Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Май 1819
ОДА СОЛОВЬЮ
I
И в сердце — боль, и в голове — туман, Оцепененье чувств или испуг, Как будто сонный выпил я дурман И в волнах Леты захлебнулся вдруг. Но нет, не зависть низкая во мне — Я слишком счастлив счастием твоим, Вечерних рощ таинственный Орфей! В певучей глубине Ветвей сплетенных и густых теней Ты славишь лето горлом золотым! II
Глоток вина — и улечу с тобой! Прохладного вина, в котором вкус Веселья, солнца, зелени живой — И пылкость юных Провансальских муз! О кубок в ожерелье пузырьков, Мерцающий, как южный небосвод! О Иппокрены огненной струя, Что
III
Исчезну, растворюсь в лесной глуши И позабуду в благодатной мгле Усталость, скорбь, напрасный жар души — Все, что томит живущих на земле, Где пожинает смерть посев людской И даже юным не дает пощады, Где думать значит взоры отравлять Свинцовою тоской, Где красоте — всего лишь миг сиять, Любви, родившись, гибнуть без отрады. IV
Прочь, прочь отсюда! Я умчусь с тобой — Не колесницей Вакховой влеком — Но на крылах Поэзии самой, С рассудочностью жалкой незнаком! Уже мы вместе, рядом! Ночь нежна, Покорно все владычице Луне, И звезд лучистые глаза светлы, И веет вышина Прохладным блеском, тающим на дне Тропинок мшистых и зеленой мглы. V
Не вижу я, какие льнут цветы К моим ногам и по лицу скользят, Но среди волн душистой темноты Угадываю каждый аромат — Боярышника, яблони лесной, Шуршащих папоротников, орляка, Фиалок, отдохнувших от жары, — И медлящей пока Инфанты майской, розы молодой, Жужжащей кельи летней мошкары. VI
Вот здесь впотьмах о смерти я мечтал, С ней, безмятежной, я хотел уснуть, И звал, и нежные слова шептал, Ночным ознобом наполняя грудь. Ужели не блаженство — умереть, Без муки ускользнуть из бытия, Пока над миром льется голос твой… Ты будешь так же петь Свой реквием торжественный, а я — Я стану глиною глухонемой. VII
Мне — смерть, тебе — бессмертье суждено! Не поглотили алчные века Твой чистый голос, что звучал равно Для императора и бедняка. Быть может, та же песня в старину Мирить умела Руфь с ее тоской, Привязывая к чуждому жнивью; Будила тишину Волшебных окон, над скалой морской, В забытом, очарованном краю. VIII
Забытом!.. Словно стон колоколов, Тот звук зовет меня в обратный путь. Прощай! Фантазия, в конце концов, Навечно нас не может обмануть. Прощай, прощай! Печальный твой напев Уходит за поля… через листву Опушек дальних… вот и скрылся он, Холмы перелетев… Мечтал я? — или грезил наяву? Проснулся? — или это снова сон? Май 1819
ОДА МЕЛАНХОЛИИ
Постой, к летейским водам не ходи, От белладонны отведи ладонь, Гадюк, уснувших в чаще, не буди И Прозерпины горьких трав не тронь. Не надо четок тисовых, ни той Ночной Психеи, «мертвой головы», Чтобы печали совершить обряд, Ни пугала пушистого совы, — Они затопят разум темнотой И сердца боль живую усыпят. Но если Меланхолии порыв Вдруг налетит, как Буря с высоты, Холмы апрельским саваном укрыв, Клоня к земле намокшие цветы, — Пусть пышный шар пиона напоит Печаль твою, — иль неба бирюза, Или на волнах — радуги узор; А если Госпожа твоя вспылит, Сожми ей руку, загляни в глаза, Не отрываясь, выпей дивный взор. В нем — Красоты недолговечный взлет, И беглой Радости прощальный взмах, И жалящих Услад блаженный мед, — В яд обращающийся на устах. О, даже в Храме Наслажденья скрыт Всевластной Меланхолии алтарь, И всяк, чье нёбо жаждет редких нег, Поймет, вкусив, что эта гроздь горчит, Что Счастье — ненадежный государь, И душу Скорби передаст навек. <Май> 1819
ОДА ПРАЗДНОСТИ
Они не трудятся, не прядут.
I
Однажды утром предо мной прошли Три тени, низко головы склоня, В
сандалиях и ризах до земли; Скользнув, они покинули меня, Как будто вазы плавный поворот Увел изображение от глаз; И вновь, пока их вспомнить я хотел, Возникли, завершая оборот; Но смутны, бледны силуэты ваз Тому, кто Фидия творенья зрел. II
О Тени, я старался угадать: Кто вас такою тайною облек? Не совестно ль — все время ускользать, Разгадки не оставив мне в залог? Блаженной летней лени облака Шли надо мной; я таял, словно воск, В безвольной растворяясь теплоте; Печаль — без яда, радость — без венка Остались; для чего дразнить мой мозг, Стремящийся к одной лишь пустоте? III
Они возникли вновь — и, лишь на миг Явив мне лица, скрылись. День оглох. Вдогонку им я прянул, как тростник, Взмолясь о крыльях — я узнал всех трех. Вожатой шла прекрасная Любовь; Вслед — Честолюбье, жадное похвал, Измучено бессонницей ночной; А третьей — Дева, для кого всю кровь Я отдал бы, кого и клял и звал, — Поэзия, мой демон роковой. IV
Они исчезли — я хотел лететь! Вздор! За любовью? где ж ее искать? За Честолюбьем жалким? — в эту сеть Другим предоставляю попадать; Нет — за Поэзией! Хоть в ней отрад Мне не нашлось — таких, как сонный час Полудня иль вечерней лени мед; Зато не знал я с ней пустых досад, Не замечал ни смены лунных фаз, Ни пошлости назойливых забот! V
Они возникли вновь… к чему? Увы! Мой сон окутан был туманом грез, Восторгом птичьим, шелестом травы, Игрой лучей, благоуханьем роз. Таило утро влагу меж ресниц; Все замерло, предчувствуя грозу; Раскрытый с треском ставень придавил Зеленую курчавую лозу… О Тени! Я не пал пред вами ниц И покаянных слез не уронил. VI
Прощайте, Призраки! Мне недосуг С подушкой трав затылок разлучить; Я не желаю есть из ваших рук, Ягненком в балаганном действе быть! Сокройтесь с глаз моих, чтобы опять Вернуться масками на вазу снов; Прощайте! — для ночей моих и дней Видений бледных мне не занимать; Прочь, Духи, прочь из памяти моей — В край миражей, в обитель облаков! <Июнь> 1819
ОДА К ОСЕНИ
Пора плодоношенья и дождей! Ты вместе с солнцем огибаешь мызу, Советуясь, во сколько штук гроздей Одеть лозу, обвившую карнизы; Как яблоками отягченный ствол У входа к дому опереть на колья, И вспучить тыкву, и напыжить шейки Лесных орехов, и как можно доле Растить последние цветы для пчел, Чтоб думали, что час их не прошел И ломится в их клейкие ячейки. Кто не видал тебя в воротах риг? Забравшись на задворки экономий, На сквозняке, раскинув воротник, Ты, сидя, отдыхаешь на соломе; Или, лицом упавши наперед И бросив серп средь маков недожатых, На полосе храпишь, подобно жнице; Иль со снопом одоньев от богатых, Подняв охапку, переходишь брод; Или тисков подвертываешь гнет И смотришь, как из яблок сидр сочится. Где песни дней весенних, где они? Не вспоминай, твои ничуть не хуже, Когда зарею облака в тени И пламенеет жнивий полукружье, Звеня, роятся мошки у прудов, Вытягиваясь в воздухе бессонном То веретенами, то вереницей; Как вдруг заблеют овцы по загонам; Засвиристит кузнечик; из садов Ударит крупной трелью реполов; И ласточка с чириканьем промчится. 19 (?) сентября 1819
* * *
День отошел и все с собой унес: Влюбленность, нежность, губы, руки, взоры, Тепло дыханья, темный плен волос, Смех, шепот, игры, ласки, шутки, споры. Поблекло все — так вянут вмиг цветы. От глаз ушло и скрылось совершенство, Из рук ушло виденье Красоты, Ушел восторг, безумие, блаженство. Исчезло все — и мглою мир объят, И день святой сменила ночь святая, Разлив любви пьянящий аромат, Для сладострастья полог тьмы сплетая. Весь часослов любви прочел я днем И вновь молюсь — войди же, Сон, в мой дом!
Поделиться с друзьями: