Стиратель границ. Том 2

— Союз больше не открывает двери для входа, — проговорила она. — Эпидемия, правила, законы… Я ведь говорила уже об этом.

— Значит, северные технологии нам не светят, — помрачнел я. — Ну да ладно. В советники я бы тебя с удовольствием взял. И что бы ты сделала первым делом?

— Закрепилась, — тут же ответила Фелида.

— Как я и делаю, — ответил я. — Но, как видишь, этого мало. Чтобы понимать, в какую сторону двигаться, нам нужен Отшельник. Был Миолин, но он умер. Да и понимание его видения тоже не очень-то актуальное. Надо действовать иначе. Севолап и его каналы, Монастырь. Отшельник.

— А пока ты будешь всем этим заниматься… — начала сестра.

— Люди будут идти ко мне. Рассвет стоит. И переживет эту зиму, как нечего делать. А потом решим, в какую сторону двигаться. Но сейчас у меня есть вопрос про уровни.

— Про что? — удивилась Фелида. — Уровни? Для верхних?

— Я так до конца и не понял, что к чему. Не разобрался, скажем так, полностью.

— Уровни… — она задумалась, причем задумалась крепко. — Ситуация мне самой не совсем понятна. Некоторые из местных их отчаянно не принимают. Но многие кичатся, — тут она пожала плечами. — Я бы предположила… Но лучше у Отшельника спросить.

Таверна, облитая водой, стала вонять сырой гарью. Ночь вдруг стала слишком холодной, чтобы проводить ее вне помещений.

— Идем к Арину, — я поежился. — Может, Отшельник уже пришел в себя.

А сам пошатнулся, но не упал.

— Ты держись, — Фелида подхватила меня за плечо. — Сколько раз можно сознание терять, правитель? — добавила она с легкой насмешкой.

— Твоя правда, — я расплылся в глуповатой улыбке. — К Арину. Веди меня к пивовару! — изобразив важность, проговорил я.

Пока мы шли к его дому, я старался не смотреть на тела, разложенные по дороге. Чувство вины не покидало меня.

— Отшельник пришел в себя? — спросил я лекаря, который болтался по центральной комнате. В ней тоже лежало немало раненых, но звуков мучений не слышалось, а сутулый мужик сосредоточенно бродил среди тел.

— Пришел, пришел, — недовольно ответил он. — Устроили тут! Хоть бы в помощь кого привели!

Я распорядился, что если кто из лекарей со стороны Рассвета прибыл сюда, то его сразу бы направили к раненым, а сам пошел к Отшельнику, прихватив с собой Фелиду.

— Что-то там суетятся, — старик даже попробовал приподняться на локтях.

— Лежи, — скомандовал я, постаравшись сделать это как можно более вежливо, чтобы старик от избытка чувств снова сознания не лишился. — Разговор предстоит серьезный.

— Я знаю, Артём, — Отшельник добродушно поджал губы и стал похож на самого обычного деда. Он растерял серьезность, суровость и теперь лежал, дыша неглубоко, но спокойно. — И знаю, что нам надо поговорить прямо сейчас, потому что… у меня осталось не так много времени.

Мне захотелось проорать имя Фелиппена на всю деревню, но я знал — его пока что нет здесь. Хорошо, если он прибудет в скором времени, хотя гонять его по всему Рассвету тоже не очень хорошо.

— И все-таки ты знал мое имя, — высказал я очевидное. Старик улыбнулся теплее:

— Знал. И, видишь ли, моя история и твоя чуть сложнее, чем кажется. Лучше начать с нее.

Я не стал его перебивать, но воспользовался поверхностью свободной тумбы, чтобы сесть на нее. Фелида осталась стоять, глядя на Отшельника сверху вниз так, словно собиралась прикончить его прямо на этом столе.

— Когда я шел сюда, Отшельник, то думал, что могу тебя убить, — решил признаться я. — Но сейчас этого чувства нет. Но я не могу понять почему. То ли потому, что ты лежишь здесь, весь израненный, то ли потому, что у тебя есть ответы на чертову кучу вопросов. Вплоть до того, почему я так странно разговариваю.

— Потому что тебе промыли мозги, Бавлер, — ответил Отшельник. — Потому что на тебя влияли магией и внушением. Я знаю, что ты из Северного Союза. И я знаю, как тебя зовут на самом деле — ты только что в том убедился. Думаю, что твоя сестра… Ты ведь знаешь, что она — твоя сестра? — он чуть больше вывернулся, чтобы посмотреть на мое лицо.

— А ты не меняешься, — спокойной ответил я. — Мне казалось, что ты сейчас не в той ситуации, чтобы играть в игры.

— Я и не играю. Вас прибыло трое. Ты и твои родители. Ты искал сестру, часто отрывался от матери с отцом, но никогда не уходил далеко от Монастыря. Вас не приютил ни один город, ни одно селение. Только в Монастыре вы нашли себе место. Но вы могли бы сказать, что вы убегаете, прячетесь. Или ищете кого, — старик ненадолго притих, а потом продолжил с новыми силами: — только вот кто-то из вас сказал, что вы из Северного Союза. Хорошо, что никто из вас еще не сказал про нее! — он ткнул пальцем в сторону Фелиды. — Потому что не дай боги вам такое сказать — мы бы все сейчас не стояли здесь.

— Так, Отшельник, погоди, — я мягко остановил его. — Ты чего сказать хочешь?

— Давай я по порядку буду рассказывать, а ты просто будешь слушать, хорошо? — попросил он. — У тебя длинная история, которую могу рассказать тебе только я один.

— А раньше ты не рассказывал, потому что я был не готов?

— Да, — после продолжительной паузы ответил старик.

Эта пауза мне не очень понравилась, но выбора не было.

— Судя по тому, что вы так спокойно сидите здесь, а в главной комнате раскладывают раненых, сражение кончилось нашей победой? — спросил он. — Надеюсь, потери невелики.

— Они есть, — вздохнул я.

— Без них не обойтись, — покачал головой Отшельник.

— А Гарольд тоже был необходимой потерей? — я перешел в наступление, но получил прежний ответ:

— Терпение. Я не знаю, чем окончилась история твоих родителей, Бавлер. Все, что про них знаю я, обрывается примерно за полгода до сего дня. Они отправились на поиски, и я могу только предполагать, что искать они намеревались тебя, Фелида.

— Вероятно, так оно и есть, — я пожал плечами, — ведь ради ее поисков мы все сюда и отправились.

— А вот тут ты, Бавлер, ошибаешься, — Отшельника закашлялся в самый неподходящий момент. — Твою сестру взялись искать гораздо позже, когда они узнали, что есть кто-то на нее похожий. До этого несколько недель они и не думали никого искать.

— Так надо было адаптироваться, привыкнуть к новому месту! — выдала Фелида в защиту родителей.

— Хах… — старик едва сдержал новую порцию кашля, но по нему было видно, что он мог бы рассмеяться и сейчас пытался и кашлем не подавиться, не рассмеяться, потому что от этого в ребрах было бы в сто крат больше боли. — Нет, девочка моя… Все было совсем не так.