Стихотворения. Избранная проза

СОНЕТ

О, этот бег последних лет, Нас напоивший смрадным гноем… Какими радостями смоем С души своей печалей след? Когда грядущее покоем Сотрет тревогу острых бед, Как на забытый нами свет Глаза ослепшие откроем?.. Не стынет жертвенная кровь, К России гневная любовь Проклятьем иссушила губы. К граниту чуждых берегов Пяти расстрелянных годов Плывут пугающие трупы… 1922

ТЫ

Разве это Ты? Ты — осколок мечты, Ты — печать прожитого, Ты — фантом, Ты — след Миллионов столетий, бесчисленных лет, Мимолетных падений и вечных побед… У истоков миров Из лианных лесов Ты с зарей выбегала на девственный луг И плясала, нагая, и в пляшущий круг Соловьиного песнью сзывала подруг, Вся из бурь и огня… И, быть может, в меня, Загорелого юношу в шкуре из коз, Шаловливо бросала гирляндами роз И зовущими взглядами — стрелами грез. ></emphasis > Сквозь бессмертье времен Тебя знал Вавилон, Тебя знали Афины, и Рим Тебя знал… У фонтана, в тени голубых опахал Светом неба вечернего лик Твой сиял И… погас, и поник — В этот час, в этот миг Я прошел мимо трона в хитоне жреца И, проникнув в альков заповедный дворца, Твое тело ласкал без конца, без конца. ></emphasis > Из окошек резных, В петушках золотых, Ты глядела в жемчужном кокошнике в сад, Где баян молодой жег любовью твой взгляд И настраивал гусли на праздничный лад. Из боярских затвор К устью Волги, в шатер, Я увез Тебя ночью на верном коне. Ты шептала: «Люблю», прижимаясь ко мне, Ты казалась русалкой при бледной луне… И вот вновь Ты — моя… Новый След затая, Я таю еще глубже былые следы. Разве Ты — это Ты? Ты — звено красоты Из цепи неразрывной бессмертной мечты. 1922

Chanson Triste 2

Маме

Жизнь ли бродяжья обидела, Вышел ли в злую пору… Если б ты, мама, увидела, Как я озяб на ветру! Знаю, что скоро измочится Ливнем ночным у меня Стылая кровь, но ведь хочется, Всё-таки хочется дня. Много не надо. Не вынести. И всё равно не вернуть. Только бы в этой пустынности Вспомнить заветренный путь, Только б прийти незамеченным В бледные сумерки, мать, Сердцем, совсем искалеченным, В пальцах твоих задрожать. Только б глазами тяжёлыми Тихо упасть на поля. Где золотистыми пчёлами Жизнь прожужжала моя, Где тишина сероокая Мёртвый баюкает дом… Если б ты знала, далёкая, Как я исхлёстан дождём! 1922

2. Печальная песня (фр.).

Колыбельная

Брату Николаю

Тихо так. Пустынно. Звёздно. Степь нахмуренная спит, Вся в снегах. В ночи морозной Где-то филин ворожит. Над твоей святой могилой Я один, как страж, стою… Спи, мой мальчик милый, Баюшки-баю!.. Я пришёл из дымной дали, В день твой памятный принёс Крест надгробный, что связали Мы тебе из крупных слёз. На чужбине распростёртый, Ты под ним — в родном краю… Спи, мой братик мёртвый, Баюшки-баю… В час, когда над миром будет Снова слышен Божий шаг, Бог про верных не забудет, Бог придёт в наш синий мрак, Скажет властно вам: проснитесь! Уведёт в семью Свою… Спи ж, мой белый витязь, Баюшки-баю…

Невозвратное

Даже в слове, в самом слове «невозвратное», Полном девичьей слегка наивной нежности, Есть какое-то необычайно внятное, Тихо плачущее чувство безнадежности. В нём, как странники в раскольничьей обители, Притаились обманувшиеся дни мои, Чью молитву так кощунственно обидели Новых верований дни неудержимые. В ночь бессонную я сам себя баюкаю, Сам себе шепчу тихонько: «невозвратное»… И встаёт вдруг что-то с сладкой мукою Одному мне дорогое и понятное…

«Все медленнее караваны…»

Все медленнее караваны На запад вышедших годов, Все тяжелей их груз нежданный, Все чаще на гребне песков Я в сердце впрыскиваю пряный, Тягучий кокаин стихов. О, капли звонкие отравы, О, певчие мои слова!.. (стихотворение приведено не полностью…)

«Какая радость — любить бессвязно!..»

Какая радость — любить бессвязно! Какая радость — любить до слёз! Смотри — над жизнью глухой и грязной Качаю стаю бессмертных роз! Смотри — на горестных скрижалях, Через горящий взором стих О заплясавших вдруг печалях, О наших далях золотых. Смотри — взлетев над миром дымным, В поляну синюю мою Вбиваю я с победным гимном Пять новых звёзд моих: люблю.

«Ты ушла в ненавидимый дом…»

Ты ушла в ненавидимый дом, Не для нас было брачное шествие. Мы во тьму уходили вдвоем – Я и мое сумасшествие. Рассветало бессмертье светло Над моими проклятьями кроткими. Я любил тебя нежно и зло Перезванивал скорбными четками.

«Падай! Суровыми жатвами…»

Падай! Суровыми жатвами Срезывай всходы стыда. Глума над лучшими клятвами Я не прощу никогда. Пусть над тобой окровавленный Бич измывается. Пусть! — В сердце моём обезглавлены Жалость. И нежность. И грусть.

«До поезда одиннадцать минут…»

До поезда одиннадцать минут… А я хочу на ласковый Стакуден, Где лампы свет лазурно-изумруден, Где только ты и краткий наш уют… Минутной стрелки выпрямленный жгут Уже повис над сердцем моим грозно. Хочу к тебе, но стрелка шепчет: поздно – До поезда одиннадцать минут…

«Мы все свершаем жуткий круг…»

Мы все свершаем жуткий круг, Во тьме начертанный не нами. Лишь тот, кто лёгок и упруг, Пройдёт, не сломленный годами. О, будь же лёгкой, как крыло, Упругой будь, как сгибы стали, Чтоб ты сгорать могла светло, Когда зажгутся наши дали!..

Кто?

Заблудившись в крови, я никак не пойму, Кто нас бросил в бездонную тьму? И за что мы вдали от родимой земли, Где мятежные молнии нас оплели, И зачем наших буйных надежд корабли В безнадежность плыли, уплыли? Опустись в глубину проклинающих дум! Как метель, как буран, как самум, Острой пеной взрывая покорное дно, В ней горит не сгорая проклятье одно: Полюби эту тьму. Всё равно, всё равно Ничего вам свершить не дано!.. И забыв свой порыв, свою горечь, свой гнев, На бездольных кострах отгорев, В злую ночь, где хохочет невидимый враг, Мы несём свой обугленный муками стяг, И… никак не поймём, не поймём мы никак — Кто нас бросил в заплаканный мрак! 1923

«Огневыми цветами осыпали…»

Огневыми цветами осыпали Этот памятник горестный Вы, Не склонившие в пыль головы На Кубани, в Крыму и в Галлиполи. Чашу горьких лишений до дна Вы, живые, вы, гордые, выпили И не бросили чаши… В Галлиполи Засияла бессмертьем она. Что для вечности временность гибели? Пусть разбит Ваш последний очаг — Крестоносного ордена стяг Реет в сердце, как реял в Галлиполи. Вспыхнет солнечно-чёрная даль И вернётесь вы, где бы вы ни были, Под знамёна… И камни Галлиполи Отнесёте в Москву, как скрижаль. 1923

«Придут другие. Они не вспомнят…»

Придут другие. Они не вспомнят Ни боли нашей, ни потерь, В уюты наши девичьих комнат Толкнут испуганную дверь. Им будут чужды немые строки Наивных выцветших страниц, Обоев пыльных рисунок строгий, Безмолвный ряд забытых лиц. Иному Богу, иной невесте Моленье будет свершено. И им не скажет никто: отвесьте Поклон умолкнувшим давно… Слепое время сотрёт скрижали Годов безумных и минут, И в дряхлом кресле, где мы рыдали, Другие — песни запоют… 1923