Стихотворения и поэмы. Рассказы. Борислав смеется

Теперь наступила очередь Андруся опустить тяжелую голову и задуматься.

— Твоя правда, — сказал он наконец Бенеде. — Здесь надо подумать. Хочешь быть нашим побратимом и думать вместе с нами?

— Вашим побратимом, но не слепым орудием вашей воли.

— Нет!

— И чтобы каждый мог свободно думать, что он хочет, и другим говорить, что думает.

— Это у нас и теперь свободно. Ведь ты же слышал сегодня…

— Так-то оно так, но я еще раз оговариваю себе это право. Себе и каждому.

— Хорошо.

— Ну, а если так, буду вашим побратимом, буду думать вместе с вами над тем, как найти выход из великой всенародной кривды!

Андрусь, а за ним Матий радостно обняли Бенедю, как брата.

Наши побратимы так были заняты собой и своими мыслями, что не слышали, как кто-то постучал в наружную дверь, открыл ее с легким скрипом и вошел в сени. Лишь когда скрипнула дверь хаты и новый гость стал на пороге, только тогда они заметили его. Это был высокий рыжий человек со злыми серыми глазами и с недобрым выражением веснущатого лица, на котором светилась в ту минуту какая-то зловещая радость.

— Дай боже! — буркнул человек, приподняв слегка шапку на голове.

— Дай боже! — ответил Матий, которому как-то не по себе стало при виде нового гостя.

Этот новый гость был его злейший враг, Мортко, один из надсмотрщиков Германа Гольдкремера. Матий недоумевал, что привело Мортко теперь, в такое «позднее время, в его хату, но, верный обычаю нашего народа быть почтительным с каждым входящим в дом, Матий скрыл в глубине души свою ненависть и все ожившие при виде Мортко мучительные воспоминания. Он приветствовал его с холодно-вежливым видом:

— Садитесь, Мортко!

Мортко кивнул головой и сел.

— Нет ли каких новостей, что так поздно зашли к нам в гости?

— Как будто все в порядке. Новости хорошие! — ответил со злорадной усмешкой Мортко и спустя минуту добавил: — Был у вас сегодня возный из суда?

Матий вздрогнул при слове «суд», как ужаленный.

— Нет, — еле выдавил он, чувствуя что-то недоброе, — не был.

— Ну, тогда, вероятно, завтра будет. У меня был сегодня.

— Ну и какие новости принес вам? — спросил Матий, дрожа всем телом.

— Наше дело кончено.

— Кончено?

— Да! И так кончено, как я вам говорил. Потому что, зачем вам нужно было вмешиваться в то, что вас не касается?

— Не касается? — с болью в голосе воскликнул Матий. — Мортко, не говори мне этого, хотя ты и в моей хате, но сам знаешь, человек не без греха!

— Ну-ну, — ответил Мортко, — вам не за что сердиться. Я не то хотел сказать. Я хотел только сказать, что вы зря на меня бросили подозрение и что я в этом деле видит бог, нисколько не виноват! Сам прокурор в Самборе это признал и сказал, что против меня нет никаких доказательств и что он не может обвинять меня по этому делу, которое вы взвалили на меня. Напился покойный Пивторак, упал в яму — при чем же я здесь?

Услыхав это, Матий, словно оглушенный ударом обуха, опустил голову и не мог проговорить ни слова.

«Пропало, пропало! — шептало что-то в его голове. — Погиб человек, и след его простыл, а этот…»

В эту минуту Андрусь Басараб, молча слушавший весь этот разговор, сам обратился к Мортко:

— Что это за дело такое, Мортко? Какое у вас дело с Матием?

— А зачем вам это знать? — ответил колко Мортко.

— Ты уж не спрашивай, зачем мне это знать, — ответил Андрусь. — Тебе жалко сказать, что ли?

— Жалко… не жалко, но… — Мортко внимательно всматривался в Андруся, будто боялся нажить себе в нем нового врага.

— Говори же, если не жалко! — сказал Андрусь и встал над ним, как чёрт над грешной душой.

— Да что тут и говорить, пустое дело, puste Geschaft, и все тут! Помните, два года назад из шахты достали кости человека? По перстню узнали, что это был Иван Пивторак, муж хозяйки этой хаты. Он за год перед тем куда-то пропал. Ну, а Матию почему-то взбрело в голову, что это я виноват в том, что он упал в яму, ну, он и давай жаловаться на меня в суд. Он думал, что меня сразу же возьмут и повесят… Но в суде так не делается: если обвиняешь кого, так поди раньше докажи! А здесь как можно доказать? Ну, однако, благодарение господу, дело уже закончено! Слушайте, Матий, я еще раз говорю; зачем вам нужно было вмешиваться в это дело и тратить деньги на процесс? А теперь, когда вы проиграли, забудьте обо всем, и будем снова друзьями, как прежде. Ну, давай руку, старина!

Мортко протянул Матию руку.

— Я — тебе? — вскрикнул Матий. — Чтобы я положил свою руку в ту руку, которая моего Иванчыка со свету сжила? Нет, не дождешься этого!

— Вот видите, — сказал Мортко, обращаясь к Андрусю, — он все свое… Послушайте, Матий, вы не бросайтесь такими словами, потому что теперь, когда суд признал, что я не виновен, никто не смеет меня обвинять. Теперь я могу подать на вас в суд за оскорбление!

— Ну, подавай, подавай! — крикнул Матий. — Пускай меня повесят вместо тебя! А я, хотя бы десять судов говорили что угодно, все буду стоять на своем. Не кто другой, как ты, толкнул Ивана в шахту! И конец! А теперь уходи из хаты, потому что если у меня не хватит терпенья, может что-нибудь неладное выйти между нами!

Мортко пожал плечами и пошел. Но в дверях он еще раз обернулся, бросил презрительный взгляд на Матия и сказал:

— Глупый мужик! Он думал, что сделает мне что-нибудь этим процессом, а это еще не так просто сделать мне что-нибудь!

И с этими словами Мортко ушел. А Матий все еще сидел на лежанке, бледный, разбитий, дрожащий, сидел без мыслей и движения, а в голове у него, подобно мельничному колесу, тарахтело одно темное, пустое, холодное слово: «Пропало! Пропало! Пропало!» Андрусь Басараб подошел к нему и положил свою могучую руку на его плечо:

— Побратим Матий!

Матий поднял глаза и взглянул на него, как утопающий.

— Что это за дело такое? Что за процесс? Почему мы до сих пор ничего об этом не знали?

— Эх, пропало, все пропало! — ответил Матий. — Что теперь и говорить об этом!

— Нет, ты расскажи, тебе самому легче станет!

— О, не будет мне легче, не будет! — сказал Матий. — Пропало, и все тут!

— Да кто еще знает, пропало ли? — вмешался Бенедя. — Ведь можно проигранный однажды процесс начать вторично и выиграть! А здесь и вовсе, как видно из слов этого Мортко, не так плохо. Ведь ваше дело и в суде не было, только прокурор признал, что улик, необходимых для суда, нет. Значит, если будут доказательства, то и суд будет.

Лицо Матия прояснилось немного при этих словах.

— Так ли это? — опросил он выпрямляясь. Но какая-то тяжелая мысль вскоре снова навалилась на него и придавила к земле. — Нет, нет, нет, нечего и говорить! — сказал он. — Так или иначе, а все пропало. Три года прошло, — где я теперь возьму им лучшие доказательства? Довольно, довольно и думать об этом!

И он закрыл лицо руками, а из его глаз полились горячие, наболевшие слезы, потекли между пальцами, закапали на землю. Бенедя и Андрусь увидели, что сегодня с ним нельзя больше ни о чем — говорить, — удар был слишком сильный и неожиданный и сломил всю его твердость. Андрусь молча стиснул Бенеде руку, взял шапку и тихо вышел. Бенедя так же тихо разделся и лег на лавке, подстелив кафтан. А Матий сидел на лежанке, словно омертвелый, словно из камня изваянный.