Стихотворения и поэмы

За ним второй моряк пошел неторопливо —

И рухнул танк, рванувшийся к нему,

И горы дрогнули от громового взрыва,

И задохнулась даль в удушливом дыму.

И пятый встал моряк. В последнюю минуту

Он услыхал пальбу с родимых кораблей.

Раскаты грозные звучали, как салюты

И как последнее напутствие друзей.

Как гром, обвешанный гранатами, упал он

Под исполинский танк и землю целовал:

— Пусть на телах взрываются железные шакалы

И кости, как мечи, разят их наповал!

8

Ты слышишь, родина! Да будет их бесстрашье

Навек записано на кряжах Крымских гор,

Чтоб память витязей потомки чтили наши,

Чтоб помнила земля, и ветер, и простор, —

Сожженных буйволов презренные останки

Немыми грудами лежат на всех путях,

И вспять уже ползут оставшиеся танки,

От высоты их гонит смертный страх.

Над Севастополем огней несчетных россыпь,

Стоит он, величав, в легенды облачен.

А там, под сопкою, богатыри матросы

Спят тихо, с родиной обнявшись горячо.

И неприступностью там веет величавой...

Как бескозырка — сопка среди скал.

И родина хранит сынов покой и славу,

И море песню им поет издалека.

За тополем скользит по сопке тополь,

Как в перебежке, незаметно проскользнув.

Они прибудут к ночи в Севастополь,

Они прибудут с донесеньем про весну

И сквозь кольцо врага найдут проходы,

Нет на земле преград для вестников весны.

Священней есть ли что, чем ярый гнев народа?

И есть ли что грозней, чем ненависть страны?

1942

Перевод С. Левмана

НАТЮРМОРТ

НАТЮРМОРТ

Кобылий череп, каски жесть на нем,

И немца голова, в обрывках гривы рыжей,

В болоте илистом, в заплесневелой жиже —

Им под ефрейторской шинелью гнить вдвоем.

Спят, изумленные, в трясине зыбкой навзничь,

Бесславье и позор приял мертвец впервой...

Весна швыряет тающую грязь в них,

Зеленую шинель рвет ветер гулевой.

О дуб поваленный танк чешет рваный бок свой;

Весь точно в желчи он, непоправимо-ржав.

Утробу вспучило, — насилу доволокся.

Свихнулись челюсти, земли не прожевав...

Бокалы битые в окопной глухомани,

Бутылки из-под коньяка во рву...

Вот всё, чем ныне стал он — полк «Германия»,

Летевший пьяным ловчим на Москву.

Еще нет птиц в ветвях березняка-красавца.

Друг в друга смотрят блиндажей ряды...

Идет на запад путь от Малоярославца,

Путь отступления разбойничьей орды.

Они готовились тут к встрече новогодней,

Зазимовать они надеялись в лесу.

Чтоб было снегу их заваливать вольготней,

Их ветры русские хлестали по лицу.

Вино бургундское, норвежские закуски,

И русский спирт, и шпик, и гуси к торжеству...

И письма с перечнем землевладений русских,

С обратным адресом прямехонько в Москву.

Их смертный сон теперь безумьем не тревожим...

То не литавры бьют, то буйствует метель.

Болото стало им победоносным ложем,

Надгробною парчой — зеленая шинель.

Шумит весна в стволах березняка-красавца,

Вспоили землю к пахоте снега.

Бежит на запад путь от Малоярославца —

Путь нашей славы, путь бесславья для врага.

1942

Перевод Л. Руст

ЗИМНЯЯ БАЛЛАДА

ЗИМНЯЯ БАЛЛАДА

Ночами бродит по селениям тревога,

Оповещая замерзающих солдат,

Что, распростершись на заснеженных дорогах,

Полки немецкие разбитые лежат.

Кто нарушает их потусторонний отдых?

Кто будоражит посрамленный их привал?

С крестами грузными в крови на отворотах