Стиходворения
Шрифт:
Так и мы: и кумык, и аварец, и лакец, и тат –
всех народов ручьи – вот величье реки Дагестана!».
Там вдали Унцукуль дарит витиеватый кизил,
он теперь навсегда золотою насечкой мне светит.
Магомед говорит: «Уж кого я сюда не возил –
нет, никто не видал вот таких вот холмов на рассвете».
Впереди – двух веков позади – замаячат огни,
заметаются тени полков эриванских и теркских, –
это бьёт по глазам ослепивший долину Гуниб,
это сёдла вершин дожидаются всадников дерзких.
Здесь
здесь, пленив Шамиля, Государь пировал на поляне,
а теперь вот пируем и мы, но и мы пленены,
всей душой пленены Дагестаном.
ГАВРИИЛ КАМЕНЕВ
Всё от Бога: и слово мрачное, и лученье смешливых губ,
капиталы, дома барачные и дворянства былой суккуб.
Упокой перейдёт во здравицу на гортанном наречье мурз –
и не то, что купец объявится, но потомок татарских муз.
То ли азбуки, то ли ижицы – коли чёрный огонь внутри,
не читай, что на нёбо нижется, о бумагу перо не три…
В задыхании – после бега ли за сосновые образа –
так уколет твоя элегия, словно хвоей метнёт в глаза.
На погосте, теперь разрушенном, за Кизической слободой,
прах твой станет могиле ужином, память вытравит лебедой.
Но однажды всплакнёт балладою, зовом зыбким Зилантов вал –
о Зломаре впотьмах балакая, пригрозит, прогремит Громвал.
Это мистика, это готика – два столетия псу под хвост…
И классическая просодика на анапест наводит лоск.
Только нет у героя книжицы – наизусть ты его блажи,
где в бетон закатали Хижицы, чтобы каменев пал с души…
__________________________________________________
Гавриил Каменев (1773 – 1803) – первый русский романтик; автор первой русской героической поэмы «Громвал».
ИВАНУ ДАНИЛОВУ
Нарубишь боль души на честные словечки…
Берёзовые дни сгорят в июльской печке…
У сердца на краю тяни тоски резину…
И поллитровку сна неси из магазина…
Сбываются слова рифмованной кукушки…
Нормальнее всего лежать тебе в психушке…
Под балалайку лет зайдёшься в пьяном оре…
Застонешь о судьбе – струна застрянет в горле…
__________________________________________________
Иван Данилов (1941 – 2010) – казанский поэт, автор книг
стихов «Завязь» и «Птица долгой зимы».
ГЕННАДИЮ КАПРАНОВУ
Ни росы, ни света – солнце опять не взошло,
я неряшлив и короток, как надписи на заборах,
меня заваривают, пьют, говорят – хорошо
помогает при
пенье фольклора.Лёд и пламень, мёд чабреца,
сон одуванчиков, корень ромашки ранней,
пожухлый лопух в пол-лица (это я), –
надо смешать и прикладывать к ране.
Будет вам горше, а мне от крови теплей,
солью и пеплом, сном, леденящим шилом, –
верно и долго, как эпоксидный клей,
тексты мои стынут у Камы в жилах.
Вся наша смерть – в ловких руках пчелы
молниеносной – той, что уже не промажет:
словно Капранов, я уплыву в Челны
белый песок перебирать на пляже.
__________________________________________________
Геннадий Капранов (1937 – 1985) – казанский поэт, погиб
от удара молнии на пляже в Набережных Челнах.
ДЯТЕЛ
Дятел – разведчик звука,
родственник молотка,
сколько ты мне отстукал
птичьего молока?
Сколько, вещая птица,
голосу вышло жить?
Сколько мне слов приснится
и прислышится лжи?
Чёртова колотушка
присно пишущим в стол!
Скольким станет ловушкой
бьющее долото?
Проклятыми листами
ты по вискам – в упор,
если стучать устанешь,
я подхвачу топор.
ЗВОНАРЬ
Я ещё до конца не изучен,
не испытан на прочность пока,
но как колокол бьётся в падучей –
я набатом сдираю бока
и плыву в этих отзвуках долгих,
наблюдая, как с гулом сердец
проступает над веною Волги
побелевший часовни рубец.
И в малиновом хрусте костяшек
на ветру у свияжских лагун
прозреваю я голос свой тяжкий,
но понять до конца не могу.
Бечеву до небес изнаждачив,
истрепав до полбуквы словарь,
захожусь в оглушительном плаче –
одиноко зовущий звонарь.
БОЯРЫШНИК
Мой грустный друг, когда слышны слова,
Бредущие к сочувствию прохожих,
Таинственная ягода – зла вам
Не принесёт, а только лишь поможет.
Прислугой у аптечного замка
Вы так печально мелочью звените,
Что чёрствости теряется закал,
И губы сами шепчут: «Извините…»
А Муза рядом чек пробьёт пока –
Наступит ясность бытия земного,
И с божьей помощью её рука
Протянет кубок вдохновенья снова.
Тончайший лирик, в ком трепещет ток
Промозглых утр и мусорных прибоев –
Вы в два глотка осушите всё то,