Стихотворения. Рассказы. Гора

Метафора

Когда одолеть преграды у реки не хватает сил, Затягивает пеленою стоячую воду ил. Когда предрассудков ветхих повсюду встает стена, Застывшей и равнодушной делается страна. Тропа, по которой ходят, остается торной тропой, Не пропадет она, сорной не зарастет травой. Кодексы мантр [20] закрыли, преградили стране пути. Теченье остановилось. Некуда ей идти.

20

Мантры – молитвы, заклинания. Бойшакх – месяц бенгальского календаря, апрель – май. В этом месяце стоит сильная жара, нередки пыльные бури.

Чужая одежда

Ты кто, скажи? И почему чужой одежде рад? Тебе не стыдно ли терпеть весь этот маскарад? Добро хозяйское тебе не давит разве плеч? Как оскорблением таким ты можешь пренебречь? «Эй, нищий! Береги меня,- твердит тебе пиджак,- Я шкуры собственной твоей дороже как-никак!» Когда достоинства в душе у человека нет, Его легко изобличит одежды черный цвет. А шляпа жалкая твоя не исказит твой вид? Народной гордости она в тебе не оскорбит, Твердя: «Ничтожность головы твоей, что я топчу, Великодушием своим свести на нет хочу»? Ты в унижение одет с хозяйского плеча. Перед одеждою такой и рубище – парча!

Засуха

Рассказывают, что когда-то, ради женской любви, Спустились боги на землю, оставив дела свои. Миновало то время. Сегодня, в бойшакха лютый зной, В дни рек пересохших и поля, опаленного засухой злой, Молит крестьянка жалобно, с неба глаз не сводя, Исступленно молит, отчаянно: «Пошли хоть каплю дождя!» С надеждою и волнением, напрасной веры полна, В дали тоскливым взглядом всматривается она. Но дождь не приходит. Ветра безжалостная рука Разгоняет нетерпеливо последние облака. Языком своим солнце вылизывает последний след синевы. В Калиюга [21] , в наш век железный, постарели боги, увы! Былые очарованья уже не волнуют их. Доходят женские просьбы теперь до мужчин одних.

21

Калиюга.– Согласно индийской мифологии, время представляет собой цикл из четырех повторяющихся эпох-юг. Калиюга – последняя из них, век зла и раздора. Предполагается, что мы живем в Калиюгу.

Я плыву по реке…

Управляет лодкой моей легчайший из ветерков. Впереди горизонт белеет пеной утренних облаков. Река от влажных муссонов полноводна и широка. Словно сытый ребенок, безмятежная спит река. По берегам безмолвие зеленых рисовых нив, Мир, подобно беременной женщине, медлителен и ленив. Почему так спокойно сегодня на земле и воде? Лодок нет, берега пустынны, почему ни души нигде? Одинокая в этом мире, пряча печальный взгляд, Смерть – знакомая старая – облачилась в прекрасный наряд: В волосах ее спрятались белоснежные облака, На высоком челе сияет бледный отсвет издалека. Что-то грустное напевает, еле слышное в тишине, Обольщает меня, смущает беспокойное сердце мне.

Из книги «Крупицы»

(«КОНИКА»)

1899

* * *

Верхушка говорила с похвальбою: «Моя обитель – небо голубое. А ты, о корень, житель подземелья». Но корень возмутился: «Пустомеля! Как ты смешна мне со своею спесью: Не я ль тебя вздымаю к поднебесью?»

* * *

Напомнила мошне тугой сума многострадальная: «Не забывай, что мы с тобой родня, хотя и дальняя!» «Будь ты полна, как я, сума,- мошна ей в тот же миг,- Ты позабыла бы сама всех нищих горемык».

* * *

Керосиновая лампа гордо заявила плошке: «Называть себя сестрою не позволю мелкой сошке». Но едва луна успела в темном небе воцариться, Низко поклонилась лампа: «Милости прошу, сестрица».

* * *

В расщелине стены, среди ночной прохлады, Расцвел цветок. Ничьи не радовал он взгляды. Его, безродного, убожеством корят, А солнце говорит: «Как поживаешь, брат?»

* * *

«О, подлая земля!» – бранился червь в досаде, Поэт разгневался: «Молчи ты, бога ради! Пока земля тебя кормить не перестала, Ругать ее тебе – ничтожный – не пристало!»

* * *

«Кем бы, о манго, мечтало ты стать?» – «Хоть на миг Я превратиться мечтало бы в сладкий тростник». «Что ты нам скажешь на это, о сладкий тростник?» «Манго душистым мечтал бы я стать хоть на миг».

* * *

Самое хорошее все твердит: «О лучшее! Где твое святилище – отвечай, не мучая». Отвечает лучшее, каждый раз лукавистей: «Знай, что обретаюсь я только в черной зависти».

* * *

Ракета хвасталась: «Как я смела! Чело звезды я пеплом замела». Поэт сказал: «Не торжествуй победу: Твой пепел за тобой летит по следу».

* * *

Увидев паденье звезды, рассмеялась лампада: «Свалилась гордячка несносная… Так ей и надо!» А ночь говорит ей: «Что ж, смейся, пока не погасла. Ты, верно, забыла, что скоро кончается масло».

* * *

Нос издевался над ухом: «Лишенное нюха, Серьги носить – вот и все, что умеешь ты, ухо!» Ухо ему: «Ты не внемлешь разумным речам. Только и знаешь ты, нос, что храпеть по ночам».

* * *

Стрела говорила тяжелой дубине: «Напрасно ты так предаешься гордыне! Проламывать головы ты мастерица, По грудь не пронзишь ты, могу поручиться».

* * *

Высокомерия полна тростинка: Ей озеру дарована росинка.

* * *

«Кто ты, не раскрывающая рта?» - Негромко вопрошает доброта. И отвечает взор, чью лучезарность Не помрачить слезам: «Я благодарность».

* * *

Откликается эхо на все, что услышит кругом: Оказаться оно не желает ничьим должником.