Стихотворения

V

Сколь хочешь плачь и сетуй: Ни звезды нет, ни огня! Не дождаться до рассвета… Не увидишь больше дня! В этом мраке, в этой теми Страшно выглянуть за дверь: Там ворочается время, Как в глухой берлоге зверь!

VI

Ой, как ветер в поле воет, Как шипит метель… У закуты головою Бьется ель! И березы полукругом Подошли к крыльцу: Хлещут ветками друг друга Прямо по лицу! И лежит ничком, врастяжку Верба под окном… И подкатывает тяжко К горлу ком!

VII

Давно не смотрит Спас с божницы, И свет лампад давно погас: Пред изначальным ликом жницы Он в темноте оставил нас! Пред жницей страшной и победной, Восставшей в пепле и крови, Не мог остаться плотник бедный Со словом мира и любви! И вот теперь в привычном месте Висит не Спасов образок, А серп воздания и мести И сердца мирный молоток!

VIII

Как свеча, горит холодный На немом сугробе луч. Не страшись судьбы безродной: Ни тревогою бесплодной, Ни тоской себя не мучь! Слезы, горечь и страданье Смерть возьмет привычной данью, Вечно лишь души сиянье, Заглянувшей в мрак и тьму! Конец 1920-х — начало 1930-х годов

"Я доволен судьбою земною…"

Я доволен судьбою земною И квартирой в четыре угла: Я живу в ней и вместе со мною Два веселых, счастливых щегла. За окном неуемная вьюга И метелица хлещет хлыстом. И ни брата со мною, ни друга В обиходе домашнем простом. Стерегут меня злючие беды Без конца, без начала, числа… И целительна эта беседа Двух друзей моего ремесла. Сяду я — они сядут на спину И пойдет разговор-пересвист, Под которой иду я в пустыню — В снеговой неисписанный лист. 1933 или 1934(?)

"Лукавый на счастливого похож…"

Лукавый на счастливого похож, И часто в простоте — погибель… Едва ль легко ответить мы могли бы, Что нам нужнее: правда или ложь?.. Пусть старый Бог живет на небеси, Как вечный мельник у плотины… Высь звездная — не та же ль ряска тины, А мы — не щуки ли и караси? Бегут года, как быстрая вода, И вертят мельничьи колеса, И рыба грудится к большому плесу, И жмемся мы в большие города… И каждый метит раньше, чем другой, Схватить кусок любви иль хлеба, А смерть с костром луны плывет по небу, Подобно рыболову с острогой. Лукавство, хитрость нам нужны во всем, Чтоб чаще праздновать победу, Пока и нас не подадут к обеду Поужинавшим глупым карасем! 1930-е годы

"Впереди одна тревога…"

Впереди одна тревога И тревога позади… Посиди со мной немного, Ради Бога, посиди! Сядь со мною, дай мне руку, Лоб не хмурь, глаза не щурь, Боже мой, какая мука! И всему виною: дурь! Ну и пусть: с чертой земною Где-то слиты звезды, синь… Сядь со мною, сядь со мною, Иль навек уйди и сгинь! Завтра, может быть, не вспыхнет Над землей зари костер, Сердце навсегда утихнет, Смерть придет — полночный вор. В торбу черную под ветошь С глаз упрячет медяки… Нет уж, лучше в прорубь! Нет уж, Лучше к черту в батраки! Черт сидит и рыбку удит В мутном омуте души… Оттого, знать, снятся груди — Счастья круглые ковши! Пьешь из них, как будто н е пил У судьбы из добрых рук, Не ступал на горький пепел Одиночеств и разлук,— Будто сердца жернов тяжкий Никогда еще любовь Не вертела, под рубашкой Пеня бешеную кровь,— Словно на душе, на теле Нет еще ее помет! Нет тебя на самом деле, Друг мой, не было и нет! Но пускай ты привиденье, Тень твоя иль ты сама, Дай мне руку, сядь хоть тенью, Не своди меня с ума. <1934>

"Где ты, моя прекрасная…"

Где ты, моя прекрасная, Шляешься, плачешь, блудишь?.. Глупая, несогласная, Злая, летучая мышь! Сердце истомится, сломится От непосильной тоски — Это же мука: знакомиться И целовать в виски! Знаю: не любишь ты жалобы, Правильно: скучно, серо! Ты бы пришла, прибежала бы, Сунула в руки перо, Чтоб, не сказав «до свидания», Снова уйти на года — Где ж ты, мое страдание, Счастье, страда, беда?! 1930-е годы

"Хлопнув по бокам поджарым…"

Хлопнув по бокам поджарым, Я сам-друг — Сергей Клычков Был бы к утречку таков. Взвился б под моим тулпаром Ярым громом звон подков, Разметалась бы пожаром Грива ввысь до облаков, И уж был бы я не старым Стариком из стариков, Сбросив тяжкое беремя Девятнадцати веков Да простившися со всеми, Кто отстал или устал, Смело вденув ногу в стремя, Я бы юношею стал, И догнал бы я, нагнал И судьбу свою и время! 1935 или 1936

ПОМЕЛО

В праздник Вознесения Под весенний звон Было мне видение, Снился страшный сон: Будто ты с Егорушкой Спишь на сеннике, Золотое перушко У меня в руке, Я твержу вполголоса Заклинанья строк… У Егорки волосы Гладит ветерок… Выше с каждой строчкою Возносился дух, Видел голубочка я Али даже двух!.. Слышал даже пение Птиц… а может, звезд В праздник Вознесения Средь родимых мест! Уж какой же небыли Не случилось тут… По земле, по небу ли Вдруг прошелся кнут… Вдруг всё небо вспучило И с небесных круч Соскочило чучело В лохмотах онуч… Быть тут часу, мигу ли, Я не знаю сам, Только вдруг запрыгали Строки по листам… Словно крючья гнутые Дались в искосок, У меня минутою Поседел висок: Тычет смерть-уморушка В руки помело! Закричал Егорушка, Разбудил село! Куры с гнезд попадали Крыльями вперед… Надо ли, не надо ли — Вывалил народ! Побежал по сродникам Темный разговор… Тот со сковородником, У того — топор! Разговор, что по ночи Неизвестный вор У Сергей Онтоныча Выломал запор… Если б не Егорушка, Не сосед Егор, Золотое перушко Утащил бы вор: Спать бы мне повалкою Головой в тынок, Если б со смекалкою Не был мой сынок! Между 1933 и 1936

РОДИНА

В ночи стучит по лесу Чугунный гуд колес, И свищет громче беса В два пальца паровоз. Туман густой завесой Задергивает плес — Он лысый и белесый И весь корьем зарос. С испугу ли, в ответ ли Вдруг щелкнет соловей, И по воде, как петли, Круги, беды черней. Уж в самом деле нет ли Утопленника в ней, И на воде не след ли Прозрачных пузырей? Плывет, должно быть, утка Луне наперерез… Кого это так чутко Подслушивает лес? Дрожит звезда-малютка, Вот-вот спадет с небес, И страшно не на шутку, Что в воду тянет бес! Между 1935 и 1937

"Ни избы нет, ни коровы…"

Ни избы нет, ни коровы, Ни судьбы нет, ни угла, И душа к чужому крову, Как батрачка, прилегла. Но, быть может, я готовлю, Если в сердце глянет смерть, Миру новому на кровлю Небывалой крепи жердь. <1931 >

ПРИМЕЧАНИЯ

При жизни Сергея Клычкова вышли следующие книги его стихов: «Песни» (1911), «Потаенный сад» (1913; 2-е переработанное издание — 1918), «Дубравна» (1918), «Бова» (1918), «Кольцо Лады» (1919), «Гость чудесный: Избранные стихотворения» (1923), «Домашние песни» (1923), «Талисман» (1927) и «В гостях у журавлей» (1930). При подготовке каждого нового издания своих произведений Клычков возвращался к пересмотру их текстов, притом нередко перерабатывая их. Кроме того, переиздавая в 1918–1919 годах свои дореволюционные стихотворные сборники, поэт, радикально изменив первоначальную композицию книг «Песни» и «Потаенный сад», сделал из этих двух книг три («Бова», второе издание «Потаенного сада» и «Кольцо Лады»), Сходным образом он поступил и в 1927 году при составлении книги «Талисман». Она содержит три раздела — «Дубравна», «Домашние песни» и «Щит-сердце». Однако стихи раздела «Дубравна» размещены в «Талисмане» по-иному, нежели в книге 1918 года того же названия. Стихи же сборника «Домашние песни» (1923) Клычков распределил в «Талисмане» между одноименным его разделом и разделом «Щит-сердце», причем в каждый из них были добавлены более поздние стихи 1923–1927 годов.