечер выцветший, сирень. Ночь осторожна, месяц скромен, проснулся филин, луг росист. Берез прелестных четко-темен на светлом небе каждый лист. Как жемчуг в раковине алой, мелькает месяц вдалеке, и веет радостью бывалой девичья песня на реке.
Поделиться с друзьями: