Стимулирование сексуального влечения

Он: 00:15. Сейчас она выйдет из ванной в своих, как я называю, «бабских» черных трусах. Мое предложение купить что-то более романтичное, к моему глубокому разочарованию, не было услышано. Я понимаю, что это хлопок и очень удобно для повседневной носки, но в 32 года еще можно поиграть своим телом. К тому же, ну почему ей не купить белье просто для меня, на 10 минут. Я все равно сниму их торопливыми, резкими движениями, но они должны быть хоть на какое-то время на ее слегка полноватых бедрах – белые, кружевные в виде коротких шортиков.

Однажды я купил ей стринги, она сказала, что они неудобны, и больше их не разу не одела…..

Она: 23:20. Я люблю мыться долго, неприлично долго, я обожаю тепло и горячую воду, запах хвои и большие пузыри пены. Это настоящее блаженство полежать в горяченной ванне. От пара и влажности совсем скоро запотеет зеркало, оно мне и не нужно, ведь я дома и хочу отдыхать. Я смою всю косметику, вымою голову, нежными и приятными движениями нанесу ежедневную порцию крема. Я одену свое черное хлопковое приятное для повседневной носки белье. Я не знаю, хочу ли я сегодня, посмотрим, что скажет он. Он может вообще ничего не сказать. Сейчас он смотрит вечерние программы, развалившись на диване и закинув ноги на столик, в руках у него пульт от телевизора. Почему, когда я выхожу из ванны, он называет меня: «розовый распаренный поросенок». Я точно ничего уже не хочу, он видимо тоже. Вот и славненько, я просто пойду спать. Пусть сидит себе смотрит.

Он: Воскресенье утро. Вчера у нас все получилось. Было хорошо, даже очень хорошо. Мы оба довольны. Мне кажется, что было намного дольше, чем обычно. Не знаю, с чем это связано, но я мог делать это долго. Я проснулся первым, почувствовав прилив сил внизу и сумасшедшее желание. Я готов взять ее даже сонной. Почему утром частенько появляется приятное ощущение? Прямо боевая готовность какая-то. Я всегда в этот момент просыпаюсь. Я понимаю что хочу, еще я хочу в туалет. Я поворачиваюсь к ней, начинаю неторопливо гладить ее спину, рука произвольно опускается вниз. Она проснулась и… Я же знаю, что она этого не любит, но может быть в этот раз, особенно после вчерашнего. Я пойду в туалет, потом уйду из дома и вернусь только вечером.

Она: Воскресенье утро. Вчера у нас все получилось. Было хорошо, даже очень хорошо. Мы оба довольны. Сколько граммов лишнего веса мы там потеряли, я не знаю, но были все мокрые от пота. Нужно будет не забыть поменять постельное белье. Я еще не проснулась, еще блаженствую… еще минут 20… Он опять будит меня, будит своим настойчивым желанием. Ему что не хватает? Вчера же ведь было так долго. К тому же у меня запах изо рта, у него тоже, целоваться мы точно не сможем. Мой мозг спит, мое тело спит, и я не хочу. Неужели так трудно это понять. «Отстань», – говорю я ему – «Дай поспать». Сегодня предстоит уборка и грандиозная стирка, он опять уйдет из дома на весь день, что будет вечером, я не знаю.

Он: Она говорит, что я стал чаще выпивать. В компании, и так просто, без повода. Может быть и без повода, но по причине. Только, пожалуйста, не надо начинать нудные лекции о вреде алкоголя, Я знаю их наизусть, о том как все начинали с одной рюмки, а потом спивались, потом теряли работу, потом….. Еще додумается пожаловаться моей маме, своей уже, наверное, давно рассказала.

Она: Он стал чаще выпивать, в компании, и так просто, без повода. Сначала я говорила, потом ругалась, потом поворачивалась спиной и отказывала, потом позвонила маме, затем свекрови – получилось еще хуже. Я же мудрая женщина, ну может быть не совсем мудрая, но уж точно не глупая. Еще и моя интуиция подсказывает – здесь должна быть причина. Причина. Спросить его в лоб – не скажет. Напоить, чтобы сам рассказал? Доставать вопросами? Должна быть причина, должна быть причина, это я знаю точно.

Она: Я где-то прочла: «Ласки твои лучше вина». Попробовать что-ли. Я доведу его до изнеможения, я буду стонать как сумасшедшая, я буду царапать его ногтями, кусать, сжимать, давить, подпрыгивать. – «Да», я попробую, – «Нет», будет слишком наигранно, – «Да», решено, я смогу. – «Нет», начну с нежных поглаживаний, чтобы ни о чем не догадался. Мне самой понравилось, ему тоже, но он молчит. Наверное, тяжело признать, что это не его заслуга. Я тоже молчу, он ни о чем не должен догадаться. Главное ничего не говорить ему про выпивку. Главное, чтобы ласки были лучше вина.

Он: Она стала какой-то другой. Мне нравится, но боюсь говорить ей об этом. Мне просто нравится.

Он: Я ненавижу ее растянутые штаны и синюю футболку. Если к этому добавить отсутствие прически и макияжа, то мне уже страшно. Это «существо», я даже не решаюсь произнести ее имя, я буду лицезреть на кухне, в гостиной, в коридоре. Вечером почему-то должно появиться желание, но я сомневаюсь в своих способностях. Надеюсь, мои мысли никто не читает. Вечером будет футбол, я спасен.

Она: Он вообразил себя Микки Рурком – не бреется по три дня. Целоваться почти уже невозможно, а более нежные участки тела вообще протестуют против каких-либо прикосновений. Слава Богу, что нет бороды, а то пришлось бы давиться этим пучком лески.

Он: Секс в кромешной тьме меня уже не впечатляет. Я хочу смотреть, не просто смотреть, а разглядывать. Иногда я могу закрыть глаза на короткое время, с тем, чтобы опять открыть в самый интересный момент.

Она: Он настойчиво просит света. Ну что ему там разглядывать? Да и к тому же я стесняюсь, я же не Анджелина Джоли, в конце концов. Мне как-то не по себе. Да и зачем ему свет, если он все равно глаза закрывает.

Он: Она совершенно не умеет распоряжаться деньгами. Жаль, что этому нигде не обучают, я бы отправил ее на курсы. Лучше уж один раз заплатить.

Вчера принесла, я бы сказал, притащила эти свечи. Господи, романтики ей захотелось. Понасмотрятся фильмов.

Она: К сожалению за романтическую обстановку в спальне приходится отвечать мне. Вчера я купила свечи – цветные, толстые, с ароматом и еще пять в виде сердечек. Но ему, видите ли, показалось это напрасной тратой денег. Неудивительно, что мне так и хочется обозвать его чурбаном. Мне повезло, что я оптимистка. Я начала с одной зеленой свечи на кухне во время ужина, добавляя каждую неделю еще по одной. Через месяц горели все пять сердечек. Он даже их не заметил. Но эти свечи мне нужны, а не ему, ну и что, что дорого.

Он: Как можно восторгаться ей, когда она без макияжа? Здесь ничего уже сделать нельзя… У меня растет живот, ну и что, зато заработок хороший и характер неплохой, со мной жить можно.

Она: У него растет живот, зато меня упрекает в лишнем весе. Сдался мне этот живот, зарплата у него хорошая, характер неплохой – жить можно.

Но все-таки несправедливо. Я должна быть как Пенелопа Крус, а он Джорджем Клуни становиться не хочет.

Он: Я совершаю ритмичные движения, но ничего не чувствую. Совершенно ничего. Она тоже старается. Пробую представить Монику Беллучи – помогает, представляю дальше – помогает окончательно. Ей естественно об этом не говорю.

Но где-то нутром я ощущаю что-то не то. Как-то нехорошо получается, точнее бесперспективно. Это что теперь до конца половой жизни кого-нибудь представлять? А она что тогда – просто объект для фрикций? Надо что-то делать. Надо что-то делать. Может включить свет, у нее красивые плечи, потрясающе красивые, ни одной крапинки. Еще у нее красивые ногти, особенно когда она их красит темно-красным лаком.

Она: Интересно о чем он думает, когда так старается. Лицо такое, как будто штангу поднимает. Хорошо ему, наверно… О чем он думает?