Стихотворения и поэмы. Том 1

1911

Боголюбы

Родина

Наскучили Старые годы… измучили: Сердце, Скажи им: «Исчезните, старые Годы!» И старые Годы Исчезнут. Как тучи, невзгоды Проплыли. Над чащей и чище и слаще Тяжелый, сверкающий воздух; И – отдыхи… В сладкие чащи Несутся зеленые воды. И песня знакомого Гнома Несется вечерним приветом. «Вернулись Ко мне мои дети Под розовый куст розмарина… Склоняюсь над вами Цветами Из старых столетий…» Ты, злая година, — Рассейся! В уста эти влейся — – О нектар! — Тяжелый, сверкающий воздух Из пьяного сладкого кубка. Проснулись: Вернулись!..

Апрель 1909

Москва

Вы – зори, зори! Ясно огневые

Вы – зори, зори! Ясно огневые, Как старое, кровавое вино, — Пусть за плечами нити роковые Столетий старых ткет веретено. Лежу в траве на луге колосистом, Бьется с трепетом кольцо Из легких трав: То змея червонным свистом Развивается, из легких трав — В лицо! Обвейся, жаль! Восторгом ядовитым Отравлен я: мне ожерельем будь! Мою печаль Восторгом ядовитым Ты осласти и – ввейся в грудь. Ты – золотое, злое ожерелье! Обвей меня: целуй меня — Кусай меня, Змея!.. О, страдное веселье! О, заря!

Апрель 1909

Москва

Вещий сон

Струит ручей струи из бирюзы Через луга и розовые мяты, — В пустой провал пережитой грозы, В осеребренные туманом скаты. Ручей, разговорись – разговорись! Душа моя, развеселись: воскресни! И вот – извечно блещущая высь! И вот – извечно блещущие песни! Старинный друг, освободи меня Пылающей, пылающей судьбою. Пылай во мне, как… языки огня, Пылай во мне: я полн судьбой – Тобою. Прими меня: не отвергай! Я – здесь, Друг сказочный, полузабытый, милый… Как хорошо! И – блещущая высь!.. И – над душой невидимые силы!..

Апрель 1909

Москва

Вечер

На небе прордели багрянцы. Пропели и – нежно немели; Проглядные, ясные глянцы, Стеклясь, зеленея, звездели. Моргнули на туче летучей, Текуче блеснув, бриллианты… Попадая палицами в тучи, Где-то прогоготали гиганты… Шипучею пеной кипели Певучие струи: в туманы… Лохматясь, лиловые ели Кидались в лиловые страны. В просторы сырых перепутий, Ввиваясь, бежали дороги, Где тусклые сумерки мутей Прорезывали… рогороги.

1909

Москва

Звезда

Христиану Моргенштерну [11]

Старшему брату в Антропософии

Ты надо мной – немым поэтом — Голубизною глаз блеснул, И засмеявшись ясным светом, Сквозную руку протянул. В воспоминанье и доныне Стоишь святыней красоты Ты в роковой моей године У роковой своей черты. [12] Тебя, восставшего из света, Зовет в печали ледяной — Перекипевшая планета, Перегремевшая войной; В часы возмездия подъявший Свои созвездия над ней, — В тысячелетья просиявший Тысячесветием огней, — Как и тогда, во мне воскресни, Воспламенясь, ко мне склони Свои просвеченные песни В грозой отмеченные дни.

11

«Моргенштерн» значит «Звезда утра»

12

С Христианом Моргенштерном автор встретился за 2 месяца до его смерти.

Август 1918

Москва

Звезда

Упал на землю солнца красный круг. И над землей, стремительно блистая, Приподнялась зеркальность золотая И в пятнах пепла тлела. Всё вокруг вдруг стало: и – туманисто; И – серо… Стеклянно зеленеет бирюза, И яркая заяснилась слеза — Алмазная, алмазная Венера.

Май 1914

Арлестейм

Самосознание

Мне снились: и море, и горы… Мне снились… Далекие хоры Созвездий Кружились В волне мировой… Порой метеоры Из высей катились, Беззвучно Развеявши пурпурный хвост надо мной. Проснулся – и те же: и горы, И море… И долгие, долгие взоры Бросаю вокруг. Все то же… Докучно Внимаю, Как плачется бездна: Старинная бездна лазури; И – огненный, солнечный Круг. Мои многолетние боли — Доколе?.. Чрез жизни, миры, мирозданья За мной пробегаете вы? В надмирных твореньях, — В паденьях — Течет бытие… Но – о Боже! — Сознанье Всё строже, всё то же — Всё то же Сознанье Мое.

Февраль 1914

Базель

Карма

Н. А. Григорович

1

Мне грустно… Подожди… Рояль, Как будто торопясь и споря, Приоткрывает окна в даль Грозой волнуемого моря. И мне, мелькая мимо, дни Напоминают пенной сменой, Что мы – мгновенные огни — Летим развеянною пеной. Воздушно брызжут дишканты В далекий берег прежней песней… И над роялем смотришь ты Неотразимей и чудесней. Твои огромные глаза! Твои холодные объятья! Но незабытая гроза — Твое чернеющее платье.

2

Мы роковые глубины, Глухонемые ураганы, — Упали в хлынувшие сны, В тысячелетние туманы. И было бешенство огней В водоворотах белой пены. И – возникали беги дней, Существовании перемены. Мы были – сумеречной мглой, Мы будем – пламенные духи. Миров испепеленный слой Живет в моем проросшем слухе.

3

И знаю я; во мгле миров: Ты – злая, лающая Парка, В лесу пугающая сов, Меня лобзающая жарко. Ты – изливала надо мной Свои бормочущие были Под фосфорической луной, Серея вретищем из пыли. Ты, возникая из углов, Тянулась тенью чернорогой; Подняв мышиный шорох слов Над буквой рукописи строгой. И я безумствовал в ночи С тысячелетнею старухой; И пели лунные лучи В мое расширенное ухо.

4

Летучим фосфором валы Нам освещают окна дома. Я вижу молнии из мглы. И – морок мраморного грома, Твое лучистое кольцо Блеснет над матовою гаммой; И – ночи веют мне в лицо Своею черной орифламмой. И – возникают беги дней, Существовании перемены, Как брызги бешеных огней В водоворотах белой пены. И знаю я: во мгле миров Ты злая, лающая Парка, В лесу путающая сов, Меня лобзающая жарко.