Стихотворения и поэмы. Том 1

Февраль 1913

Москва

Младенцу

Играй, безумное дитя, Блистай летающей стихией: Вольнолюбивым светом «Я», Явись, осуществись, – Россия. Ждем: гробовая пелена Падет мелькающими мглами; Уже Небесная Жена Нежней звездеет глубинами, — И, оперяясь из весны, В лазури льются иерархии; Из легких крыльев лик Жены Смеется радостной России.

Март 1918

Москва

Родине

Рыдай, буревая стихия, В столбах громового огня! Россия, Россия, Россия, — Безумствуй, сжигая меня! В твои роковые разрухи, В глухие твои глубины, — Струят крылорукие духи Свои светозарные сны. Не плачьте, склоните колени Туда – в ураганы огней, В грома серафических пении, В потоки космических дней! Сухие пустыни позора, Моря неизливные слез — Лучом безглагольного взора Согреет сошедший Христос Пусть в небе – и кольца Сатурна, И млечных путей серебро, Кипи фосфорически бурно, Земли огневое ядро! И ты, огневая стихия, Безумствуй, сжигая меня Россия, Россия, Россия — Мессия грядущего дня!

Август 1917

Поворовка

Голубь

Вестью овеяны, Души прострем — В светом содеянный Радостный гром. В неописуемый, В огненный год, — Духом взыскуемый Голубь сойдет.

Март 1918

Москва

Чаша времен

Открылось! Весть весенняя! Удар молниеносный! Разорванный, пылающий, блистающий покров: В грядущие, Громовые Блистающие весны, Как в радуги прозрачные, спускается – Христос. И голос Поднимается Из огненного облака: «Вот чаща благодатная, исполненная дней!» И огненные Голуби Из огненного воздуха Раскидывают светочи, как два крыла, над ней.

Июнь 1914

Арлесгейм

Антропософии

Из родников проговорившей ночи В моем окне Нежданные, мерцающие очи Восходят мне. Блистает луч из звездной рукояти, Как резвый меч; Мой бедный ум к ногам смущенных братии Слетает с плеч. Я – обезглавлен в набежавшем свете Лучистых глаз Меж нами – Он, Неузнанный и Третий: Не бойтесь нас. Мы – вспыхнули, но для земли – погасли. Мы – тихий стих. Мы – образуем солнечные ясли. Младенец – в них. Слепую мглу бунтующей стихии Преобрази. Я не боюсь: влекут, Христософия, Твои стези. Ты снилась мне, светясь… когда-то, где-то… Сестра моя! Люблю Тебя: Ты – персикова цвета Цветущая заря. Как вешний вихрь, гласят неумолимо — Гласят в голубизне — Твои слова, пронесшиеся мимо, Но сказанные мне. В свои глаза – сплошные синероды Меня возьми; Минувшие, глаголющие годы Мои уйми. В Твоих глазах блистают: воды, суши, Бросаюсь в них: Из глаз Твоих я просияю в души, Как тихий стих. И сердце – обезумевшая птица — В немой мольбе Пусть из груди – разорванной темницы — Летит к Тебе. Мы – вспыхнувшие, вспыхнувшие дети — В нежданный час: Меж нами – Он, Неузнанный и Третий: Не бойтесь нас!

Март 1918

Москва

Христиану Моргенштерну

От Ницше – Ты, от Соловьева – Я: Мы в Штейнере перекрестились оба… Ты – весь живой звездою бытия Мерцаешь мне из… кубового гроба. Свергается стремительно звезда, Сверкая в ослепительном убранстве: — За ней в обетованный край, – туда — Пустынями сорокалетних странствий! Расплавлены карбункул и сапфир Над лопнувшей трубою телескопа… Тысячекрылый, огнекрылый мир! Под ним – испепеленная Европа!.. Взлетаем над обманами песков, Блистаем над туманами пустыни… Антропософия, Владимир Соловьев И Фридрих Ницше – связаны: отныне… От Ницше – Ты, от Соловьева – Я; Отныне будем в космосе безмерном: Tы – первозванным светом бытия, Я – белым «Христианом Моргенштерном».

Октябрь 1918

Москва

После разлуки Берлинский песенник

Вечер

Точно взглядами, полными смысла Просияли, — Мне ядом горя, — Просияли И тихо повисли Облаков златокарих края… И взгонят беспризорные выси Перелетным Болотным глазком; И – зарыскают быстрые рыси Над болотным, — Над черным – леском. Где в шершавые, ржавые травы Исчирикался летом Сверчок, — Просвещается злой и лукавый, Угрожающий светом Зрачок. И – вспылает Сквозное болото; Проиграет Сквозным серебром; И – за тучами примется кто-то Перекатывать медленный гром. Слышу – желтые хохоты рыси. Подползет; и – окрысится: «Брысь!»… И проискрится в хмурые Выси Желто-черною шкурою Рысь.

1922

Цоссен

Поется под гитару

Я — Словами так немощно Нем: Изречения мои – маски… И — Рассказываю Вам всем — – Рассказываю Сказки, — – Потому что — Мне так суждено, А почему — Не понимаю; — – Потому что — Все давно ушло во тьму, Потому что – все равно: Не знаю, или знаю… Потому что мне скучно – везде… Потому что сказка – изумрудная, Где — Все – иное… Потому что так хочется в брызнь Утех; Потому что: трудная Жизнь у всех — – С одною развязкою… Потому что, — – Наконец, — – Зачем Этот ад? Потому что — – Один конец Всем… И во мне подымается смех Над Судьбою Всех — – И — – Над Собою!..

1922

Цоссен

Опять гитара

Заманя, Помаргивает светляками На нас — – Скат… На меня Вздрагивают глаз — Твоих — – Умерки… И — тенеет: малиново-апельсинный Закат — В малиново-апельсинные Сумерки… Отуманенная, остуженная, серебряная Вода Под ногами, под нами — Там… Что-то, под гору замирающее В хрусте… Там — Под нами, под ногами — Вниз убегающие Года, Поднимающие Туманами — Серебряные Грусти… «Мертвых слов не говори, Не тверди, — Дорогая!..» И мигнуло — – Над — – Беспризорными Проблесками Зари, — – В тверди Призорочной Перегорая, — – «Тебе одна дорога, а мне — Другая!»

1922

Цоссен

Нет

Ты, вставая, сказала, что – «нет»; И какие-то призраки мы: Не осиливает свет — Не Осиливает: тьмы!.. Солнце легкое, – красный фазан, Месяц матовый, – легкий опал… Солнце, падая, – пало: в туман; Месяц – в просерень матово встал. Прошли – остывающие струи — К теневым берегам — Облака – золотые ладьи Парусами вишневыми: там. Растворен глубиной голубой, Озарен лазулитами лет, Преклонен – пред Тобой и под Тобой… Но – Ты выговорила. «Нет!» И холодный вечерний туман Над сырыми лугами вставал. Постигаю навсегда, что ты – обман. Поникаю, поникаю: пал! Ты ушла… Между нами года — Проливаемая куда? — Проливаемая – вода: Не увижу – Тебя – Никогда! Капли точат камень: пусть! Капли падают тысячи лет… Моя в веках перегорающая грусть — Свет! Из годов – с теневых берегов — Восстают к голубым глубинам Золотые ладьи облаков Парусами крылатыми – там. Растворен глубиной голубой, Озарен лазулитам лет. В этом пении где-то – в кипении В этом пении света – Видение — Мне: Что – с Тобой!

1901–1922

Москва – Цоссен

Пророк

Завечерел туман ползущий В вечеровую тень огней; Тусклы оливковые кущи. И – светит месяц из теней. Он, Серебристый, волей рока Бросает в зримый наш позор, — Как ясноокого пророка Неизъяснимо грустный взор. В тысячелетние разгулы Он поднимает ясный жар: И бронзорозовые скулы, И взора горнего загар. Струя исчисленного смысла, Как трепетание крыла Переливного коромысла, От ясноротого чела — Взметает пепельные кучи Неистлевающих волос, И из-под них – на нас текучий, Слезой сияющий вопрос; Переливной игрою линий Топазы сыплются из глаз; И расширяет блеск павлиний Переливной его атлас; И в нас стремительно забьется Наш ослепительный ответ; И ослепительно взорвется Из волосатой груди свет И, точно взвизгнувшие диски, Взорвут кипящие слова И волоса, как василиски, Взовьет горящая глава. В переливных браслетах света Его воздушные персты Воспламененный знак завета Взогнят из тихой высоты.