Стиратель границ. Том 2

И, хлопнув дверью, вышел в другую комнату, где на составленных вместе двух столах лежал полураздетый Отшельник. Лекарь все еще копошился вокруг старика, то и дело меняя наложенные на раны тряпки. К счастью, они были чище, чем та, что раздобыл для меня Конральд в форте.

— Как он? — спросил я. Лекарь, не заметивший в суете, как я вошел, вздрогнул:

— Лучше, чем я думал, — медленно ответил он. — Раны серьезные, но он будет жить, правитель Бавлер.

Мне польстило, что он меня узнал, поэтому, смягчившись, я продолжил расспросы:

— Что еще скажете? Арин сообщил, что на него могли напасть несколько человек.

— Или просто бил один и тот же, но разным оружием, — продолжал лекарь, склонившись над Отшельником. Он хлопотал, согнувшись и ссутулившись, так что я подумал, что ему, вероятно, лет шестьдесят. Каково же было мое удивление, когда он повернул ко мне относительно молодое, пусть и не юное лицо.

— Ты так уверенно об этом говоришь… — протянул я, пытаясь выудить из него побольше информации.

— Доводилось по молодости на войне раненых таскать, — проговорил он самым обыденным тоном, что заставило меня усомниться в его возрасте.

Лекарь в Ничках, которого я до этой ночи ни разу не заставал в деревне, должен был иметь возраст не больше тридцати лет. Но выпрямиться он так и не смог — сутулый, почти горбатый, с низко опущенной головой, он смотрел на меня исподлобья ясным, не затуманенным взглядом.

— Значит, можешь определять раны, — кивнул я, обозначив этим мое возросшее к нему доверие.

— Да-да, — лекарь вновь повернулся к Отшельнику, который застонал в забытьи. Я подошел ближе. Бритое лицо я бы даже издалека не узнал. Я привык к старику с бородой, а этот словно двадцать лет разом сбросил. И даже бледный, при смерти, он смотрелся моложе. Другим. — Но я не могу сказать, сколько народу на него напало.

— А привести его в чувство, чтобы я с ним мог поговорить?

— Он должен немного передохнуть.

Я замолчал и обошел старика с другой стороны, пытаясь найти хоть какой-то признак обмана. Вдруг это вообще не он!

— Жаль, что ты ничего по его ранам сказать не можешь, — выдохнул я, теряя всякую надежду узнать правду сейчас.

— Почему же не могу? Я такого не говорил, — оживился лекарь. — Я лишь сказал, что не знаю, сколько человек на него напало. А вот раны у него серьезные, но неглубокие. Сломана пара ребер, не больше. Все это очень больно, но несмертельно. Он потерял много крови и потерял бы еще больше, если бы вы его не нашли.

— Ба… Бавлер… — раздался тихий стон.

Глаза Отшельника приоткрылись.

— Здравствуй, глава Ордена, — тихо поприветствовал я его.

— Ты все вспомнил? — проговорил он, едва шевеля губами. — Ты должен был все вспомнить!

— Почему ты ушел? — спросил я его вместо ответа. — Сбежал, потому что боялся того, что я все вспомню? Того, что ты убил Гарольда и меня тоже хотел убить?

— Все не так просто, Бавлер. Не так просто… — простонал старик и на миг прикрыл глаза. — Я не хотел, чтобы твоя кровь была на моих руках.

— А чем провинился Гарольд в таком случае? — спросил я.

— Не надо так… — лекарь попытался меня остановить, — Он может не выдержать таких расспросов!

— Все… в порядке, — простонал Отшельник. — Когда я приду в себя, когда поправлюсь… я расскажу все. Бавлер… Или, как тебя звали на самом…

— Я знаю свое имя, — убедительно произнес я, и уже хотел было рассказать про Фелиду, но сдержался: не стоило разом раскрывать все карты перед стариком. Из жалости уж особенно. — Так это из-за тебя я потерял память?

— Да, — выдохнул старик.

Лекарь на миг замер, но продолжил обрабатывать его раны.

— А раньше об этом ты не мог мне сказать, — я покачал головой. Вся злость медленно ушла прочь.

— Не мог… — выдал он, после чего голова медленно наклонилась.

Сутулый лекарь бочком подошел к Отшельнику и послушал его дыхание. Убедившись, что все в порядке, он вернулся к ранам.

— Не удалось получить ответы, — вздохнул я.

— После этого он едва ли скоро придет в себя, — последовал ответ лекаря. — Так что ждите, правитель. Это все, что вам остается.

По возвращении в комнату к Фелиде и Конральду я застал обоих в не самом мрачном расположении духа.

— Тебе удалось поговорить с ним? — сестра оживилась быстрее наемника.

— Удалось, но выяснил немного, — ответил я. — Уходить отсюда пока рано. Я хочу знать все, что знает старик.

Они недоверчиво переглянулись:

— Ты предлагаешь просто сидеть и ждать? — осторожно спросила Фелида.

— Дождемся Арина и посмотрим. Пока что я не узнал самого главного: кто напал на него. Но зато он успел сказать, что не ставил целью убить меня.

— Ну да, — лицо сестры презрительно скривилось. — Вот она твоя многогранная правда. Ты услышал ее от меня, услышал от Отшельника. Как и кому ты собираешься верить?

— Я не услышал от него правды, только оправдания. Не то, что я хотел узнать, но, быть может, он скажет то, что изменит мое отношение к нему? — предположил я, только вот Фелида осталась недовольна — по лицу было понятно. — Про тебя я не сказал ему ни слова. Так что многогранная правда сейчас висит перед нами, и только мы с тобой можем выбирать, чему быть.

— Чертов философ, — выругалась она.

— Когда станет спокойнее, ты проводишь меня до могилы родителей. Я хочу ее видеть, — не отрывая глаз от ее лица, проговорил я.

— Ладно, — удивления, вызванного моей просьбой, она не смогла скрыть, хотя явно старалась. — Едва ли это будет скоро.

— Едва ли, — эхом отозвалась она.

Несколько минут мы просидели молча. Конральд даже не пытался влезть в наши семейные разговоры — похоже, что он еще не мог принять факта нашего родства. В этой тишине даже мысли не могли родиться у меня в голове — настолько не хотелось нарушать этот необычный и непривычный миг спокойствия.

— Как затишье перед бурей, — вдруг произнес наемник.

Между этими словами и шумом с улиц прошло слишком мало времени. Я не удержался и открыл окно. Шумели с северной стороны Ничков.

— Что происходит… — пробормотал я, высунувшись дальше, но Конральд буквально силой втащил меня обратно:

— С ума сошел? А если это враг?!

Хлопнула калитка, а затем послышались дробные шаги по лестнице. Входная дверь резко распахнулась и в дом влетел запыхавшийся Арин:

— Напали! На нас напали! — выпалил он и, задыхаясь, рухнул на пол.