Стихотворения. Поэмы. Проза

«Желанье счастия в меня вдохнули боги…».  – Дважды печаталось под заглавием «Безнадежность».

«Притворной нежности не требуй от меня…».  – Первоначально напечатано в иной редакции, которая приводится полностью ввиду ее самостоятельного художественного значения. Признание

Притворной нежности не требуй от меня,

Я сердца моего не скрою хлад печальной:

Ты права, в нем уж нет прекрасного огня

Моей любви первоначальной.

Напрасно я себе на память приводил

И милый образ твой, и прежних лет мечтанье, —

Безжизненны мои воспоминанья!

Я клятвы дал, но дал их выше сил.

Спокойна будь: Я не пленен другою;

Душой моей досель владела ты одна;

Но тенью легкою прошла моя весна:

Под бременем забот я изнемог душою,

Утихнуло волнение страстей,

Промчались дни; без пищи сам собою

Огонь любви погас в душе моей.

Верь, беден я один: любви я знаю цену,

Но сердцем жить не буду вновь,

Вновь не забудусь я! Изменой за измену

Мстит оскорбленная любовь.

Предательства верней узнав науку.

Служа приличию, Фортуне иль судьбе,

Подругу некогда я выберу себе

И без любви решусь отдать ей руку.

В сияющий и полный ликов храм,

Обычаю бесчувственно послушный,

Введу ее, и деве простодушной

Я клятву жалкую во мнимой страсти дам…

И весть к тебе придет; но не завидуй нам:

Не насладимся мы взаимностью отрадной,

Сердечной прихоти мы воли не дадим,

Мы не сердца Гимена связью хладной, —

Мы жребии свои соединим.

Прости, забудь меня; мы вместе шли доныне;

Путь новый избрал я; путь новый избери,

Печаль бесплодную рассудком усмири,

Как я, безропотно покорствуя судьбине.

Не властны мы в самих себе

И слишком ветрено в младые наши леты

Даем поспешные обеты,

Смешные, может быть, всевидящей судьбе.

Именно по поводу этого текста элегии Пушкин писал: «Баратынский – прелесть и чудо, “Признание” – совершенство. После него никогда не стану печатать своих элегий».

Н.И. Гнедичу.  – Входило в раздел «Послания». Адресовано поэту Н.И. Гнедичу. Баратынский познакомился с Гнедичем в 1820 г. и считал его своим наставником в поэзии, хотя и не во всем с ним соглашался. Гнедич принимал участие в судьбе Баратынского. Именно он представил в Вольном обществе любителей российской словесности поэму Баратынского «Пиры».

Аристипп (435–360 гг. до н. э.) – древнегреческий философ; здесь: мудрец, свободный духом.

Русские Афины – здесь: Петербург как центр культуры России.

Фрина (IV в. до н. э.) – знаменитая древнегреческая гетера, возлюбленная мудрого афинского стратега Перикла.

Апелл (Апеллес; IV в. до н. э.) – древнегреческий живописец.Фидий (V в. до н. э.) – древнегреческий скульптор.

Лутковскому.  – Печаталось под заглавиями «К…» и «Л<утковско>му», входило в раздел «Послания». Посвящено командиру Нейшлотского полка, участнику Отечественной войны 1812 г. Егору (Георгию) Алексеевичу Лутковскому (ум. в 1831 г.), давнему знакомому семьи Боратынских и дальнему их родственнику, принявшему живое участие в судьбе поэта.

А Епендорфские трофеи?  – Лутковский, вероятно, рассказывал о сражении под селением Эпендорф в Саксонии (1813).Веселый сын Цитереи – Эрот (см. Словарь).

«О счастии с младенчества тоскуя…» – Печаталось под заглавиями «Истина. Ода» и «Истина», входило в раздел «Элегии». Стихотворение получило признание критики. П.А. Плетнев назвал его «в некотором смысле драмою, где действует сам поэт, его жизнь и наставница их – Истина». В.Г. Белинский, считая стихотворение «одним из замечательных», также отметил его драматизм: проявление «несчастного раздора мысли с чувством, истины с верованием».

«Взгляни на звезды: много звезд…» – Печаталось под заглавиями «Звездочка» и «Звезда».

Богдановичу.  – Входило в раздел «Послания». Форма послания к умершему поэту Ипполиту Федоровичу Богдановичу (1743–1803), автору знаменитой шутливо-иронической поэмы «Душенька», определена традицией. Стихотворение получило разноречивые отклики: одни современники поэта (А.И. Тургенев) называли его «прекрасным посланием», другие (А.А. Дельвиг), П.А. Вяземский, В.И. Туманский, позднее В.Г. Белинский) оценили его в целом отрицательно. А.А. Дельвиг полагал, например, что послание написано в старомодной манере. Он сообщал А.С. Пушкину: «“Послание к Богдановичу” исполнено красотами, но ты угадал: оно в несчастном роде дидактическом. Холод и суеверие французское пробиваются кой-где. Что делать? Что пройдет! Баратынский недавно познакомился с романтиками, а правила французской школы всосал с материнским молоком». Возможно, противоречивость оценок связана с тем, что стихотворение отражает перелом в творческом развитии Баратынского. С одной стороны, поэт неудовлетворен унылыми элегиями русских романтиков, в том числе и собственными (существует предположение, что именно послание «Богдановичу» он имел в виду, когда писал А.С. Пушкину: «Я… в одной не напечатанной пьесе говорю, что стало очень приторно “Вытье жеманное поэтов наших лет”»). В этом Баратынский сближался с Пушкиным и поэтами его круга. С другой стороны, он выдерживает послание в духе, как отметил Дельвиг, правил французского классицизма. Кроме того, с одной стороны, ему претит зависимость от «торговой логики», и в этом отношении он также солидарен с Пушкиным и его друзьями. Но, с другой стороны, отстаивая независимость писателя от торговцев-издателей, неожиданно одобряет его зависимость от меценатов, против чего резко высказывались декабристы, Пушкин и другие литераторы.

Жуковский виноват; он первый между нами Вошел в содружество с германскими певцами…  – Баратынский присоединился к мнению В.К. Кюхельбекера, который в статье «О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие» (1824) резко отрицательно отозвался о поэзии Жуковского и ее роли в развитии русской поэзии.

Кто «Душеньку» твою всех прежде оценил?..  – По словам Н.М. Карамзина, Екатерина II «читала “Душеньку” с удовольствием и сказала о том сочинителю; что могло быть для него лестнее? Знатные и придворные, всегда ревностные подражатели государей, старались изъявить ему знаки своего уважения и твердили наизусть места, замеченные монархинею».

О наших судиях не смею молвить слова…  – С резким возмущением Баратынский писал поэту И.И. Козлову: «Наши журналисты стали настоящими литературными монополистами; они создают общественное мнение, они ставят себя нашими судьями при помощи своих ростовщических средств, и ничем нельзя помочь!.. Какой-нибудь Греч, Булгарин, Каченовский составляют триумвират, который управляет Парнасом».

Избрать в советники кота и петуха…  – «Богданович, – писал К.Н. Батюшков в статье «Нечто о Поэте и Поэзии», – жил в совершенном уединении. У него были два товарища, достойные добродушного Лафонтена: кот и петух. Об них он говорил, как о друзьях своих, рассказывал чудеса, беспокоился об их здоровье и долго оплакивал их кончину».

Недавно от него товарищ твой Назон Посланье получил…  – Имеется в виду послание Пушкина «К Овидию», написанное в 1821 г.Назон Публий Овидий (43 г. до н. э. – 17 г. н. э.) – римский поэт.

«Очарованье красоты…» – Первоначально опубликовано под заглавием «А.А. В<оейков>ой». Обращено к Александре Андреевне Воейковой (урожд. Протасова; 1795–1829), жене поэта и журналиста А.Ф. Воейкова, племяннице В.А. Жуковского, посвятившего ей балладу «Светлана». Известна еще одна редакция стихотворения:

Очарованье красоты

Твоей во благо нам;

Не будишь нас, как солнце, ты

К мятежным суетам;

От дольной жизни, как луна,

Манишь за край земной,

С тобой, как ты, душа полна

Высокой тишиной.

Леда.  – Вольный перевод одноименного стихотворения Парни. Евротейский древний ток…  – Имеется в виду Еврот, река в Спарте, на юге Пелопоннеского полуострова.

«Завыла буря; хлябь морская…» – Дважды печаталось под заглавием «Буря» и входило в раздел «Элегии». При первой публикации (1825) стихотворение встретило цензурные препятствия, о чем Баратынский писал своему другу, позднее родственнику Н.В. Путяте (1802–1877): «Леда моя публично целуется со своим Лебедем. А буре шуметь не позволено. Неисповедимы пути твои, о цензура русская!» В издании 1835 г. стихи 11–20 были запрещены цензурой и заменены точками. Стих 21 в автографе читался: «Иль вечным будет заточенье?» Одни комментаторы предполагают, что в стихотворении отразились впечатления от морских бурь в Финском заливе во время знаменитого ноябрьского наводнения 1824 г., другие, ссылаясь на мнение Н.В. Путяты, более определенно говорят о впечатлениях во время того же наводнения в Петербурге.

«Рука с рукой Веселье, Горе…» – Дважды печаталось под заглавием «Веселье и Горе». По теме сходно со стихотворением Мильвуа «Plasir et paine» («Удовольствие и печаль»).

«Как много ты в немного дней…» – Стихотворение встретило цензурные возражения. В издании 1827 г. напечатано с цензурной заменой двух последних стихов:

Как покаянье плачешь ты

И как безумье ты хохочешь.

В издании 1835 г. восьмой стих заменен точками, а последний напечатан, как в тексте. Цензура сочла «неприличным» «сравнение развратной женщины со святою Магдолиною». Баратынский, как явствует из его письма В.В. Измайлову, предложил замену: «Что же касается до имени Магдалины, которое пугает цензуру, я решил заменить его словом: богомолка, хотя эта перемена портит всю пьесу». Однако цензура не согласилась, по-видимому, и на эту переправку. Обращено к Аграфене Федоровне Закревской, урожденной графине Толстой (1799–1879), жене финляндского генерал-губернатора А.А. Закревского. Баратынский познакомился с ней в конце 1824 г. в Гельсингфорсе и, по словам Н.В. Путяты, «попал в ее волшебные сети». В письмах он часто называл ее Магдалиной. Закревская отличалась красотой и с вызывающей свободой держалась в свете. Ее характер интересовал Пушкина, назвавшего Закревскую «беззаконной кометой» и «Клеопатрой Невы». Под именем Нины она вошла героиней в поэму Баратынского «Бал».