Стихотворения и поэмы

И хотя Михал все еще продолжает цепляться за свою «мечту», читателю ясно — это последняя отчаянная попытка измученного человека утишить боль от пережитой им глубокой душевной драмы. Крушение надежд и смерть Михала не случайны. В его судьбе читатель видит трагедию огромных масс безземельного и малоземельного крестьянства в старой, дореволюционной Белоруссии.

«Новая земля» не только по своему объему (около двенадцати тысяч стихотворных строк), но и по характеру поэтического строя, размаху и многоплановости явление исключительное и глубоко самобытное.

Тот, кто даже не знал дореволюционной Белоруссии, прочитав «Новую землю», будет очарован красотой края, богатством души трудолюбивого народа.

Широкое признание читателей завоевала поэма Якуба Коласа «Хата рыбака», посвященная борьбе белорусского народа за воссоединение в едином советском государстве.

В этой поэме широко раскрылись особенности художественного дара Якуба Коласа — искусного рассказчика, владеющего секретом занимательности, тонкого лирического поэта и мастера гневной сатиры, памфлета. Именно эта разносторонность таланта помогла Якубу Коласу создать эпическое произведение, отличающееся богатством характеров, широтой охвата жизненного материала. Поэзия высоких человеческих чувств, красота мира живет в светлых, задушевных образах поэмы. Картины крестьянского быта, пейзажи занимают большое место в творчестве Якуба Коласа. Поэт сумел проникнуть в тайники народной души, почувствовать и передать сказочное очарование чудесной белорусской природы. В мелодичности и напевности его стиха, в богатстве и разнообразии ритмов, в прозрачной глубине поэтических раздумий отражены вековые богатства народной поэзии. Сказки, песни, легенды совершенно органично входят в повествовательную ткань «Новой земли», «Хаты рыбака», «Сымона-музыканта» и других произведений Якуба Коласа.

В годы Великой Отечественной войны Якуб Ко лас, так же как и Янка Купала, все свои творческие силы отдает борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. Он пишет стихи, поэмы («Суд в лесу» и «Отплата»), рассказы, памфлеты, листовки, которые распространялись за линией фронта в оккупированной Белоруссии. Его произведения часто звучат по радио. За время войны вышли два сборника стихов Коласа: «Отомстим» (1942) и «Голос земли» (1943). Его военные статьи и памфлеты принадлежат к лучшим образцам белорусской художественной публицистики.

Вся жизнь Якуба Коласа была подлинным творческим подвигом. До самых последних дней он не оставлял пера, работал над поэмой «На путях свободы», вел большую общественную работу. Внезапная смерть 13 августа 1956 года оборвала его светлую, кипучую, полную неустанного творческого горения жизнь.

* * *

Замечательные художники слова Якуб Колас и Янка Купала запечатлели в своем творчестве исторический путь героического белорусского народа от социального и национального угнетения к свободной, счастливой жизни. В самобытных неповторимых образах они сумели воплотить лучшие черты национального характера, искусно сочетая освященные вековой традицией приемы народной поэзии с высокой поэтической культурой современной эпохи. Жизнь и литературная деятельность Якуба Коласа и Янки Купалы — пример искреннего самоотверженного служения народу. Вот почему их творчество входит в драгоценную сокровищницу всей советской многонациональной литературы, пользуется мировой известностью.

ПЕТРУСЬ БРОВКА

ЕВГЕНИЙ МОЗОЛЬКОВ

ЯНКА КУПАЛА СТИХОТВОРЕНИЯ И ПОЭМЫ. ПАВЛИНКА

СТИХОТВОРЕНИЯ

МУЖИК

Что я мужик — все это знают, И сплошь да рядом — свет велик — Меня насмешкою встречают: Ведь я мужик, простой мужик! Читать, писать я не умею, Не гладко ходит мой язык. Я всю-то жизнь пашу да сею — Ведь я мужик, простой мужик! Трудом я хлеб свой добываю, Нередко слышу брань и крик И вовсе отдыха не знаю — Ведь я мужик, простой мужик! Жена в лохмотьях, плачут дети, Сам без сапог ходить привык. Век без гроша живу на свете — Ведь я мужик, простой мужик! Залиты горьким потом очи. И молод я или старик, Тружусь весь день, как вол рабочий, Ведь я мужик, простой мужик! В болезнях, в бедности страдаю И сам себя лечить привык. Я вовсе доктора не знаю — Ведь я мужик, простой мужик! Уж, видно, я повинен сгинуть, Как в темной чаще лесовик, И псом бездомным мир покинуть — Ведь я мужик, простой мужик! Но если жить я долго буду, Коль будет жизни путь велик, Вовек я, братья, не забуду, Что человек я, хоть мужик! И тот, кто жизнь мою узнает, Услышит только этот крик: Хоть мною каждый помыкает, Я буду жить — ведь я мужик!

‹1905›

НУ КАК ТУТ НЕ СМЕЯТЬСЯ…

На нашем хитром свете Различный есть народ: Один живет, как люди, Другой живет, как скот… Один другим торгует, Как будто это квас, Старается подножку Подставить — и не раз… Ну как тут не смеяться И правды не сказать: Ворон на свете много, Да некому стрелять… Вот пан спешит на паре, Красив упряжки вид! И вычищены кони, И панский лоб блестит… На целый свет надменно Сейчас глядит козлом, А был ведь он недавно Базарным маклаком… Ну как тут не смеяться И правды не сказать: Ворон на свете много, Да некому стрелять… Вот ростовщик, собравший Огромный капитал, Он фабрику построил, Работу людям дал… И трудится голодный На фабрике народ, И с каждого хозяин Кровавый гонит пот… Ну как тут не смеяться И правды не сказать: Ворон на свете много, Да некому стрелять… Вот доктор, пан богатый, По-модному одет, Больных он приглашает В особый кабинет… Постукает немного — И надо рублик дать, А сам мечтал, студентом, Несчастным помогать… Ну как тут не смеяться И правды не сказать: Ворон на свете много, Да некому стрелять… Вот ксендз, служитель божий, Он поучает всех, Чтоб церковь посещали И не впадали в грех… Чтоб к женкам на свиданье Не бегали чужим, Чтоб бедным помогали, А сам?… Да бог уж с ним! Ну как тут не смеяться И правды не сказать: Ворон на свете много, Да некому стрелять… Вот эконом пузатый, Криклив и груб весьма, Хотя и на копейку Нет в голове ума… Людей он деревенских Ругает все сильней, А пас еще недавно В деревне той свиней… Ну как тут не смеяться И правды не сказать: Ворон на свете много, Да некому стрелять… Вот шляхтич, «знатный» родом, Так, выскочка один: Он щи хлебает с мясом — Уже он господин! Руки не даст тому он, Кто для него мужик, Хотя такие ж лапти Сам надевать привык… Ну как тут не смеяться И правды не сказать: Ворон на свете много, Да некому стрелять… Вот мужичонка хитрый — Избрали старшиной, Как черт, переменился, И свой ему не свой… С урядником в согласье И с писарями в лад, Крестьянина что липку Он обобрать уж рад… Ну как тут не смеяться И правды не сказать: Ворон на свете много, Да некому стрелять… Теперь свои припевки На время уберу, — Ведь многим, вероятно, Они не по нутру: Горит на воре шапка, Ему все мнится сыск, Укравший поросенка Повсюду слышит визг… Ну как тут не смеяться И правды не сказать: Ворон на свете много, Да некому стрелять…

‹1905›

РАСШУМЕЛСЯ ЛЕС ТУМАННЫЙ

Расшумелся лес туманный, Вихрь прошел по полю. Заметалися тираны, Что несли неволю. Зашумели, загремели Молодые песни: «Долго, долго мы терпели, — Долюшка, воскресни!» И глядите, что за диво! Предрекать не надо — Буйно встанет наша нива, Будет нам награда! И туда, где спины гнулись Перед паном вечно, Где казенные тянулись Дебри бесконечно, Где была одна пустыня, Кочки да болота, — Выйдут люди, пуща сгинет, Закипит работа! Наша сила и отвага Вспыхнет, как зарница. Наша воля алым стягом Ярко загорится. Верьте песне — выйдут зори! Время наступает: На волнах людского горя Правда выплывает. Пусть противятся тираны, В ноги к ним не ляжем, Кровью вымоем поляны, Но свое докажем! Наше горе, наши слезы, Жалобы глухие Встанут силой, встанут грозной За права людские. По просторам в поднебесье Звонко понесутся Наши думы, наши песни И в одну сольются: «Смерть тому, кто у голодных Пищу отбирает, Кто на наш народ свободный Цепи надевает!»

‹2 июня 1906 г.›

ТАМ

Дымятся свежей кровью дали. На эшафот бойцы идут. А вы, что больше всех страдали, Стоите здесь, хоть вас там ждут. Скажите мне: с такой отвагой За что они на смерть пошли? И за какие в жизни блага Такую жертву принесли? Никто из вас про то не знает, Что шли они, огнем горя, За тех, кто долю проклинает, Над кем нависла плеть царя; Кто кормит жадную ватагу, А сам без хлеба каждый год; Кто одевается в сермягу И с торбой по миру идет. Они пошли, чтоб для голодных Хлеба густые зацвели, Чтоб сделать узника свободным И безземельным дать земли. Они отчаянно дерутся За бедный люд, за новый век, А вы молчите, белорусы, Как будто вас палач засек. Вставайте ж каменной стеною У всех путей, у всех дорог, Вставайте крепостью стальною, Чтоб враг осилить вас не мог! Пока палач в литой короне Всю кровь не высосал из вас, — Вставайте! Край родимый стонет, Зовет к борьбе, как звал не раз. Вставайте! Пусть алеют стяги! Свобода-солнце вас зовет. Побольше силы и отваги — И счастье навек зацветет! Гоните черное ненастье, Воспряньте сердцем и душой, Ударьте в колокол согласья, В несокрушимый станьте строй. Идите силой неуемной Туда, где льется кровь за вас, Несите горечь жизни темной, Несите кривду напоказ! Пусть вражья кровь течет рекою, Растет и ширится борьба. Своей бесстрашною рукою Разбейте цепи у раба!

‹1906›

ВСЕ ВМЕСТЕ

Гей же, братцы, все мы вместе Песню запоем Дружно, смело, на свет целый, О житье своем! О тех тучах, что проходят Над родной землей, О той хатке, что дырявой Светится стрехой. О той звездочке, что часто Оживляла нас И надеждой светлой душу Тешила не раз. К доле нас звала и к счастью, К радости труда, Но ложилась вновь на сердце Лютая беда. * Гей же, братцы, все мы вместе Песню запоем Дружно, смело, на свет целый, О житье своем! О той славе небывалой Милой нам земли, Где зарыли нашу долю, Где беду нашли. О работе неоплатной, Той, что много раз И мозолями и потом Утешала нас. Не могли мы жить с недолей, С горем горевать, Думы, силы молодые По ветру пускать. * Гей же, братцы, все мы вместе Песню запоем Дружно, смело, на свет целый, О житье своем! По-над гаем, наша песня, Птицею взлетай, Где течет бурливый Неман, Где родной наш край! Там поит коней у брода Хлопец молодой, А пригожая дивчина Вышла за водой. И отрадно друг на друга, Так светло глядят, Словно в небе ясном звезды, Их глаза блестят. * Гей же, братцы, все мы вместе Песню запоем Дружно, смело, на свет целый, О житье своем! Долетит, быть может, песня До забытых сел, Где сосед ее покличет, Поведет за стол… И поздравит хлебом-солью. Чарку поднесет… Будет песня красоваться, Цветом зацветет. И тогда настанет слава, Не было такой… Запоем, пусть всюду мчится Наших песен рой!

‹1906›

Я НЕ ПОЭТ

Я не поэт — нет, избавь меня боже! Славы такой не ищу я нимало. Но песню сложить я сумею, быть может, И просто зовуся: Янка Купала. Слава поэтов ласкала на свете, Много им песен хвалебных слагала… Тихо пою я — кто тихих приметит? Ведь я из деревни — Янка Купала. В каждой стране, вдохновеньем согрето, Слово певца о народе звучало. У белорусов же нет и поэта. Пусть уж им будет хоть Янка Купала! Он незадачливый, тихий, несмелый, Горькая доля его воспитала. Слезы, обиду и горе век целый Только и знал он — Янка Купала. Песню сдружил он с той речью убогой, Которая только насмешки снискала, Пусть ее судят надменно и строго, — Вот, скажут, выдумал Янка Купала. Счастье так редко над миром восходит, Нам оно светит так скупо, так мало. Счастье увидев в родимом народе, Сам бы стал счастлив Янка Купала. Долго не цвесть этой песенной силе, Смерть стережет нас, и дней у нас мало. Спросит прохожий: «Кто в этой могиле?» А надпись ответит: «Янка Купала».

‹1905–1907›

Я МУЖИК-БЕЛОРУС

Я мужик-белорус, Пан сохи и косы, Худ и темен лицом И седые усы. Голод батькой мне был, Маткой — горе-нужда. Силу-мощь получил От большого труда. Хоть я много терплю, Должен быть глух и нем; Всех я хлебом кормлю, Сам же высевки ем. С нивы скудной моей Могут все получить, Только мне за труды Не хотят заплатить!.. Глянь на бор вековой, — Взглядом где охватить? Я ж могу топором Лес в поля превратить. Корни вырву, впрягу В соху лошадь свою, Поле я распашу, Жарким потом полью! А созреет посев, Женка ниву сожнет И для панской семьи Калачей напечет! Вот как пахарь живет — Пан сохи и косы — С изможденным лицом И седые усы!.. Ну, а если б меня Букварю научить, Про неволю свою Мог бы песню сложить. Мог бы громко сказать, Что и я человек!.. Безысходно страдать Надоело весь век!