Стихи
Шрифт:
5 февраля 1920
Капли красок *
* Следующие 17 стихов входят в цикл "Капли красок". — С. В.
* * *
1 Всепрощающий
Он горстью мягкою земли и кровь и слезы многим вытер; Он милосерден. В рай вошли блудница бледная и мытарь. И он своим святым простит, что золотые моли гибли в лампадах и меж слитых плит благоуханно-блеклых библий. 2 Joie de vivre *
И в утро свежее любви на берег женственно-отлогий мы выбегали, и твои босые вспыхивали ноги. Мы задыхались в серебре осоки
* Радость жить (фр.).
3 Крымский полдень
Черешни, осы — на лотках; и, точно отсвет моря синий, на знойно-каменных стенах горят, горят глаза глициний. Белы до боли облака, ручей звездой в овраге высох, и, как на бархате мука, седеет пыль на кипарисах. 4 Былинки
Мы пели в поле, и луны блуждало блещущее диво. Былинки были так бледны, так колебались боязливо. Мы шли, и, может быть, цветок, между былинками, в тревоге шепнул: "Я вижу — я высок: блуждают блещущие боги…" 5 Художник
Он отвернулся от холста и в сад глядит, любуясь свято полетом алого листка и тенью клена лиловатой; любуясь всем, как сын и друг, без недоверья, без корысти, и капля радужная вдруг спадает с вытянутой кисти. 6 Яблони
Где ты, апреля ветерок, прелестный, в яблони влюбленный? Цветут, цветут, а ты снежок сдуваешь этот благовонный… В былые, благостные дни, в холодном розовом тумане, да, сладко сыпались они, цветы простых очарований. 7 Речная лилия
На лодке выцветшей вдвоем меж камышей мы проплываем. Я вялым двигаю веслом, ты наклоняешься над краем. И зеленеет глубина, и в лени влаги появленье лилеи белой, как луна, встречаешь всхлипом восхищенья… 8 В лесу
Шептала, запрокинув лик, ты о разлуке предстоящей, а я глядел, как бился блик на дне шушукающей чащи, как — в дымке — ландыша душа дышала, и как с тонкой ношей полз муравей, домой спеша, такой решительный, хороший… 9 Вдохновенье
Когда-то чудо видел я; передаю созвучьям ныне то чудо, но душа моя — как птица белая на льдине, и хоть горит мой стих живой, мне чуждо самому волненье. Я скован. Холод заревой кругом. И это — вдохновенье… 10 La morte de Arthur *
Все, что я видел, но забыл, ты, сказка гулкая, напомни; да: робким рыцарем я был, и пряжка резала плечо мне. Да. Злая встреча у ручья в тот вечер шелково-зеленый, кольчуги вражьей чешуя, и конь под траурной попоной. * Смерть Артура (фр.)
11 Decadence *
Там, говорят, бои, гроза… А в Риме сумеречном, тонко подкрасив грустные глаза, стихи расплескиваю звонко. Но завтра… Сердца стебелек я обнажу, из нежной раны в воде надушенной дымок возникнет матово-румяный… * Упадок (фр.).
12 Крестоносцы
Когда
мы встали пред врагом, под белоснежными стенами, и стрелы взвизгнули кругом, Христос явился между нами. Взглянул — и стрелы на лету в цветы и звезды превратились, и роем радостным Христу на плечи плавно опустились. 13 Кимоно
Дыханье веера, цветы, в янтарном небе месяц узкий… Зевая, спрашиваешь ты, как слово happiness* по-русски. А в тучках нежность хризантем, и для друзей я отмечаю, что месяц тающий — совсем лимона ломтик в чашке чаю. * Счастье (англ.).
14 Meretrix *
Твой крест печальный — красота, твоя Голгофа — наслажденье. Скользишь, безвольна и чиста, из сновиденья в сновиденье, не изменяя чистоте своей таинственной, кому бы ни улыбались в темноте твои затравленные губы. * Блудница (лат.).
15 Достоевский
Тоскуя в мире, как в аду, уродлив, судорожно-светел, в своем пророческом бреду он век наш бедственный наметил. Услыша вопль его ночной, подумал Бог: ужель возможно, что все дарованное Мной так страшно было бы и сложно? 16 Аэроплан
Скользнув по стоптанной траве, взвился он звучно, без усилья, и засияли в синеве давно задуманные крылья. И мысли гордые текли под музыку винта и ветра… Дно исцарапанной земли казалось бредом геометра. 17 Наполеон в изгнании
Дом новый, глухо-знойный день и пальма, точно жестяная… Вот он идет, глядит на тень свою смешную, вспоминая тень пестрых шелковых знамен у сфинкса тусклого на лапе… Остановился; жалок он в широкополой этой шляпе… 6-24 декабря 1919
Детство
1
При звуках, некогда подслушанных минувшим, любовью молодой и счастьем обманувшим, пред выцветшей давно, знакомою строкой, с улыбкой начатой, дочитанной с тоской, порой мы говорим: ужель все это было? и удивляемся, что сердце позабыло; какая чудная нам жизнь была дана…2
Однажды, грусти полн, стоял я у окна: братишка мой в саду. Бог весть во что играя, клал камни на карниз. Вдруг, странно замирая, подумал я: ужель и я таким же был? И в этот миг все то, что позже я любил, все, что изведал я — обиды и успехи — все затуманилось при тихом, светлом смехе восставших предо мной младенческих годов.3
И вот мне хочется в размер простых стихов то время заключить, когда мне было восемь, да, только восемь лет. Мы ничего не просим, не знаем в эти дни, но многое душой уж можем угадать. Я помню дом большой, я помню лестницу, и мраморной Венеры меж окон статую, и в детской полусерый и полузолотой непостоянный свет.4
Вставал я нехотя. (Как будущий поэт, предпочитал я сон действительности ясной. Конечно, не всегда: как торопил я страстно медлительную ночь пред светлым Рождеством!) Потом до десяти, склонившись над столом, писал я чепуху на языке Шекспира, а после шел гулять…Поделиться с друзьями: